– А если без шуток, зачем ты здесь? Только не ври!
Джеф принял оскорбленный вид.
– Когда это я тебе врал?
Трейси приподняла брови.
– Ладно-ладно, успокойся! – быстро пошел на попятную Джеф. – Скажу правду. Я работаю на британскую разведку.
Трейси расхохоталась.
– Ты?
– А что в этом смешного? – с обидой в голосе произнес Джеф.
– Так, дай подумать… Последнее, что я от них слышала, это, что ты находишься на первом месте в их списке преступников, объявленных в розыск.
Джеф пожал плечами.
– Времена меняются. В конце концов, ты же работаешь на ЦРУ. Или на ФБР?
– Это совсем другое.
– Да ну? Если вы с агентом Баком стали коллегами, то я бы сказал, что все мы провалились в кроличью нору. Ты не согласна?
Этого Трейси отрицать не могла, но Джефа в роли осведомителя МИ-6 представляла с трудом.
– Ну хорошо. Значит, ты работаешь на британцев. А конкретно? «Группа-99»?
Джеф кивнул и, понизив голос до шепота, сказал:
– Я здесь по тем же причинам, что и ты: Хантер Дрексель. Он очень им нужен. Джулия Кабот совсем не доверяет президенту Хейверсу, поэтому хочет, чтобы первыми его нашли агенты МИ-6, а не американцы: нужно узнать, что те скрывают.
– И что это может быть?
– Представления не имею, – пожал плечами Джеф. – Давай сделаем заказ.
Оба заказали зеленый салат. Трейси добавила к нему легкий суп-буйабес, а Джеф, вполне предсказуемо, предпочел стейк с картошкой фри.
– Вся эта история явно имеет отношение к фрекингу, – заявил Джеф, как только принесли салаты. – Европу делят на части в соответствии с картой подземных запасов сланцевого газа. Это новый Дикий Запад, и на кону – миллиарды долларов. В данный момент США являются мировым лидером в этой индустрии, а Китай наступает им на пятки, но все может измениться. Польша, Греция, Словакия – у всех есть газ. Простые люди там живут в бедности, хотя у них под ногами, в буквальном смысле слова, лежит целое состояние в виде природных ресурсов.
– Можно понять, почему это бесит «Хакеров», – заметила Трейси. – Та же история, что с алмазами в Африке или нефтью в Саудовской Аравии. Крохотное меньшинство продолжает богатеть, а все остальные едва не умирают с голоду.
– Но правительства допускают это, потому что получают огромные доходы от налогов.
– И ВВП растет.
– Точно! – улыбнулся Джеф, вдруг осознав, что почти счастлив, оттого что может просто говорить с Трейси, которая, как и он, насквозь видит все это дерьмо. Может просто смотреть ей в глаза.
Как ему этого не хватало!
– С общим фоном все ясно, в чем интерес МИ-6 – тоже понятно, какое отношение к этому имеешь ты?
– Какой отношение? – засмеялся Джеф. – Ты и есть мое отношение.
Трейси пришла в замешательство.
– Меня привлекли, чтобы присматривать за тобой: выяснить, что именно тебе поручили американцы и что ты, возможно, делаешь у них за спиной, – объяснил Джеф. – У них имелись и другие кандидаты, но я оказался единственным, у кого за плечами двадцатилетний опыт следования за тобой по пятам по всему земному шарику.
Он ухмыльнулся, но Трейси не сочла это забавным.
– Позволь, угадаю. Значит, план таков: я выполняю всю работу: собираю факты, нахожу Алтею и Хантера Дрекселя, вычисляю связь, и тут появляешься ты весь в белом и огребаешь всю славу?
– Что-то в этом роде! – просиял Джеф. – В конце концов, в Мадриде это сработало, когда ты так любезно украла для меня «Восстание на Пуэрто». Помнишь?
– Как я могу забыть?
Это до сих пор задевало. В тот раз Джеф перехитрил Трейси, подарив Гюнтеру Хартогу знаменитый шедевр Гойи, который Трейси мучительно добывала с помощью блестящей комбинации, подготовка к которой заняла многие месяцы. Но в те времена соперничество между ними было веселым и возбуждающим, своего рода предварительными ласками, хотя тогда ни один из них этого не понимал. Сейчас все совсем по-другому. Это не игра. Это реальность. И «Группа-99» не художественная галерея и не богатый коллекционер. Это террористическая организация. Ни в чем не повинных людей похищают, пытают и убивают; правительственные компьютерные системы взламывают; в детей стреляют – и все это от имени тех, кто когда-то выступал за справедливость и равенство, за исправление мировых ошибок.
Насилие началось с того момента, когда мозги Боба Дейли забрызгали монитор. И оно продолжается. Алтея все еще на свободе, Хантера Дрекселя до сих пор не нашли. И конца пока не видно.
Официант унес салаты и быстро вернулся с горячим. Джеф положил в рот кусочек нежного, аппетитного стейка и снова повернулся к Трейси.
– Ты, конечно же, понимаешь, что я делаю это не потому, что меня попросили. У меня есть свой план.
– И это… – вопросительно посмотрела на него Трейси. – Дай-ка угадаю. Где-то в шато неподалеку томится Ренуар, которого ты хочешь освободить? Или коллекция яиц Фаберже, отчаянно мечтающих найти себе нового хозяина?
– Нет. Моя цель – твоя безопасность.
Трейси нахмурилась.
– Но мне не нужна защита: я отлично могу сама о себе позаботиться.
– Не согласен. – Джеф глотнул вина. – Судя по тому, что я видел, в последнее время ты завела себе опасных друзей.
Трейси прищурилась.
– В смысле?
– О, я думаю, ты знаешь. Ты вообще отдаешь себе отчет в том, насколько поведение «Хакеров» за последние полгода оказалось выгодным для «Крю ойл», напрямую или косвенно?
– Вот и ты туда же… – мрачно пробормотала Трейси.
– Я серьезно. Подумай как следует. Насколько хорошо ты знаешь этого человека? Я имею в виду, по-настоящему знаешь.
– Достаточно хорошо, чтобы понять: он порядочный человек, – сердито отрезала Трейси. – Это говорит Фрэнк Дорриен, а не ты, Джеф.
– Неправда.
– Да ну? Тогда ответь: тебе когда-нибудь приходило в голову, почему генерал так стремится доказать связь между «Группой» и Камероном Крю? Не потому ли, что хочет отвести огонь от себя?
Теперь нахмурился Джеф.
– Огонь? Какой огонь?
– Фрэнк Дорриен использует тебя, Джеф! Он увяз в этом деле по самое некуда, начиная с самоубийства принца Ахилла. Тогда все замяли и замолчали – я это сразу поняла.
– Может, и так, – согласился Джеф. – Но насчет Фрэнка ты ошибаешься: он человек порядочный.
– Порядочный? – Глаза Трейси широко распахнулись. – Он обшарил комнату мальчишки, когда его тело еще не остыло, и украл компьютер. Это мне известно точно. Он лжец, сексист и гомофоб, и это если не говорить о его антиамериканской позиции. И я почти не сомневаюсь, что он убийца.
– Это нелепо, Трейси.
– Я так не думаю!
– Но я знаю Фрэнка Дорриена, а ты – нет.
– Правда? Ну что ж. Зато я знаю Камерона Крю, а ты – нет. Так вот: Крю – человек порядочный, и даже больше, чем просто порядочный: один из лучших.
– Я понимаю: тебе хочется в это верить, – произнес Джеф, безуспешно пытаясь прогнать из головы то, что видел на Гавайях: Трейси и Камерон вместе…
– Нет, не хочу верить, а верю. А если не веришь ты, так это потому, что тебя так настроил Фрэнк Дорриен, или потому, что ревнуешь.
Едва слова сорвались с уст, как Трейси о них пожалела. Последнее, чего бы ей хотелось – сводить все к личным отношениям, открывать дверь в прошлое, их общее прошлое, но именно это она сейчас и сделала.
Потянувшись через стол, Джеф взял ее за руку.
– Знаешь, я ведь тогда сразу приехал к тебе. После смерти Ника. Когда ты позвонила в Лондон, первым же рейсом…
– Знаю, – прохрипела Трейси.
– Так почему ты сбежала?
Она молча покачала головой: в глазах ее стояли слезы.
– Ты должна мне ответить, Трейси.
Она подняла на него взгляд.
– Я же не велела тебе приезжать.
– Видишь ли, он был и моим сыном.
Ответом ему был взрыв гнева:
– Вот как? Твоим? А где ты был, когда он родился. Я его вырастила, одна! И отцом он считал не тебя.
– Только потому, что я не знал о его существовании, – попытался возразить Джеф. Но Трейси его не слышала.
– Ник был для меня всем! Ты не знаешь, каково это – потерять все, и что при этом чувствуешь…
– Ты права, – негромко произнес Джеф. – Не знаю. Но я его любил. И хотел быть там. Не только ради него, но и ради тебя тоже.
Они некоторое время посидели молча, погрузившись в непрочный кокон горя, но Джеф его прорвал:
– Я люблю тебя, Трейси.
– Пожалуйста, не надо…
– «Не надо» что: любить тебя или говорить об этом вслух?
– И то и другое!
Трейси попыталась вырвать руку, но Джеф не позволил и лишь сильнее сжал ее пальцы.
– Почему? Это же правда: я люблю тебя, а ты любишь меня, как бы ты ни пыталась убежать от этого, Трейси.
– Ну как ты не понимаешь? Ты единственный человек в целом мире, с кем я не могу связать свою жизнь.
– Но почему? – Джеф вдруг почувствовал, что слезы подступили к глазам.
– Потому что все в тебе: лицо, голос, походка – возвращает его ко мне. Глядя на тебя, я вижу Ника.
– Но ты же любишь меня, Трейси, признайся в этом. Мы любим друг друга! – с отчаянием воскликнул Джеф.
– Этого недостаточно, – с тоской в голосе произнесла Трейси. – Стоит тебя увидеть, и меня тянет обратно во тьму.
– Надо полагать, Камерон Крю – это путь к свету, так?
Джеф понимал, что поступает бесчестно, но ничего не мог с собой поделать.
Трейси не ответила, и повисла гнетущая тишина. Официант убрал тарелки, вернулся с меню десертов, и только тогда Джеф словно ожил: перегнулся через стол и заявил:
– У меня есть предложение!
Глаза у него сверкали: это был прежний неотразимый Джеф, и Трейси подумала: «Он все еще живой – не то что я. Вот в этом и есть разница между нами, пропасть, которую мы никогда не преодолеем».
– Предлагаю искать Хантера вместе, как одна команда, – сказал Джеф. – Кабот и Хейверс могут не доверять друг другу, не говоря уже о цэрэушниках и англичанах, но мы-то другое дело: мы с тобой можем достичь куда большего, чем все они, вместе взятые.