– Лекси? – удивился Робби. – При чем тут Лекси? С ней все в порядке. Злая, как банка со скорпионами, одержима «Крюгер-Брент». Все как всегда. Хорошо, что она решила немного отдохнуть и расслабиться. Это неплохой знак.
– И как она? Расслабляется?
– Появление Гейба вывело ее из равновесия, так что не знаю. Днем ее почти не бывает дома. Много ездит верхом. Думаете, есть причины для волнений?
– Нет-нет, – ободряюще улыбнулся Барни, – просто я вам не чужой. И вы оба мне не безразличны. Как и вашему отцу.
Робби мгновенно напрягся. Он не видел Питера много лет. За это время они стали совсем чужими.
– У меня и без того полно хлопот с Гейбом и Лекси, – защищался он.
– Понимаю, – вздохнул Барни. – Только помни, твой отец не вечен. Гейб и Лекси сумели разобраться в своих чувствах. Но ты и Питер…
– Спасибо, Барни, – перебил Робби. – Я в порядке. Все мы в порядке.
На этом тема была закрыта.
Лекси ворочалась с боку на бок, не в силах уснуть. Через два дня она вернется в Нью-Йорк. Назад, к реальности. Отпуск должен был немного ее успокоить. Прояснить мысли. Но похоже, она окончательно запуталась.
Гейб жив. И это прекрасно. Разумеется, прекрасно. Отчего же его присутствие в доме вызывает в ней… что именно?
Трудно подобрать слова. Лекси и Гейб проходили мимо друг друга, как корабли-призраки в тумане. Иногда Лекси ощущала, что он наблюдает за ней. Словно ждет, когда она что-то скажет. Но что именно?
«Прости, я не знаю, как заговорить с тобой… Мне очень жаль, что твоей жене и детям перерезали глотки… Я рада, что ты жив. Но хочу, чтобы ты убрался ко всем чертям из дома моего брата…»
Иногда она чувствовала в его взгляде враждебность.
Он что-то испытывал к ней тогда, на сафари, и они оба это знают. Теперь он винит ее за то, что было тогда? Или это она будит в нем угрызения совести?
Лекси не понимала причины пассивности Гейба. Будь она на его месте, наверняка пылала бы жаждой крови. И думала бы только об одном: как обрушить ужасную, праведную месть на тех, кто убил ее семью. Но Гейб не выказывал ни гнева, ни ненависти. Для Лекси все это было очень странно.
Она взглянула на часы. Четыре утра. Но сна нет ни в одном глазу.
Нехотя выбравшись из постели, она накинула халат на старую пижаму Робби, которую предпочитала носить здесь, и потихоньку спустилась вниз. Может, чашка теплого молока успокоит разгулявшиеся нервы?
– Что ты здесь делаешь?
Лекси от неожиданности вздрогнула и едва не упала.
– Иисусе, Гейб! Ты меня напугал!
Гейб спрятался в полумраке. Только на лицо падали первые, бледные лучи восходящего солнца.
– Никак не могу заснуть.
– Добро пожаловать в мой мир. Знаешь, когда родилась Колетт, мы не спали целый год. И вместе с Тарой мечтали, как здорово будет спать по воскресеньям до полудня. Теперь я могу просыпаться, когда хочу. Но с трудом дотягиваю до рассвета.
– Мне очень жаль.
Господи, как беспомощно это звучит! Какие глупые, бесполезные слова. Все равно что палить из водяного пистолета в вулкан в надежде его погасить!
– Знаешь, я хотел сделать это. Хотел покончить с собой.
– Гейб, тебе вовсе не обязательно об этом говорить.
– Но потом я подумал: почему мне будет позволено покоиться с миром, после того, что я сделал? Мне следует просыпаться каждый день, каждый день, и видеть их лица. Слышать крики.
Он неожиданно разрыдался. Лекси словно приросла к месту, не зная, что делать. Но женская интуиция оказалась сильнее разума. Она шагнула вперед и обняла его.
– Ты ни в чем не виноват.
– Виноват! – всхлипнул он. – Во всем виноват! Мне следовало быть там. Если бы только я не опоздал! Не остановился сменить эту дурацкую шину! О Боже, Лекси! Я так их любил!
Гейб цеплялся за нее, как утопающий за соломинку. Лекси так и не поняла, как получилось, что он ее поцеловал. Она ответила на поцелуй, ощущая во рту вкус соленых слез. Его лицо прижималось к ее щеке, шее, груди. Ужасное отчаяние чувствовалось в том, как он срывал с нее одежду и укладывал на холодный, выложенный каменными плитами пол, словно, овладев ею, сумеет каким-то образом вернуть себя к жизни.
Лекси задохнулась, когда он с тоскливым криком, похожим на вопль издыхающего зверя, вошел в нее. Она крепко прижала Гейба к себе и, закрыв глаза, впитывала всем телом истекавшую из него боль.
– Все хорошо, Гейб. Все хорошо, любовь моя…
Когда-то, в самом начале, Макс точно так же брал ее. С тоской и отчаянием. Словно Лекси могла его спасти.
Но это было в другой жизни.
И Гейб – не Макс. Гейб добр, порядочен и честен. И страдает, потому что любил. Макс страдал, потому что не способен на любовь. Потому что его сломали.
Как и ее, Лекси.
Может, они с Гейбом сумеют спасти друг друга?
Спустившись вниз, Робби увидел, что его друг и сестра крепко спят на диване в объятиях друг друга, и широко улыбнулся.
Подошедший Паоло покачал головой.
