{323}. В своих мемуарах «Бархат и уксус», вышедших в 1932 году, Туэйтс вспоминает:
«Ко мне обратились с просьбой расследовать, обвинения, предъявленные русской военной миссии в Нью-Йорке. Рейли был хорошо знаком с сотрудниками этой миссии и дал им самые лучшие рекомендации. Я же пришел к выводу, что наши русские друзья славно проводили время в гостеприимном городе на Гудзоне, однако мне не удалось обнаружить фактов коррупции или контактов сотрудников миссии с представителями враждебной стороны»{324}.
В своих мемуарах Туэйтс никак не упоминает имен Лурича или Некрасова или кого-либо еще, кроме Рейли и Вайнштейна. Помимо Некрасова, Туэйтс также упоминает и некую девушку, имевшую тесные связи с австрийским и германским консульствами, якобы давшую показания против Рейли и Вайнштейна.
Для некоторых дело Некрасова было еще одним подтверждением в пользу того, что Рейли работал на немцев или, по крайней мере, был связан с ними. Нам представляется более вероятным, что Рейли стремился замять грехи Некрасова, поскольку тот представлял для него чисто коммерческую ценность. Если учесть, что Рейли уже получил более одного миллиона долларов на посреднических сделках в торговле оружием, большая часть которых досталась ему благодаря его «связям» в сфере военной приемки, то неудивительно, что он делал все, чтобы спасти своего главного агента в службах технического контроля.
По сути, все разговоры о германской диверсии сводились к разоблачениям Лурича. Однако в один прекрасный день эта ситуация внезапно изменилась. Ночью в воскресенье 30 июля 1916 года Нью-Йорк потряс взрыв чудовищной силы, вызванный пожаром на складе боеприпасов на острове Блэк-Том-айленд. Земля содрогнулась, а горящие снаряды со зловещим визгом проносились по ночному небу Нью-Йорка. Взрывная волна выбила тысячи окон в манхэттенских небоскребах, осколки которых смертельным дождем падали на улицы. Взрыв вывел из строя водоснабжение и телефонную связь, а у автомобилистов, ехавших в этот момент по Бруклинскому мосту, душа ушла в пятки, когда мощнейшая конструкция внезапно содрогнулась и стала раскачиваться из стороны в сторону.
В один момент улицы города наполнились тысяча ми людей, с изумлением спрашивавших друг друга о происшедшем. На Пятой авеню уже стали грабить магазины. А примерно через двадцать минут после первого взрыва прогремел второй, куда более мощный. Это сдетонировали 13 тысяч тонн взрывчатки в результате двух последовавших один за другим взрывов в железнодорожном вагоне и на барже, пришвартованной к пирсу{325}.
По мнению Ричарда Спенса, Рейли вновь сыграл «критическую роль»{326} в уничтожении склада боеприпасов на Блэк-Том-айленде. Первое, на что обратил внимание Спенс, — это то, что большая часть военного снаряжения на складе на Блэк-Том, ждавшая отправки в Европу, была произведена по «заказам Моргана»{327}, и второе — что Рейли имел детальную информацию о «содержимом склада, охране и планах помещения» и мог «с легкостью обеспечить туда доступ команде диверсантов, возглавляемых Янке»{328}. В действительности же диверсантам вовсе не требовалась помощь Рейли для того, чтобы обойти все хитрости системы безопасности на Блэк-Том. Как показало официальное расследование, на Блэк-Том фактически вообще не было никакой охраны{329}.
За систему безопасности склада несли ответственность два частных агентства. «Лихай вэлли рейлроуд компани» была владельцем склада и имела свою собственную охрану. Кроме того, англичане подрядили детективное агентство «Доерти» делать обход территории. Следователи полиции и федеральных расследовательных органов, однако, обратили внимание на то, что между складскими помещениями на Блэк-Том и территорией, находившейся за их пределами, вообще не было никакого заграждения. По сей день Блэк-Том именуется островом, однако в прошлом его отходы вывозились для утилизации на материк, тогда как баржи и их экипаж никогда не подвергались проверке патрулями и сотрудниками охраны. Самые важные участки склада не были освещены. Водные границы острова также плохо охранялись, исключение составлял нерегулярный патруль береговой охраны или полицейского катера.
Из-за отсутствия освещения со стороны реки у проплывавших катеров не было практически никакой возможности увидеть, что происходит на острове. Наиболее вероятно, что диверсанты Франц Янке и Лотар Витцке пробрались на склад на маленькой гребной шлюпке, а Майкл Кристоф добрался туда по суше.
