Не только Великобритания, но и Франция оплакивала преждевременную смерть легендарного шпиона. Сидней Рейли получил известность во Франции в декабре 1924 года, когда встречался с правящими кругами в Париже и на севере страны, посвящая их в подробности амбициозных коммунистических планов. Несмотря на то что французский премьер М. Эррио проигнорировал эти сведения, члены правительства, получившие неоспоримые доказательства, приняли надлежащие меры к депортации красных смутьянов со своей территории. «Пусть Франция с благодарностью помнит о верном агенте разведывательной службы», – писала в то время газета «Ла Либерте».
Прошло еще несколько месяцев, пока мнение генерала Кутепова и его соратников окончательно склонилось к точке зрения, что Рейли был заманен на территорию России агентом-провокатором, где действительно нашел свою погибель. Поползли слухи о том, что на самом деле «Трест» – большевистская провокационная сеть, поэтому СИС немедленно отозвала всех агентов, задействованных в миссии Рейли, и дала им новые назначения. Бойсу, имевшему непосредственные контакты с Якушевым на протяжении последних пяти лет, «нашли» работу в Париже во Французском табачном обществе. В этом «обществе», фактически являвшемся крышей британской разведки, заправлял майор Эли, и в МИ-1С подозревали, что в последнее время большевики водят его за нос. Можно было лишь предполагать, но не утверждать, что в некоторых «осведомленных кругах» поговаривают о том, что Рейли переметнулся к красным.
Ближе к концу 1926 года бесследно исчез генерал фон Монкевиц, правая рука Кутепова. Выдвигались две версии: либо его тайно устранили, либо он долгое время являлся большевистским агентом и после выполнения задания уехал в Россию. Мария Шульц, руководившая всей агентурной сетью генерала Кутепова и наиболее часто контактировавшая с Опперпутом, полагала, что имеется масса причин, подтверждающих антибольшевистскую сущность «Треста». В первую очередь она лично видела пропагандистские листовки, распространявшиеся «Трестом» по всей России. Во-вторых, она лично неоднократно присутствовала на секретных совещаниях этой организации, на которых обсуждались меры борьбы с кремлевскими «убийцами». Не исключено, что в «Трест» и внедрились несколько агентов ГПУ, однако в общей антибольшевистской направленности этого движения Мария была абсолютно уверена. Она твердо верила в честность Опперпута, «теневого министра финансов», и полагала, что Рейли еще жив, несмотря на то что сами лидеры «Треста» не могли сказать ничего вразумительного на этот счет.
Только в апреле 1927 года правда всплыла наружу. Появившийся в Финляндии Опперпут признался в том, что все это время работал в отделе контрразведки ГПУ. Высокий, рыжеволосый, с небольшой бородкой, он начинал службу офицером царской армии. Его двуличность не знала границ. Генерал Кутепов и Мария Шульц пришли в ужас, услышав, что на самом деле «Трест» – всего лишь хитроумная большевистская уловка, служившая делу разоблачения антисоветских заговоров как внутри России, так и за рубежом. Одна из главных задач организации заключалась в заманивании контрреволюционных лидеров в лапы «красного правосудия», а вся «трестовская» верхушка, включая Якушева и его заместителя генерала Потапова, состояла из агентурной элиты ГПУ. Идея создания провокационной группы принадлежала самому Артузову, начальнику отдела контрразведки.
Для придания большей достоверности деятельности «Треста» ГПУ само печатало и распространяло антисоветскую литературу, организовывало «правдоподобные» подпольные митинги и собрания. В любом случае лидеры «Треста» всегда держали ситуацию под контролем, не слишком перегибая палку, и могли в любой момент пустить развитие событий в нужное им русло. Теперь, когда главная цель – поимка Рейли – была достигнута, организацию могли распустить или, что более вероятно, временно законсервировать. Менжинский, который сменил умершего при невыясненных обстоятельствах в 1926 году «железного Феликса», в целях сохранения тайны принялся за ликвидацию лучших агентов «Треста». Поэтому, спасая свою жизнь, Опперпут предпочел бежать в Финляндию.
По его словам, Рейли действительно благополучно добрался до Москвы, так ничего и не заподозрив, где провел несколько бесед с Якушевым и самим Артузовым. На всех этих встречах Опперпут присутствовал лично. Убийство Рейли ни в коей мере не входило в планы большевистской контрразведки. Если бы это произошло, зарубежные контрреволюционеры немедленно заподозрили бы неладное, и «Трест», как основной источник информации об антиболыпевистской деятельности за пределами России, был бы потерян навсегда. Таким образом, ГПУ, наоборот, было весьма заинтересовано в возвращении Рейли обратно в Финляндию. Это послужило бы доказательством непогрешимости «Треста», его внутренней мощи и стабильности. Подобный ход событий заставил бы генерала Кутепова и других контрреволюционных лидеров, представлявших реальную внешнюю угрозу большевикам, занять выжидательную позицию в надежде на то, что «Трест» предпримет государственный переворот своими собственными силами. При этом антисоветская агитация за пределами России временно пошла бы на убыль.
