Повисла тишина. Никки нарочно не прерывала ее некоторое время.
– А чего хочешь ты, Анна? Что тебе нужно? – наконец спросила она.
– Я хочу свободы, – твердо заявила пациентка. Ее голос звучал громко, резко. Никки не ожидала этого, и сделала мысленную пометку. – Да, часть меня все еще любит Луиса: это правда, не стоит отрицать очевидное, – но я хочу жить собственной жизнью. Хочу перестать оглядываться на чужое мнение. Хочу перестать бояться.
– Значит, ты готова его отпустить, – одобрительно кивнула Никки и почувствовала приятное облегчение.
Это был тот самый результат, к которому она так долго вела Анну сквозь ее неуверенность и страхи. Миссис Робертс хотела, чтобы Анна обрела свободу, и надеялась, что однажды и сама сможет освободиться. Когда-нибудь этот кошмар с убийствами, расследованиями, душевной болью должен закончиться. Возможно, это случится, когда Дерек Уильямс отработает свой гонорар.
– Да, я готова. И это та дилемма, о которой я начала говорить. Отпустить должна не только я, понимаешь? Мой муж тоже должен меня отпустить. Луис должен уехать и вычеркнуть меня из своей жизни, но не потому, что я об этом прошу. Он должен уехать, осознав, что между нами все кончено раз и навсегда. Его люди должны перестать следить за мной. Он должен перестать присылать мне цветы и подарки. Но это едва ли случится само собой, ты же знаешь. – Анна вздохнула. – Я должна объяснить, что у него нет выбора. Он может остаться моим другом или стать чужим человеком, но не мужем.
– Понятно. – Никки пыталась привыкнуть к этой новой Анне, более сильной и уверенной в себе.
– И мне нужен твой совет, – продолжала та. – Луис попросил присоединиться к нему на благотворительном ужине, посвященном сбору средств для наркозависимых Лос-Анджелеса в отеле «Четыре сезона». Думаю, мне стоит пойти.
Сердце Никки болезненно сжалось. Это было то самое ежегодное событие, которое они с Дугласом никогда не пропускали.
– Ты понимаешь, что Луис воспримет это иначе? Он решит, что у вас свидание.
– Но это будет не свидание.
– Тогда зачем идти в такое место?
– Нам надо поговорить, – пояснила Анна. – А в таком месте он не устроит скандал и будет держать себя в руках. Я дам ему понять, что мы можем видеться и общаться, но как знакомые, однако дальше наши жизни пойдут врозь.
Рассуждения звучали разумно, но тревожный звоночек в голове Никки не стихал. Это было опасно – вот так запросто объявить Луису Родригесу о своем намерении порвать с ним навсегда. Почему-то Никки казалось, что подобный разговор может плохо закончиться.
– Ты же знаешь, что благотворительность – важная часть жизни Луиса. Собственно, это важно для нас обоих. Помнишь, я рассказывала тебе о его сестре?
Никки кивнула. Она помнила. Но осознать, что добрый самаритянин и мексиканский наркобарон могут быть одним человеком, по-прежнему было трудно. Неужели Уильямс был прав и благопристойный торговец недвижимостью и щедрый меценат – тот же самый субъект, который, наводнив улицы городов наркотиками, вел шикарную жизнь, построенную на чужом горе и боли?
– В общем, – продолжала Анна, – я решила, что благотворительный вечер – лучшее место для разговора. На подобных приемах Луис особенно мягок. Смерть сестры от передозировки изменила его жизнь. Быть может, именно на таких мероприятиях Луису легче посмотреть на события под новым углом и принять изменения. Надеюсь, он сможет перелистнуть страницу с моим именем и перейти к новой главе. Что скажешь?
«Это мой шанс. Именно сейчас я должна ей рассказать. Если я собираюсь предупредить Анну, лучше момента не придумать».
– Я не совсем уверена, – начала Никки.
Но Анна не слушала, захваченная своими поэтическими рассуждениями.
– За последние несколько лет Луис пожертвовал миллионы долларов на различные реабилитационные фонды, клиники, исследования. Он содержит несколько заведений вроде того, каким заведовал твой муж. – Она улыбнулась мысли, что внезапно нашла приятную связь между своей жизнью и жизнью Никки. – Знаю, ты не очень веришь мне, но Луис хороший человек.
– Отчего же? Я верю тебе, – промямлила Никки, мысленно ругая себя за трусость.
– Так что скажешь? Мне пойти на вечер? – Анна пристально уставилась на нее.
– Я пока не готова ответить.
Миссис Робертс хотела надавать себе оплеух. Чувство ответственности за Анну толкало ее сознаться, но кто знает, не сделает ли она хуже? У нее была масса причин для сомнений. Что, если Дерек Уильямс ошибается? Доказательств у него нет, зато есть все основания для ненависти к Луису Родригесу. Даже Лу Гудман просил ее не слишком доверять мнению Уильямса. Что, если Анна, узнав о тайной жизни мужа, начнет сыпать в него обвинения, и это приведет к непредсказуемым последствиям? Либо она испугается и затаится, поэтому разговор о разводе просто не состоится.
– Что это значит?
– Думаю, ты должна сама принять окончательное решение. А когда ты это сделаешь, тебе не потребуются мои советы и одобрение.
