– Так ты знал?
– Джонсон рассказал. Он также откопал, что на момент аварии она была беременна. Почему ты нам лгала, Никки?
– Я не лгала… просто скрыла правду.
– И почему ты скрыла правду?
– Потому что это никак не связано с убийством моей пациентки и Трея. И потому что я не подписывала обязательства делиться деталями личной жизни, ясно? – истерично воскликнула Никки.
– А если связано? – возразил Гудман. – Если авария, в которой погиб твой муж, и остальные убийства связаны?
Она пожала плечами. Сейчас ей было трудно думать о чем-то другом, кроме смерти Уильямса.
Гудман с трудом скрывал нетерпение.
– Никки, прошу тебя, сосредоточься. Мне нужна твоя помощь. Уильямс собрал вещи. Он хотел уехать. Как вижу, у тебя тоже с собой сумка. Куда вы собирались?
– Подальше отсюда, – пробормотала она. – Не вместе. Мы должны были здесь встретиться и поговорить, а потом затаиться. Уильямс сказал, что город для нас небезопасен. Похоже, он был прав.
– А он объяснил почему?
– Он говорил что-то о порочном круге, о том, что все повязаны. О наркокартелях, которые проникли в мэрию. Я не знаю точно.
– Понимаю, ты в шоке. – Гудман взял ее ладони в свои. – Но этих сведений маловато. Нужны имена, детали. Что-то, что можно использовать. Ты понимаешь, что Дерека Уильямса казнили за ту информацию, которой он владел? Если ты мне не поможешь, то, возможно, будешь следующей.
– Возможно, – равнодушно ответила Никки.
Лу понимал, что должен встряхнуть ее, пробудить чувство самосохранения, но не знал, как этого добиться, поэтому в отчаянии потянулся к ней и поцеловал в губы: горячо, жадно.
Никки не противилась, но и не ответила на поцелуй.
– Прошу тебя, – зашептал Гудман отстраняясь. – Мне нужны имена.
– Луис Родригес, наверное, – со вздохом ответила Никки. – Это бывший муж Анны Бейтман. Дерек Уильямс считал, что он связан с наркоторговлей. Еще он думал, что супруги Баден замешаны. Других имен у меня нет.
Лу Гудман нахмурился.
– Луис Родригес? Какого черта? Да он больше всех в Мексике тратит на борьбу с наркотиками. И полицейский пенсионный фонд он спонсирует. Какого дьявола Уильямс к нему прикопался?
Никки опять вздохнула.
– Дерек считал, что на самом деле основные доходы Родригес получает от теневого бизнеса. И что ФБР и полиция Лос-Анджелеса прогнили и закрывают глаза на наркоторговлю, потому что в доле.
– Да это полная ерунда, он сбрендил! – раздраженно воскликнул Гудман, однако тотчас вспомнил, что Дерек мертв и спорить с ним бесполезно. – А Бадены чем ему помешали?
– Не знаю точно. Он думал, что благотворительные фонды Валентины – просто прикрытие для каких-то темных делишек. Якобы Уилл и Валентина помогали Родригесу выйти на рынки Лос-Анджелеса. Он утверждал, что все повязаны: и инвестиционные банки, и власти, и полиция, – и платят за все наркокартели.
– Занятно.
– Больше я ничего не знаю.
– Но это просто общие фразы, а мне нужны имена и доказательства.
– Тебе нужны имена? – в отчаянии воскликнула Никки. – Хочешь, я назову парочку нечестных копов в вашем управлении? Одно имя прямо сразу идет на ум.
– Ладно, ладно, – примирительно сказал Гудман. – Что-нибудь еще помнишь? Какие-то мелочи, которые помогут найти убийцу Уильямса?
Никки вспомнила про звонок Брендона Гролша. Рассказать Гудману об этом? Ведь кто-то должен заняться поисками пропавшего мальчишки, которого все считали мертвым. Почему не Гудман, мужчина, спасавший ее из разных ситуаций, мужчина, поцеловавший ее несколько минут назад, мужчина, которого она могла бы полюбить в какой-нибудь другой жизни?
Но что-то удержало Никки от признания.
Дерек Уильямс не верил Лу Гудману. А Никки верила Дереку Уильямсу. По сути, только ему она полностью доверяла, а теперь он умер.
– Нет. Ничего, – тихо сказала Никки.
Гудман взял ее сумку с вещами и твердо заявил:
– Я отвезу тебя домой.
– Мне нельзя домой. Там небезопасно.
– Не к тебе домой. Ко мне.
На мгновение их глаза встретились, и Никки подумала, что при других обстоятельствах она, возможно, позволила бы Лу Гудману заботиться о ней, принимать решения, защищать, сражаться с драконами и побеждать ее врагов.
Прекрасная сказка.
Но всего лишь сказка.
– Это очень щедро с твоей стороны, но я не могу. – Она поцеловала его в губы и перехватила сумку.
Их пальцы соприкоснулись.
– Почему?
– Потому что много лет назад я отдала свое сердце другому мужчине. И он разбил его. Прости, Лу. Но больше мне нечего отдать мужчине.
Анна Бейтман вела машину очень осторожно, поскольку слезы застилали ей глаза. В лобовое стекло молотили крупные капли дождя.
В мае в Лос-Анджелесе не бывает дождей, но, похоже, сегодня небеса решили сделать исключение, словно желая оплакать трагедии, творящиеся на грешной земле. Конечно, дело было не в личной драме Анны. Она понимала, что ее жизнь слишком мелкая и незначительная, чтобы привлечь внимание небес. Но порой мелкий камешек, брошенный в пруд, может вызвать волны, доходящие до самых берегов.