– На твоем месте я бы так не радовался, – прошептал он, кивнув в сторону спящих любовников. – По-моему, это настоящая беда.
– Это еще почему? Ты сам сказал, что Гейбу следует кого-то найти. Ему нужна любовь, чтобы начать новую жизнь.
– Да, но Лекси!
– Почему не Лекси? – фыркнул Робби. – Богу известно, ей давно требуется нормальный мужчина. Тот, кто мог бы избавить ее от одержимости «Крюгер-Брент».
– Я люблю твою сестру, Робби. Ты это знаешь. Но любовники не могут излечить друг друга.
«Ошибаешься, – подумал Робби. – А мы с тобой? Мы-то ведь смогли».
– Дай им шанс. Она любит его. Я в этом убежден. Когда он числился в пропавших без вести, она чахла, как потерявшийся щенок. Лекси может казаться крепким орешком, но в душе она очень уязвима.
Паоло ничего не ответил, хотя втайне очень надеялся, что Робби окажется прав.
Глава 25
Манхэттен. Спустя два года
Гейб, Лекси и Робби, сидя в квартире Лекси, играли в карты.
Гейб объяснял правила:
– Игра называется «черви». Цель каждого играющего – всучить противнику как можно больше карт червовой масти, не заполучив при этом ни одной. Каждая карта червовой масти означает снятые очки. Например, десятка – минус десять очков, туз – двадцать пять, и так далее. Самая опасная карта в колоде – пиковая дама, Черная Мария. Тот, у кого она окажется, теряет пятьдесят очков. Постигаете мою мысль?
– Кажется, да, – нерешительно произнес Робби. – Проигрывать – хорошо, выигрывать – плохо.
– А по мне, так это дурацкая игра, – проворчала Лекси.
Настроение у нее было хуже некуда. Обычно она любила, когда Робби оставался ночевать: слишком редко они его видели. Он благотворно, успокаивающе действовал на бурные отношения Лекси и Гейба. Напоминал о том, что их любовь глубже глупых ссор и повседневного соперничества. Но сегодня даже Робби не мог поднять ее дух.
Все утро Лекси беспомощно наблюдала, как цена за акцию «Крюгер-Брент» поднимается почти на двадцать пунктов. Много лет она втихомолку вела свою стратегию «Дженга», покупая через анонимные фиктивные компании предприятие за предприятием, принадлежавшие ранее «Крюгер-Брент». Она считала, что стоит только удалить нужный блок в нужное время – и все сооружение рухнет само собой. Макс потерпит крах, а она, Лекси, вернется в ореоле славы и восстановит былую репутацию компании.
Но этого не произошло. «Крюгер-Брент» была подобна гигантскому осьминогу. Стоило отсечь одно щупальце, как на его месте тут же вырастало другое. Пока что выигрывал именно Макс. Ублюдок брал над ней верх!
Проиграв две партии подряд, она не выдержала:
– Что за бред! Кто и когда слышал об игре, в которой нельзя выиграть?!
Робби рассмеялся. Ему очень нравилось негодующее лицо сестры. Именно так она выглядела в шесть лет, проиграв в «змейки и лесенки». Тогда она кричала, что хочет немедленно отыграться.
– Почему же, можно. Но выигрыш достигается путем проигрыша.
– Есть еще одно правило, – вдруг заявил Гейб. – Я не назвал его, потому что на практике такая ситуация никогда не складывается. Но если каким-то образом вы собрали всю червовую масть и Черную Марию, тогда есть выбор: либо наполовину уменьшить количество своих штрафных очков, либо удвоить штрафные очки противника.
Лекси промолчала. Но через несколько минут плохого настроения как не бывало. Пересев поближе к Гейбу, она обняла его и поцеловала.
– Давайте играть! Чья очередь сдавать карты?
Робби увидел, как просияло лицо Гейба.
– Что это с тобой?
– Ничего. Я люблю тебя, вот и все.
Ночью Лекси и Гейб занялись любовью, впервые за несколько недель. Последнее время Лекси была так занята работой, что почти не замечала Гейба. Но сегодня она наверстывала упущенное время. Ласкала и дразнила его, пока он не взмолился, упрашивая Лекси впустить его, шепча клятвы вечной любви.
Потом Гейб крепко уснул.
Но Лекси лежала без сна, слишком возбужденная, чтобы закрыть глаза.
Наконец, наконец, наконец она поняла, что нужно делать. Идею ей подал Гейб.
Теперь она знает, как получить обратно «Крюгер-Брент».
Лайза Дженнер, горничная Ив Блэкуэлл, расчесала длинные седые волосы хозяйки и прислушалась. Старуха снова бредила:
– Рори любил меня. Знаешь, он собирался жениться на мне. Но потом этот негодяй обманул меня! Дождался, пока я лежала беспомощная, без сознания, и сделал это.
Ив провела по лицу сморщенной рукой со вздувшимися венами, лихорадочно ощупывая шрамы.
– Что за человек, мадам?
Лайза работала у мисс Блэкуэлл всего месяц, но уже привыкла к ее безумным выходкам.
– Мой муж, конечно! – отрезала Ив. – Макс.
– Ваш муж мертв, мадам. Погиб. Произошел несчастный случай. Много лет назад. Макс – ваш сын. Помните?
Ив нахмурилась.
Макс – ее сын? Ее сын?
– Мой сын – глупец. Он уничтожает «Крюгер-Брент». Такой же слабак, как его отец.
Лайза свернула волосы Ив в тугой узел, заколола шпилькой из слоновой кости и закрыла ее лицо вуалью.