– Так, попробуем разобраться, – заговорила она наконец. – Дрексель знал, что ты контролируешь «Группу-99»?
– Да.
– И что с их помощью устраняешь своих конкурентов?
– И не только, – перебил ее Хантер. – Еще «Хакеров» использовали для сбора компромата на правительства, чтобы получить рычаги давления, в том числе на США и Великобританию. Это Камерон завербовал Кейт в «Группу». Сблизившись с Грегом Валтоном, он сумел проникнуть в ЦРУ в качестве советника, а затем организовал сокрушительную кибератаку на компьютерные системы Лэнгли и целый ряд позорных утечек информации с правительственных сайтов.
– Но… ты же спонсировал избирательную кампанию Джима Хейверса, – растерянно глядя на Крю, произнесла Трейси. – Вроде бы поддерживал его…
– Публично – да, как и он меня, но в политике не существует такого понятия как «доверие». Пусть друзья рядом, но враги всегда ближе.
Хантер продолжил:
– В тот день, когда меня похитили, я как раз шел к Камерону в офис: хотел поговорить тет-а-тет, предъявить доказательства, выслушать его объяснения. К тому времени я уже знал, что «Группа» получает основную часть денежных вливаний от источника в США. Алтею, то есть Кейт, как я выяснил позднее, подставили: сделали так, чтобы она казалась тем источником. Но она была лишь прикрытием. Я быстро сообразил, что за ней должен кто-то стоять, кто-то более могущественный, имевший возможность добиться куда большего. Все указывало на Камерона Крю. Его интересы во фрекинге волшебным образом ни разу не попадали в поле зрения «Группы», в то время как все его конкуренты понесли серьезные потери. У Крю имелись и средства, и мотив обрести контроль над «Хакерами», что он, конечно, и сделал. За какие-то два года «Крю ойл» стала самой прибыльной фрекинг-компанией в мире.
Камерон одобрительно кивал, подтверждая тем самым все, что говорил Хантер, и соглашаясь с характеристикой своих администраторских талантов.
– Благодаря умной политике, – продолжал Дрексель, – он обеспечил себе отличные связи по обе стороны забора. В США сумел сделать так, что ЦРУ ело у него с рук. Они считали его ценным приобретением, хотя им никогда не приходило в голову как следует покопаться у себя на заднем дворе. Что до администрации Хейверса, «Крю инкорпорейтед» сделала огромный вклад в президентскую кампанию. Плюс ко всему фрекинг-магнаты видели в нем своего в доску хорошего парня, который поддерживает столько благотворительных обществ, столько неправительственных организаций…
– Это верно, – заметила Трейси, поворачиваясь к Камерону, все еще цепляясь за соломинку, пытаясь вернуть хоть что-нибудь от того Камерона Крю, который понравился ей с первого взгляда. – Ты не только брал, но и отдавал. Конечно. И заботился о местном населении там, где добывал газ.
Он с печалью посмотрел на нее.
– Это очень привлекательная идея, Трейси. Но нет.
– Большинство этих организаций не были благотворительными, – пояснил Хантер. – Это всего лишь фасады, прикрытие для операций по отмыванию денег, направлявшихся на финансирование различных террористических и экстремистских групп, зачастую с противоречивыми целями. У Крю была простая политика, он давал деньги всем: тем же «Хакерам», которые боролись с одним процентом богачей, поддерживал экстремистское правое крыло и антииммиграционные группы. Он давал деньги политическим сепаратистам, происламским группам, антиисламским группам, республиканцам, националистам. Идея заключалась в том, чтобы дестабилизировать регионы, на которые он нацелился, где есть богатые залежи сланцевого газа: Польшу, Грецию, Китай, США, а затем использовать политическую нестабильность, чтобы выдавить конкурентов. В своей статье я назвал это экономикой хаоса.
– Экономика хаоса! – Камерон ухмыльнулся. – Здорово. Мне нравится.
– Это было блестяще задумано, – поворачиваясь к Трейси, продолжил Хантер, – и, хотя противоречило абсолютно всем нормам морали и нравственности, работало. Камерон представляет собой наглядный пример бесстыдной алчности. Человеческие несчастья, страдания ни в чем не повинных людей ничего для него не значат. Честно говоря, я бы побрезговал стереть его плевок с ботинка.
Самодовольная улыбка исчезла с лица Камерона, превратившись в звериный оскал:
– Избавь меня от высокоморальных проповедей! Существует простая истина: большинство стран понятия не имеют, как извлечь выгоду из собственных природных ресурсов. У них нет для этого ни инфраструктуры, ни политической воли. Фрекинг непопулярен, на нем можно потерять голоса избирателей, но кто-то же должен сколотить состояние на всем этом сланцевом газе, тут нет никаких сомнений. Вот я и постарался, чтобы этим кем-то оказался я.
– Путем финансирования убийств и терроризма? – в ужасе выкрикнула Трейси. – Помогая садистам прийти к власти в таких мирных организациях, какой была когда-то «Группа-99»?
Камерон закатил глаза.
– О, прошу тебя, не будь такой наивной, милая! У «Хакеров» руки чесались отстрелить кому-нибудь голову задолго до того, как появился я. Они в любом случае пришли бы к насилию, с моей помощью или без. Аргирос и его дружки – примитивные кровожадные скоты. Только посмотри, что они устроили в Нейе. Рано или поздно они все равно начали бы убивать.