Все, чего Анна хотела от жизни, это играть на скрипке! А еще она хотела, чтобы ее любили и обожали, как когда-то любил и обожал муж.
Она ехала к Никки Робертс. Анне снова требовалась ее помощь, профессиональный и дружеский совет. Благодаря одобрению, обожанию и восхищению психотерапевта собственная жалкая жизнь не казалась Анне такой уж ничтожной. Каким-то образом Никки Робертс заменила Луиса Родригеса. И может, если Анна продолжит выбирать белое вместо черного, будущее вместо прошлого, Никки вместо Луиса… может, тогда круги от брошенного камешка перестанут расходиться во все стороны.
Было около одиннадцати вечера. Дороги оказались практически пусты, дождь лил не переставая. Луна то выглядывала из-за туч, то снова ныряла в них, и лишь фонари бросали блики на мокрые мостовые. Анна не узнавала темные улицы. Тьма и дождь превратили Брентвуд в незнакомое место. В домах уютно горели огни, мелькая сквозь темные силуэты кустарников. Должно быть, там укладывали спать детишек и читали им сказки про принцесс и чудовищ.
«А что, если я чудовище? Чудовище, рыщущее в ночи и желающее только одного – уничтожать и разрушать?»
В иные моменты жизни Анна понимала, что она скорее принцесса, в чью жизнь принес хаос Луис Родригес, которого любила и боялась, но сегодня была склонна предаваться самобичеванию, винила себя во всех невзгодах и ненавидела свою слабость.
Почему Анна не могла разорвать проклятые путы? Стоило Луису не появиться на благотворительном ужине, как она тотчас почувствовала себя преданной и покинутой, словно не собиралась получить свободу. А вдруг она вовсе не стремилась на волю? Вдруг она ушла от мужа лишь ради того, чтобы он бросился на ее поиски и позвал обратно?
Ах как Анне нужно было поговорить с Никки!
Машина подъехала к дому. Анна заглушила мотор и вышла под дождь. Металлические ворота были закрыты, но деревянная калитка оказалась не заперта. Чувствуя, как промокает кардиган, Анна торопливо вошла во дворик и оглядела дом. Свет нигде не горел, что не казалось удивительным в столь поздний час, но Никки явно была дома: у входа стояла машина, блестевшая от дождя.
Анна подошла к двери, протянула руку к звонку и уже почти нажала кнопку, когда услышала приглушенный крик. Это не был крик ужаса, нет: скорее вой от тоски и боли – один, затем второй, протяжный, жутковатый, – словно выло дикое животное. Звук шел с заднего двора.
Анна пошла на звук, ступая осторожно, чтобы не поскользнуться на выложенной камнем дорожке. За домом она увидела раскидистую магнолию – и Никки, прижавшуюся к ней лбом. Дерево было в цвету, но дождь посбивал лепестки на землю, укрыв ее белым ковром. Никки стояла на коленях, сотрясаясь от рыданий, промокшая и жалкая. Теперь голова ее была запрокинута, на лицо падал лунный свет, рот открыт. Никки выла, словно волчица, раскачиваясь под дождем. Ее обувь валялась в стороне, в руке был зажат какой-то предмет. Осторожно приблизившись, Анна поняла, что это маленький пистолет.
– Никки! – воскликнула она и бросилась к этой жалкой фигурке. Встав рядом с ней на колени, закричала в самое лицо подруге: – Никки, Никки, что случилось? Это Анна. Никки, что с тобой?
Никки распахнула глаза и уставилась на Анну. Почти с минуту обе просто смотрели друг на друга и молчали. Говорить было нечего. Никки встала первая, протянула Анне руку и глухо произнесла:
– Давай войдем в дом и вытремся.
Анна кивнула.
Словно два призрака, усыпанные белые лепестками магнолии, они пошли в дом.
Спустя полчаса Анна, одетая в пижаму доктора и укутанная в теплый плед, устроилась на диване и погрузилась в сон. Никки сидела рядом и гладила пациентку по волосам. Ее голос звучал тихо, монотонно:
– Отдыхай и набирайся сил. Просто расслабься и спи.
Глядя на спящую Анну, Никки вспоминала о том, как много лет пыталась забеременеть. Еще до появления Ленки Гордиевски она утратила всякую надежду подарить мужу ребенка. Тогда ей казалось, что это самая большая трагедия в жизни. Наивная! Да что она вообще в те дни знала о настоящем горе!
Если бы Анна не появилась так внезапно, неужели Никки в самом деле спустила бы курок, оборвав мучения раз и навсегда? Скорее всего да. Вряд ли миссис Робертс когда-нибудь еще будет так близка к самоубийству, чем была в тот момент, когда оплакивала свою жизнь, стоя на коленях под опадающей магнолией. Теперь пистолет покоился в ящике тумбочки, запертый на ключ.
Ей больше не хотелось умереть. Не сегодня. У нее осталось слишком много незаконченных дел.
Неужели Анну прислал сам Господь?
Или Дуглас, смотревший с небес, послал к ней этого ангела, чтобы удержать от непоправимого шага?
Стоя у окна, Никки смотрела в темноту. Дождь кончился, на улице было тихо. Только редкие капли срывались с листьев и падали вниз, на мокрую землю. Она думала о Дереке Уильямсе, отдавшем свою жизнь в поиске правды. Он погиб из-за нее, и Никки должна вернуть долг.