После ухода Анны Никки попыталась разобраться в себе. Ее терзали противоречия. Пациентка делала успехи, и это не могло не радовать, но мысль, что Анна пойдет на благотворительный ужин с бывшим мужем-преступником, ужасала.
Никки взяла телефон и начала крутить старые сообщения в поисках того, которое месяц назад ей отправил Хеддон.
«Доктор Хеддон Дефо сердечно приглашает вас разделить с ним столик на благотворительном гала-ужине по случаю сбора средств на нужды наркозависимых Лос-Анджелеса…»
Тогда Никки ответила отрицательно. После смерти Дугласа подобные приглашения вызывали у нее лишь болезненные ассоциации и отправлялись в корзину. Она ненавидела всех, кто когда-то видел ее под руку с покойным супругом. Ненавидела за сочувствие в их взглядах, за слова утешения, за похлопывания по плечу.
«Сожалеем о вашей утрате» – самая избитая и пустая фраза в подобных ситуациях.
«Как вы можете сожалеть об утрате, если это не ваша утрата? Вы же едва меня знаете, как вы можете понять, что я чувствую!»
Что ж, теперь многое изменилось. Никки прошла долгий путь и была способна отвечать на рукопожатия и кивать в ответ на пустые слова. Кроме того, это был ее шанс увидеть Луиса Родригеса. Она сможет сделать собственные выводы, а не опираться на догадки детектива или восхищенные отзывы влюбленной жены. Если Луис действительно связан с убийствами и наркоторговлей, она обязана в этом разобраться. Трей был ее другом, а Лиза – пациенткой. И возможно, Никки сможет помочь Анне, если разговор с мужем пойдет не слишком гладко.
Хеддон, должно быть, обрадуется ее согласию пойти с ним на ужин.
Она торопливо набрала сообщение: «Привет, Хеддон! Если еще не поздно принять приглашение на гала-ужин, то я с радостью присоединюсь к тебе завтра вечером».
Ответ пришел буквально через минуту: «Рад, что ты согласилась. Жду завтра. Х.».
Никки выключила телефон и усмехнулась. Она чувствовала себя взволнованной: возможно оттого, что в жизни начались какие-то события, течение которых отчасти зависело и от нее самой?
Что ж, самое время!
Глава 30
Главный зал отеля «Четыре сезона» представлял собой огромное, многоуровневое помещение с большой сценой. В центре свисала гигантская спиральная люстра-канделябр, под которой располагался танцпол, залитый яркими голубыми огнями и покрытый сине-золотым ковром. Рисунок на ковре был таким роскошным, что мог помериться богатством отделки с коврами во дворце какого-нибудь султана.
Над украшением зала работала целая команда декораторов. Одни цветочные композиции чего стоили! Тысячи свечей бросали яркие блики на полированное столовое серебро, лепестки белых роз на столах благоухали нежным ароматом, изящный китайский фарфор белел на столиках. Оркестр из восемнадцати инструментов играл приятную музыку. Официанты беззвучно скользили между столиками, предлагая гостям бокалы с шампанским и тарталетки с икрой, а также экзотические безалкогольные коктейли для тех, кто недавно избавился от зависимости.
Гости вечера словно попадали во времена золотого века Голливуда с его тягой к чрезмерной роскоши и транжирству.
Билет на одно лицо стоил больше тысячи долларов, а возможность занять столик и вовсе обходилась в двадцатку. К тому же аукцион, который должен был состояться после ужина, мог принести организаторам миллионы. Так что роскошь хоть и была чрезмерной, но обоснованной.
– Никки, дорогая! Я так рад, что ты приехала! – Хеддон Дефо, в смокинге от «Армани», бросился к ней и, расцеловав в обе щеки, признался: – Мне так нужна поддержка. Меня попросили произнести речь, и я здорово волнуюсь. Ты же знаешь, это всегда было обязанностью Дугласа.
Никки тепло обняла Дефо, и ее обдало ароматом дорогого лосьона и ополаскивателя для рта. Хеддон относился к тому типу людей, которые вроде бы кажутся привлекательными, но почему-то не привлекают.
– Ты справишься, – заверила она его. – И это большая честь.
– Честь, от которой нельзя отказаться, – вздохнул Хеддон. – Организаторы ужина – наши главные спонсоры в этом году.
Никки удивленно выгнула бровь. Раньше Хеддон и Дуглас старались обходиться без сетевых благотворительных обществ, помощь от которых порой шла из неизвестных источников, а опирались на частные пожертвования и адресные вспомоществования от бывших пациентов или неравнодушных бизнесменов. В том числе и по этой причине клиника строилась и отделывалась несколько лет, однако это позволяло Хеддону и Дугласу вести работу независимо от вмешательства спонсоров в основную деятельность.
– Тогда это хороший знак, не так ли?
– Я думаю, что да, – ответил Хеддон, через плечо Никки оглядывая прибывающих гостей. – Однако кто знает… может, Дуглас не одобрил бы моего нового спонсора. Но эти ребята вложили много денег в клинику, мы купили новое оборудование, препараты. У общества в этом году появилось несколько новых спонсоров, что означает стабильные вливания в будущем.
– Ты не обязан оправдываться, – сказала Никки, коснувшись его локтя.