– А ты всего лишь ускорил процесс, – едко бросила Трейси, хотя в душе чувствовала себя покинутой и опозоренной.
«Я тебе доверяла! Даже едва не полюбила. По крайней мере, думала, что готова полюбить. Как такое могло произойти со мной?»
Хантер с недоумением взглянул на Крю, который после пикировки с Трейси опять самодовольно ухмылялся, и заметил:
– Вы же психически больны, неужели не понимаете?
Тот слегка повернулся и, направив пистолет прямо на Хантера, рявкнул:
– Молчать! Твое мнение вообще никого не интересует. Теперь понятно, почему я был вынужден его похитить? – обратился Камерон к Трейси. – Расхаживает, понимаешь, самодовольное ничто, распутный картежник, и вынашивает свои безумные планы уничтожить не только меня, но и мою компанию – все, ради чего я столько трудился!
– Вы и правда психопат! – Хантер засмеялся, и так издевательски, словно задался целью разозлить Камерона, и ему это удалось.
– Я сказал, заткнись! – Пистолет в руках Крю ходил ходуном. – Я разговариваю с Трейси, а не с тобой, и я не психопат! – Последняя фраза была обращена к Трейси, и внезапно в ней прозвучала неуверенность. – Во всяком случае, не больше, чем ты. Не больше, чем любой, кому пришлось пройти через то, через что прошли мы с ней и поняли, что терять нам больше нечего. После смерти наших сыновей все изменилось.
На долю секунды сердце Трейси рванулось к нему, и она снова стала с ним заодно. Вернулась прежняя связь, искра, так неожиданно вспыхнувшая в Женеве. Камерон потерял Маркуса, а Трейси потеряла Николаса, и одного этого хватило, чтобы свести их, эмоционально объединить, пусть на время, потому что в тот момент это единственное, что осталось в ее жизни. Камерон нашел ее именно в тот момент – или она его нашла? – и они совпали, как два кусочка пазла.
Но все закончилось, и не только потому, что Камерон Крю был не тем, за кого она его принимала, что он сумасшедший, убийца. Просто сама Трейси изменилась.
Боль от смерти Ника никогда ее не покинет, но теперь это не единственное в ее жизни. Перед ней раскинулся целый мир – мир, где живут другие люди, со своими судьбами, надеждами и мечтаниями. И пусть Трейси пока не знает этих людей, важно, что они есть.
А Камерон продолжал говорить:
– До смерти Маркуса у меня была жизнь и за пределами бизнеса, но после трагедии все изменилось: осталась только «Крю ойл». Можно сколько угодно распространяться о нравственности, о справедливости, о добре и зле, о Боге. Все это чушь. Жизнь и смерть всего лишь случайности. Когда Маркус умер, я понял, что Бога нет. Нет справедливости. Нет добра и зла. Нет милосердия. Продолжать делать вид, что все это существует, было… иррационально.
Презрительно фыркнув, Крю умоляюще посмотрел на Трейси, будто пытался оправдаться, хотел, чтобы она поняла.
– Расскажи про Алтею, – стараясь выиграть время, попросила она. – Про Кейт Эванс. Это ты ее завербовал?
– Да. Мы встретились на конференции в Нью-Йорке, и по ее глазам я понял, что она в отчаянии. – Камерон ностальгически вздохнул. – Никакого физического влечения, не так, как было между нами. Ее желание больнее ударить мир, который отнял у нее то единственное, что она любила, было так очевидно. Ее совершенно не пугала собственная судьба, ей было наплевать, что с ней станется. Кейт стремилась разрушить ЦРУ, а моей целью был успех «Крю ойл», но мы понимали друг друга. Она с готовностью выполняла мои указания, во всяком случае поначалу.
– Это ты приказал ей убить моего сына? – ужасающе спокойно спросила Трейси, хотя в глазах ее полыхал гнев.
– Нет! – Его явно шокировал ее вопрос. – К гибели Николаса я не имею никакого отношения. Ты должна мне поверить.
Трейси всматривалась в его лицо, пытаясь понять, говорит ли он правду, можно ли ему верить…
– Ты только подумай: зачем мне лгать?
– Потому что вы только этим и занимаетесь, – вмешался Хантер.
Камерон яростно развернулся, и на какой-то ужасный миг Трейси испугалась, что он застрелит Дрекселя здесь и сейчас, но его пока больше интересовала сама Трейси.
– После казни Боба Дейли я полностью потерял всякую связь с Кейт. Группа тогда выполнила поставленную задачу, так что представления не имею, почему она решила вовлечь тебя, и искренне сожалею. То, что происходило между мной и тобой, было настоящим: та ночь в Женеве, Гавайи… У меня возникли к тебе чувства, настоящие чувства, испытать которые я больше уже и не надеялся.
– Пожалуйста, не надо! – взмахом руки попыталась остановить его Трейси.
– Но это правда. Я пытался удержать тебя рядом. Контролировать ситуацию. Все еще надеялся, что не придется решать вопрос кардинально. Но когда британцы ввели в игру Джефа Стивенса и вы вдвоем взялись за поиски Дрекселя, я понял, что надежды не осталось. Если Хантер расскажет тебе правду обо мне, ты, конечно, сделаешь все, чтобы статью напечатали. Этого я допустить не мог, потому что любил тебя и в самом деле…