– Тогда считайте это сделанным.
Он встал и пошел к выходу, но у самой двери обернулся:
– Всего один маленький вопрос, министр. Я слышал, как Хэмлин называл вас «Тони». Почему?
– Прозвище, которое было у меня в детстве, – не колеблясь, ответила Алексия. – Честно говоря, я сама не помню. Так странно слышать его снова после стольких лет.
– Могу представить…
Дверь за ним закрылась.
Все было кончено очень быстро.
Ни адвокатов, ни телефонных звонков, ни появлений в суде, ни апелляций. После того как Алексия де Вир отказалась видеть его, полиция бросила Билли в фургон вместе с шестью другими участниками демонстрации, а после заперла в камере вестминстерского полицейского участка. Через несколько часов за ним прибыл модно одетый мужчина.
– Мистер Хэмлин, произошло недоразумение. Вы можете пойти со мной.
Незнакомец казался дружелюбным и добрым. У него была речь человека образованного, и он носил прекрасно сшитый костюм. Билли чувствовал себя в полной безопасности, садясь в машину с водителем. Очевидно, он решил, что его везут прямо в министерство внутренних дел, но как только дверь машины захлопнулась, Билли связали и сделали укол снотворного. Он смутно сознавал, как его переносят из одной дорогой машины в другую, безликий белый фургон, направлявшийся в Хитроу. Сон застилал ему глаза и мозг. Он почти не помнил, как у него забрали паспорт, унесли и вернули со зловещего вида черными штампами на последних страницах. Он был без багажа, но его проводили в самолет авиалиний «Вирджин Атлантик», усадили, а он из последних сил боролся со сном. Самолет тем временем взмыл в серое, дождливое небо.
Проснулся он в Нью-Йорке. Без денег и вещей, выброшенный на американскую землю, как никому не нужная посылка, возвращенная отправителю. Так и не пришедший в себя Билли уселся на скамейку и поискал мобильник.
«Исчез».
Нет! Он не мог пропасть! Что будет, когда позвонит голос? Кто ответит? Билли затрясло. Почему Алексия не выслушала его? Почему он не заставил ее выслушать? Он все испортил. Теперь будет кровь, еще больше крови. И эта кровь на его руках. Он заплакал.
– Мистер Хэмлин?
Билли поднял усталые глаза.
И не сопротивлялся, когда сильные руки схватили его и унесли.
Глава 17
– Хорошо. Значит, у нас есть омар, шесть фунтов крабового мяса, свежие томаты «Адамс фарм» на салат. Сколько?
Филиппинка Лидия, кухарка и домоправительница Мейеров, подняла гигантский, едва не лопавшийся джутовый мешок.
– Много. Достаточно, чтобы накормить армию, миссис Люси.
– Прекрасно. Потому что мы собираемся кормить армию. Говядина?
– Уже в духовке. Медленно поджаривается.
– Свежий хлеб?
– Имеется.
– Земляника? Тоник для джина Тедди? О, будь все проклято!
Люси Мейер прижала усыпанную бриллиантами руку к вспотевшему лбу.
– У нас кончился джин! Я пошлю Арии в город! Как по-твоему, «А энд П» еще открыт?
– В час дня? Определенно.
Лидия слегка сжала руку Люси. Ей нравилось работать на Мейеров.
– Попытайтесь расслабиться. Обед пройдет идеально.
Люси так на это надеялась. Она была перфекционисткой, любила, чтобы все было совершенством, от званых обедов и мелирования волос до ежегодного обновления мягкой мебели в летнем доме на Мартас-Вайнъярд. В детстве семья Люси проводила лето на ближайшем острове Нантакете, и она помнила пикники, организованные матерью, как нечто исполненное изысканной красоты: цветные салаты и морепродукты, разрозненный французский фарфор и крахмальные льняные скатерти на одеялах для пикников. А ужины! Настоящие театральные постановки!
Люси помнила длинные антикварные столы, сверкающие хрусталем и дорогим серебром. В те времена мужчины надевали к ужину смокинги, а леди – ослепительные платья из шифона, шелка и кружев и обвешивались драгоценностями. Люси и ее младший брат восхищенно наблюдали за приготовлениями, пока няня не прогоняла их в детскую.
Конечно, с шестидесятых многое изменилось. Став взрослой, Люси Мейер предпочитала отдыхать в Мартас-Вайнъярд отчасти потому, что он был менее чопорным и более живым. Здесь все вертелось вокруг развлечений, вечеринок у бассейна, пикников и выловленных самими же морепродуктов. Но это не означает, что не стоит прилагать усилий для того, чтобы устроить ужин в честь приезда Алексии и Тедди.
Войдя в огромную гостиную со сводчатыми потолками, Люси взбила и без того пышные подушки на диванах от Ралфа Лорена и попыталась последовать совету Лидии расслабиться.
Совершенно непонятно, как ее подруга Алексия де Вир справляется со стрессами, вызванными управлением страной? