– Конечно, голубка моя, конечно! А я здесь, чтобы делать денежки! Ха-ха-ха! – Брайан Крик захохотал так, чтобы его услышали все, кто находился в вестибюле.
Портье он сообщил:
– Я приехал, чтобы поиграть в покер у Густава Арендта. Держу пари, вы знаете Густава. Он ведь самый богатый парень в городе, да?
Пока оскорбленный портье регистрировал их, Трейси устроилась в лобби-баре. Выглядел он старомодно, сплошь медь и отполированное дерево, а за ним из большого венецианского окна открывался потрясающий вид на Альпы. Горы напомнили Трейси о Колорадо, Нике и Блейке Картере, и она вдруг почувствовала укол совести из-за того, что почти не вспоминала о Блейке. На смерть Ника ушла вся ее скорбь, но ведь Блейк не был ей чужим: друг и, по сути, член семьи. Немногие могли похвастаться подобной ролью в жизни Трейси: Гюнтер Хартог, Эрнестин Литлчеп там, в тюрьме…
– Вы друзья мсье Арендта? – послышалось рядом.
Трейси понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, кто она и где: Энни Крик, преданная супруга Брайана Крика, богатая домохозяйка из Огайо.
– Не совсем. С ним знаком мой муж – они партнеры по покеру.
– Ну, если он хочет играть по-крупному, то приехал явно не туда, – заметил собеседник, одобрительно рассматривая фигуру Трейси, которая вырядилась, как могла бы Энни: в широкие брюки и серо-коричневую блузку с высоким воротом. – Густав Арендт не просто самый богатый человек в Межеве: он потому и богат, что никогда не проигрывает.
Энни Крик засмеялась:
– Все когда-нибудь проигрывают, мистер…
– Дэвис. Питер Дэвис.
Они пожали друг другу руки.
– Только не Арендт. Если ваш супруг достаточно умен, завтра вечером он будет держаться подальше от его шале.
Следующий день выдался ясным и солнечным. Трейси с утра занялась тем, что оформила аренду на лыжи и палки и приобрела абонемент на подъемник. Джеф болтался по городу и, как мог, создавал о себе впечатление как об игроке, способном сорить деньгами: покупал часы и драгоценности по завышенным ценам, много, громко и беспардонно говорил про покер, поминал Густава Арендта и делился своими планами на вечер.
Они с Трейси встретились за ленчем в фондю-ресторане на горе. Там было немноголюдно, так что Джеф мог, понизив голос и на мгновение выйдя из роли, пробурчать:
– Я уже обессилел.
– Покупал, пока не упал? – поддразнила его Трейси.
– Я серьезно. Изображать собой мишень для боевиков «Группы» совсем не так весело, как кажется. Половину утра я провел, надрывая глотку, а во второй половине потратил целое состояние на дерьмо, которое мне совершенно не нужно.
– У меня просто сердце кровью обливается.
– Кроме того, я плохо спал, – многозначительно добавил Джеф.
Энни Крик провела вполне приятную ночь в удобной семейной кровати кинг-сайз. Брайану на софе повезло гораздо меньше. Не то чтобы софа оказалась неудобной – Джеф отлично спал в условиях похуже этих, – но лежать в такой близости к Трейси и не иметь возможности даже прикоснуться к ней или обнять оказалось настоящей пыткой. Он и глаз-то не сомкнул толком.
– Выяснил что-нибудь еще? – спросила Трейси.
Джеф кивнул и сделал большой глоток холодного пива.
– Во-первых, твой друг Питер прав. Густав Арендт выигрывает по-крупному и часто. Выигрывает так много, что игроки редко появляются в его шале дважды. Это тот случай, когда пуганая ворона куста боится. Ходят слухи, что где-то там спрятаны камеры, которые передают хозяину, какие карты на руках у противника.
– Он что, жульничает?
Джеф пожал плечами.
– Кто знает? Так говорят. Во-вторых, я не уверен, что Дрексель там сегодня появится.
У Трейси вытянулось лицо.
– Почему?
– Судя по тому, что я слышал, ни одна из сегодняшних жертв не подходит под описание нашего приятеля. Предполагается, что играть сегодня вместе со мной будет один бизнесмен-энергетик из Рима, наш друг Джонни и еще трое, причем среди них торговец картинами из Женевы, Ларс Беренсен. Ты его знаешь?
Трейси покачала головой, но подумала: «Еще один торговец картинами? Очень интересно. Если только…»
– А это не может быть Дрексель?
– Не думаю. Похоже, этому Беренсену за шестьдесят, так что…
Трейси кивнула.
– А двое других?
– Ожидается бизнесмен по имени Али Лассферли. Вот этот вполне может оказаться Дрекселем, потому что в Гугле такого не нашлось. Хотя парень, с которым я разговаривал, сказал, что это французский араб.
– Дрексель может провернуть и не такое, – заметила Трейси.
– Возможно, – уступил Джеф. – Думаю, сегодня вечером мы это узнаем. Меня больше интересует последний игрок.
– Кто он?
– Не он – она. Якобы вдова, богатая американка. Живет в Сан-Тропе. Догадайся, как ее зовут?
Волоски на руках Трейси встали дыбом.
– Кейт?
Джеф подался вперед.
– Почти угадала. Миссис Кэтрин Кларк.
– Ты в самом деле думаешь, что это может быть она?
– Не знаю. Но сегодня вечером что-то заваривается, в этом я уверен.