Далее Спенс развивает свою гипотезу, предлагая сценарий, по которому Рейли, Янке и сэр Уильям Уайзман, представитель СИС в Нью-Йорке, были участниками хитроумного заговора с целью вовлечь нейтральные тогда Соединенные Штаты в войну на стороне Антанты, а сам Янке был двойным агентом, работавшим на англичан{330}. По утверждению Спенса:
«Уайзман прекрасно осознавал, что [президент] Вильсон и Америка не вступят в войну, если у них не накопится достаточно морального возмущения против Германии. Диверсии немцев, реальные и воображаемые, сдвинули общественное мнение в Америке в «правильном» направлении, и Уайзман мог логически заключить, что это возмущение будет нарастать»{331}.
Возмущение действительно продолжало расти. Через полгода после происшествия на Блэк-Томе Нью-Йорк потряс ещё один чудовищный взрыв боеприпасов. Днем 11 января 1917 года на сборочном заводе компании «Кэнедиен кар энд фондри» в соседнем штате Нью-Джерси, в Кингсленде, примерно в десяти милях от нью-йоркской гавани, произошел взрыв 500 тысяч трехдюймовых снарядов. К счастью, никто из 1400 служащих завода не был убит или ранен. Тем не менее на протяжении четырех часов жители северных районов Нью-Джерси и Нью-Йорка слышали непрекращающиеся взрывы на уже охваченном огнем заводе в Кингсленде{332}.
Спенс далее утверждает, что Янке возглавил немецкую диверсионную группу, ответственную за взрыв в Кингсленде, в то время как «Рейли мог предоставить им средства для нейтрализации охраны завода»{333}. Однако, как показали результаты расследования, для того чтобы пройти на завод, не нужно было придумывать никаких тайных планов. Расследование пришло к выводу, что некий Федор Возняк, работавший в цехе 30, когда произошел пожар, был ответственен за возгорание, приведшее в конечном счете к полному разрушению завода. На следствии старший мастер цеха Моррис Честер Массон показал следующее: «У Возняка хранилось огромное количество каких-то тряпок, и пожар начался именно с них. Я также заметил, что незадолго до этого он пролил на них спиртное из своей кружки»{334}.
На следствии, проведенном самой компанией, Возняк отрицал свою вину, однако вынужден был признаться в том, что он не русский, как до этого показал при устройстве на работу, а австриец. Возняк также признался в том, что он служил в австрийской армии и полиции. После допроса за ним какое-то время следили частные детективы, однако он бесследно исчез.
10 апреля 1917 года, три месяца спустя после взрыва в Кингсленде, произошел еще один взрыв, на этот раз на заводе «Эддистоун воркс» в Пенсильвании, унесший жизни 132 человек. Ричард Спенс обращает внимание на тот факт, что за несколько недель до взрыва управляющий директор завода Сэмюэль Воклен вел переговоры о продаже завода американскому правительству. Рейли, по словам Спенса, «был полностью выключен»{335} из этой сделки. Был ли этот взрыв местью Рейли?{336} Как и до этого, Спенс не приводит ни одного доказательства, которое бы свидетельствовало о причастности Рейли или кого-либо еще к катастрофическому происшествию в Эддистоуне. Хотя подозревал, что это была диверсия, но доказано ничего не было.
Утверждение Спенса не более чем плод его фантазии — худший образец теории заговора. Рейли был, без сомнения, беспощадным человеком, который не останавливался ни перед чем для достижения своих целей. Однако факты, взятые для обоснования этой версии, кажутся нам более чем сомнительными. Приписываемых Рейли встреч и случайных поездок на поезде или пароходе просто не было. Что же касается актов диверсии, то очевидно, что некоторые из происшествий вовсе не были результатом чьего-то злого умысла, а произошли по трагическому стечению обстоятельств. Для других взрывов, как, например, на Блэк-Том или в Кингсленде, вовсе не нужны были тайные возможности Рейли: неэффективная система безопасности и отсутствие проверки служащих достаточное объяснение той легкости, с которой немецкие диверсанты смогли беспрепятственно выполнить свою задачу.
К 1917 году капитал Рейли, сделанный им на торговых сделках по продаже вооружения, составил более трех миллионов долларов{337}. Теперь Рейли уже занимал номер люкс в одном из самых дорогих и шикарных отелей Нью-Йорка «Сент-Реджис» на углу Пятой авеню и Пятьдесят пятой Ист-стрит. Никогда еще фортуна так не улыбалась ему, как сейчас.
В то время как Рейли наживался на поставках вооружения в Россию, ее дела на фронте шли все хуже и хуже. Два с половиной года войны показали, что Россия не обладала ни военной, ни экономической мощью и была не в состоянии вести войну. Тяжелые поражения быстро ухудшили положение внутри страны, вызвав волну забастовок, которая 9 марта 1917 года вылилась во всеобщую забастовку