Трейси сохраняла спокойствие.
– Сколько тебе заплатили?
– Двести пятьдесят тысяч. Конечно, теперь ради такой суммы я и пальцем не пошевельну. Но это было десять лет назад. Все, что мне для этого требовалось, – залезть в постель. В постель Джефа. Кстати, это оказалось вовсе не трудно.
Жан поморщился. Он знал, как сильно этот разговор ранит Трейси, и молился, чтобы она не потеряла самообладания. Элизабет же постепенно выходила из себя. Поддавалась эмоциям. И выдавала гораздо больше, чем намеревалась. Если Трейси сможет нажать на нужную кнопку, Элизабет расколется.
– Они считают Джефа соучастником, ты это знаешь?
– Конечно, – рассмеялась Элизабет. – Агент Бак утверждает, что Джефу я обязана карьерой. А этот странный коротышка канадец думает, что именно твой бывший муж руководит мной и душит проституток. Правда, в отличие от канадца в этом я не совсем уверена. Канадец показал мне ужасные фотографии. Не слишком джентльменский поступок.
– Так ты не работаешь с Джефом? – осторожно поинтересовалась Трейси.
«Молодец!» – подумал Риццо.
– Не работаю. И ничего не знаю об убийствах. У меня духа не хватит на подобные вещи.
– Если не работаешь с Джефом, что ты делала в его отеле на прошлой неделе? Вы встречались в парке и вернулись в «Грамерси-Парк» вместе.
– Неужели? – ухмыльнулась Элизабет.
– Что ты делала? – повторила Трейси.
– А что, по-твоему, мы делали? Играли в скраббл? Дорогая, дорогая бедняжка Трейси! Неужели ты так долго была без мужчины? – спросила Элизабет, смеясь. – Я не монахиня, а Джеф уж точно не монах. Наслаждались собой и друг другом. Много лет назад, в Лондоне, ты мне помешала. Так вот, теперь, мы наверстывали потерянное время. Но мы с Джефом не связаны бизнесом. Наши отношения основаны исключительно на наслаждении.
Боль жгла Трейси словно раскаленным железом. И дело было не только в Джефе, хотя мысль о нем в постели с этой холодной, расчетливой, бездушной женщиной ранила сильнее ножа. Дело было в позоре. В стыде. Говоря по правде, она слишком давно не была с мужчиной. После предательства Джефа Николас заполнил пустоту в сердце Трейси. Но ее чувственная сторона, романтическая, страстная жизнь, которая когда-то так много для нее значила, ушли навсегда. Элизабет Кеннеди отняла это у нее. Вот чего Трейси не могла простить. И это делало сегодняшний день победным для Элизабет. Не для нее. Пусть Элизабет пойдет в тюрьму, но именно Трейси отбывает пожизненное заключение без надежды на свободу.
Гигантским усилием воли она сумела взять под контроль эмоции.
– Ты сказала, что неравнодушна к Джефу. Если это правда, ты должна помочь восстановить его доброе имя.
– Не понимаю, – нахмурилась Элизабет.
– Все знают, что ты работаешь с партнером.
– Кто это «все»?
– Вспомни, ты говоришь со мной. По крайней мере три своих дела ты не смогла бы провернуть в одиночку. Я точно знаю.
– И какие это три дела? Гипотетически, конечно. Твои друзья по другую сторону стекла не имеют на меня ничего, кроме того, что узнали сегодня ночью. – Элизабет с издевательским видом помахала в сторону зеркала.
– Давай не будем оскорблять друг друга, притворяясь, что противник глупее. Гонконг, Чикаго и Лима, – упрямо перечислила Трейси.
Элизабет молча кивнула.
– Что, если Риццо прав и это твой партнер убивает девушек?
– Он не прав.
– Уверена? Но кто-то их убивает, Элизабет. После каждого ограбления. Мы предполагаем, что он сейчас где-то здесь. Ищет новую жертву.
Элизабет, похоже, задумалась. Последовала длинная пауза. Жан затаил дыхание.
– Скажем, так: у меня есть партнер, – сообщила наконец Элизабет. – И предположим, я назову его имя. Что получу взамен?
– Ничего не получишь, – отрезала Трейси. – Кроме того, что очистишь Джефа от подозрений и, возможно, спасешь жизнь еще одной несчастной.
Элизабет покачала головой:
– Не пойдет. Я хочу видеть своего адвоката и заключить сделку с правосудием. Я отсижу не больше года за сегодняшнее ограбление. Простите, за попытку ограбления. – Она театрально раскланялась с собравшимися за зеркальным стеклом. – И больше на меня ничего не повесят.
Трейси разразилась смехом:
– Ты спятила? Они никогда на это не согласятся.
– Значит, не узнают имени.
Дверь открылась. Жан Риццо попросил Трейси выйти.
– Вы слышали ее, – сказала она собравшимся агентам. – Я пыталась. Но если вы не заключите с ней сделку, она не станет говорить. Пока, во всяком случае.
Милтон взглянул на босса.
– По-моему, нужно соглашаться.
Трейси широко раскрыла глаза.
– Что?! Нет! Вы с ума сошли? Позволите ей спокойно уйти?
– Она обезьянка. Мне нужен шарманщик.
– Согласен, – тихо, но твердо поддержал Жан. – Простите, Трейси, но Бак прав, Элизабет Кеннеди никого не убивала. Нам нужен ее партнер.
Трейси в отчаянии обратилась к Золтану:
– Вы можете получить и то и другое. Она назовет имя, если будете продолжать давить. Может, предложите обменять его на более короткий срок заключения… Но год? И отказ от всех обвинений? Она манипулирует вами. Все, что нам нужно, – немного времени.
– У нас нет времени, – возразил Жан. – Что, если он сейчас в Нью-Йорке? Через несколько часов он снова может убить.
– Вызовите ее адвоката, – решил Золтан.
Потом все завертелось очень быстро. Трейси была как во сне. Через четверть часа прибыл адвокат Элизабет. Сделка была обговорена и подписана так быстро, что один из младших агентов не успел за это время сварить кофе.
– Мне нужно имя, – потребовал агент Бак. Он сидел в допросной, напротив Элизабет и ее адвоката, поскольку поспешил взять бразды правления в свои руки. Жан Риццо стоял в глубине комнаты в нескольких футах от Трейси. Лицо Трейси застыло как камень. Она не могла заставить себя взглянуть на Жана.
«Он обещал, что Элизабет пойдет в тюрьму. Обещал, что, если я помогу ему найти ее, он упрячет Элизабет за решетку. Я доверилась ему, а он солгал».
– Мне нужна любая информация, которая у вас есть на него. Даты, время, детали. По каждому ограблению. И я хочу знать, где он сейчас.
– Я все расскажу, но не знаю, где он сейчас.
Агент Бак насторожился:
– Вы это серьезно?
– Я не виделась с ним почти три года.
– Лгунья!
Элизабет пожала плечами.
– Мы все лжем, когда приходится, агент Бак. Но это чистая правда. Мы общаемся по электронной почте и иногда по телефону. Это бизнес. Мы не друзья. Будь мы друзьями, я бы с вами не разговаривала. Я способна на верность, видите ли. Что бы там обо мне ни думала святая мисс Уитни.
Трейси отвернулась.
– В любом случае таково мое предложение. Можете принимать или нет.
Жан постепенно накалялся:
– Ради всего святого, Бак! У нас нет времени.
– Прекрасно, – пролаял Милтон. – Назовите имя!
Элизабет бросила взгляд на адвоката. Тот кивнул.
– Мой партнер, кстати, хороший знакомый Трейси. Забавно, как переплелись наши жизни. Не так ли?
Трейси против воли подняла глаза.
– Его имя… – Элизабет помедлила для пущего эффекта, – Дэниел Купер.
Часть 3
Глава 19
Дэниел Купер терпеливо ждал, пока погаснет табло «Пристегнуть ремни». Потом откинул кресло сиденья в эконом-классе насколько мог и отломил квадратик шоколада «Линдт», чтобы отпраздновать. Закрыл глаза, наслаждаясь тающей на языке сладостью.
Всякое удовольствие – грех, разумеется. За эти годы Дэниел Купер научился держать в узде большинство низменных мужских желаний.
«Я сосуд справедливости, чистейший слуга Господа».
И все же он знал, что еще недостоин. Пока нет. Когда он наконец станет достойным, когда полностью понесет наказание за свои грехи, Господь отдаст ему Трейси Уитни. Он чувствовал, что этот день приближается. Трейси, его Трейси, подруга его сердца, наконец идет к нему. Все эти годы он считал ее мертвой. А если не мертвой, то исчезнувшей, пропавшей, навсегда для него потерянной. Но он ошибался. Господь дал ему еще шанс. И Дэниел намеревался схватиться за этот шанс обеими руками.
Прикрывшись пледом, он стал играть с собой.
Бог призвал Дэниела Купера охотиться за нарушителями закона и наказывать их праведным судом. Но общество считало иначе. Когда Дэниел попытался устроиться в полицию Нью-Йорка, ему отказали. Официально ему было заявлено, что у него слишком маленький рост, но на самом деле Дэниел понимал, что просто не понравился тем, кто вел собеседование. Они нашли его неприятным и странным. Когда ФБР тоже отвергло его, но приняло на обучение куда менее квалифицированного кандидата, Дэниел ухитрился прочитать характеристику психолога: «Очень умен. Полное отсутствие сострадания. Лжив».
Кто-то добавил замечание, написанное от руки: «На грани душевного заболевания?»
Поскольку дорога в правоохранительные органы была для него закрыта, Дэниел Купер сначала работал частным детективом, а позже – служащим страховой компании. Искал мошенников. Именно тогда их с Трейси дороги и пересеклись.
Купер был убежден, что может спасти Трейси Уитни. Господь твердил это в его снах, хотя дьявол искушал нечистыми мыслями насчет тела Трейси. Дэниел считал своей личной миссией поймать с поличным Трейси и довести дело до суда. Но в течение своей долгой карьеры мошенницы и аферистки она так и не далась ему в руки. Сначала работала сама, позже – с омерзительным Джефом Стивенсом, и оба беззастенчиво дурачили своих возможных судей. Полицейские силы всего мира были настолько высокомерны, что упорно недооценивали Трейси. Купер пытался предупредить их – в Мадриде, Лондоне, Нью-Йорке, Амстердаме. Но подобно фарисеям, они оставались ослепленными гордостью.
Все изменил Амстердам.
Трейси и Джеф украли бриллиант «Лукулл» и переправили его скупщику с помощью почтового голубя. Недели наблюдения и анализа ситуации ничего не дали. В тот раз болван инспектор ван Дюрен позволил Трейси проскользнуть сквозь сеть, расставленную Дэниелом. Он никогда не забудет аэропорт Схипхол, когда она шла на посадку и, обернувшись, помахала ему рукой. Трейси смотрела ему прямо в глаза и видела его тайны. И в тот момент связь между ними была надежно скреплена