– Я иду с тобой, – выпалила Трейси.
– Ни под каким видом!
– Это может быть опасно, Джеф!
– Вот именно.
Трейси открыла было рот, чтобы возразить, но Джеф ее перебил:
– У нас есть план. Хороший план. И нет никаких причин его менять.
Сунув руку в карман куртки, он протянул Трейси новый одноразовый мобильник. На всякий случай оба каждые несколько дней меняли телефоны.
– Держи. Если понадобишься, я позвоню.
У Густава Арендта было отвратительное настроение, и тому были три причины: женщины, деньги, геморрой.
Жена Густава Алиса вчера вечером узнала о его любовнице Камилле и повела себя как настоящая бюргерша – орала и психовала, делала непристойные замечания по поводу фальшивых грудей соперницы и угрожала разводом.
«На что эти бабы рассчитывают, когда выходят замуж за миллионера? Что всю жизнь на них будут молиться?» – недоумевал Густав, причем совершенно искренне.
Срыв у Алисы случился в самое неудачное время.
У него и так выдалась скверная неделя: потеряно несколько миллионов на неудачных инвестициях в Украине. Земля, которая, как он считал, просто лопалась от залежей сланцевого газа, не оправдала надежд: результат оказался очень скудный. Густав уволил своего главного инженера, но это ситуацию не изменило и настроение не улучшило.
По поводу геморроя нечего говорить – болезнь говорит сама за себя.
Единственным светлым пятном на черном небе Густава Арендта оставалась перспектива обчистить сегодня за покером своих гостей.
Глядя в окно шале «Мирабель», он наблюдал за прибытием первого игрока, Луки Андрони. Сначала из «ренджровера», за рулем которого сидел шофер, показалось жирное брюхо любителя спагетти.
«Свинья!» Густав Арендт не испытывал симпатии ни к кому из своих соперников по бизнесу, но Андрони он просто ненавидел. Подливало масла в огонь то, что, несмотря на очевидную тупость, итальянец повел себя в Украине как настоящий бандит. Поля сланцевого газа, принадлежавшие Луке Андрони, вплотную примыкали к владениям Густава, однако он умудрился выжать из своей земли миллионы долларов, в то время как исступленный фрекинг Арендта обернулся пшиком.
Сегодня вечером Густав собирался облегчить мошну жирного итальянца хотя бы на часть этих миллионов. В отличие от нищих лентяев из Европы он не нуждался в том, чтобы грязную работу за него выполняли боевики из «Группы-99». Хотя, если уж говорить откровенно, Густава Арендта удивляло, как Лука Андрони и ему подобные до сих пор не попали в поле зрения «Хакеров». Во всяком случае, на бумаге он казался идеальным кандидатом для их исполненного ненависти лицемерного коммунизма. В этом и заключается проблема: экстремистов никогда не бывает там, где в них действительно нуждаются.
Следующим прибыл Ларс Беренсен, за которым почти сразу появился нелепый американский болван Брайан Крик. Сутулый, с шаркающей походкой и лысой макушкой, Беренсен походил на беглеца из местного дома престарелых, однако этот арт-дилер был куда умнее и проницательнее, чем казался, несмотря на личину «ах-я-маленький-старый-человек». Сегодня он приволок под мышкой картину для своей клиентки, миссис Кларк. Эта сучка наверняка переплатила за нее втридорога, но таков уж бизнес Беренсена. Густав не возражал, когда его гости проворачивали свои мелкие делишки в шале «Мирабель», в особенности если приводили с собой за покерный стол богатых новичков. Скажем, Ларс Беренсен пригласил богатую вдову Кларк и этого араба Лассферли. Он свой хлеб ест не даром.
Брайан Крик вошел в шале с громкими приветствиями и, едва переступив порог, хлопнул Луку Андрони по мясистому плечу, изображая дружелюбие.
– Рад познакомиться, – услышал Густав через окно гулкий голос американца. – Много слышал о вас. Я Брайан, Брайан Крик.
Густав улыбнулся. К тому времени как настанет пора уходить, радости у мистера Крика поубавится, как и денег.
Дважды стукнув по микрофону в ухе, Густав дождался ответа техника, что сидел двумя этажами выше и наблюдал за шестью отдельными камерами, изображения с которых передавались на его монитор.
– Проверка.
Слышимость прекрасная.
Арендт едва заметно кивнул в сторону камеры номер четыре.
Трейси устроилась в баре и огляделась в поисках Питера Дэвиса, но англичанина не было видно. Собственно, во всем отеле сегодня вечером стояла жутковатая тишина.
Бармен, расставлявший на полке хрустальные бокалы, обернулся:
– Что вам предложить, миссис Крик?
– Джин с тоником, пожалуйста. «Гордонс», если у вас есть, и лед, а лимон не нужно.
– Сейчас сделаю.
Трейси обеспокоенно посмотрела на телефон, затем на часы на стене. Еще только семь. Представляя, как Джеф приходит на игру и ждет, когда появится Хантер Дрексель или Алтея, она знала, что он сейчас чувствует: адреналин бушует в крови, нервы натянуты до предела. Прямо как в старые добрые времена.
На мгновение ее укололо чувство вины за то, что собиралась сделать, но только на мгновение, потом она напомнила себе: «Это не игра и не старые добрые времена, как бы ни хотелось Джефу их вернуть. У меня есть цель, и я должна ее выполнить».