Однако, когда Рейли приехал в Россию, точка зрения некоторых руководителей ГПУ изменилась. Поскольку опаснейший враг большевизма практически находился в руках Кремля, отпускать его обратно было бы сумасшествием. Мнения в чекистской верхушке разделились приблизительно поровну. В конце концов, вопрос о дальнейшей судьбе Рейли был срочно вынесен на заседание Политбюро ВКП(б). Окончательное решение о том, что Рейли не должен покинуть территорию СССР живым, видимо, принял сам Сталин.
Жаркие дебаты в Кремле завершились, и через два дня после прибытия в Москву Рейли арестовали и поместили в Бутырку. Само собой, инцидент на границе был всего лишь хорошо организованной инсценировкой, которая заставила Запад поверить в то, что Рейли убили при переходе рубежа, по ошибке спутав его с контрабандистом.
По словам Опперпута, вначале с Рейли обращались весьма корректно, разрешали под усиленной охраной прогулки на автомашине и даже не отказывали ему в виски его любимого сорта. Но упорное нежелание говорить, само собой, имело для Сиднея только одно последствие. Никто не мог долго противостоять «ласковым» методам ГПУ, и после того как из Рейли выжали все, что хотели, он был расстрелян.
Рассказ Опперпута выглядел очень правдоподобно, однако, поскольку он не имел никаких документальных доказательств, все сказанное им можно было считать и ложью с такой же долей вероятности. Не исключалось, что Опперпут являлся лишь частицей коварного замысла ГПУ. Кто знает, не подослали ли большевики агента «Треста» за рубеж, почувствовав, что контрреволюционеры заподозрили организацию в двойной игре? Не начали ли красные разыгрывать новую хитроумную комбинацию?
Во-первых, возможность безопасного перехода возросла бы вдвое, если бы Опперпут шел в Финляндию вместе с Марией Шульц, воспользовавшись ее «окном». Однако он благополучно пересек кордон самостоятельно. Во-вторых, если его рассказ и выглядел правдиво в целом, то во многих мелочах он изобиловал неточностями. В частности, Рейли вообще терпеть не мог виски, каким бы элитным оно ни было.
Вскоре после «предательства» Опперпута русские объявили о раскрытии грандиозного антисоветского заговора под руководством генерала Кутепова. В России началась волна новых массовых арестов и казней.
Лишь только в июне 1927 года, спустя два года после исчезновения Рейли, большевики впервые заикнулись о нем в официальном коммюнике. Поводом для этого послужило убийство в Варшаве советского посланника Воейкова. В его убийстве красные обвинили британскую секретную службу. В тексте коммюнике, датированном 8 июня, говорилось следующее:
«В связи с уголовным преступлением, являвшимся лишь частью серии явных и неявных провокаций правительства Великобритании в отношении граждан советских учреждений за рубежом, направленных на разрыв дипломатических отношений между СССР и Великобританией, советское правительство считает необходимым в настоящий момент предать огласке ряд фактов, должным образом характеризующих деятельность правительства Великобритании на территории СССР.
Летом 1925 года при попытке нелегального перехода финской границы советскими пограничниками был задержан человек с паспортом на имя некоего Штейнберга, представившийся коммерсантом.
На допросе он заявил, что его настоящее имя – Сидней Джордж Рейли. Работая на разведку Великобритании и являясь капитаном Королевского военного флота, он был причастен к знаменитому «заговору Локкарта», заочно осужден трибуналом 3 декабря 1918 года и объявлен вне закона.
Рейли заявил, что прибыл на территорию России с целью организации террористических актов, поджогов и мятежей. После приезда из Америки в Англию Рейли встречался с канцлер-казначеем господином Черчиллем, который лично инструктировал его в вопросах террористической и другой деятельности, включая и диверсионную.
Из его письменных показаний следует, что ко всему этому причастно правительство Великобритании. Заявления Рейли полностью подтверждаются и другими материалами, полученными при допросах граждан, связанных с его деятельностью».
О дальнейшей судьбе Рейли в коммюнике не содержалось ни слова. Имя Рейли было указано некорректно (по тексту коммюнике – Riley, правильно следует писать – Reilly), а изложение пограничного инцидента отличалось как от версии ГПУ, утверждавшего о смертельном ранении Рейли, так и от рассказа Опперпута.
Прошло еще три месяца. В сентябре 1927 года в «Известиях» была помещена довольно безобидная публикация, в которой предполагалась связь между Рейли и «бывшим белым офицером Бунаковым». В ней приводилась выдержка из письма, авторство которого приписывалось Рейли: «Единственная возможность уничтожить большевизм заключается в организации бесчисленных нападений на комиссаров». Вот, собственно, и все то «конкретное», в чем большевики смогли его уличить.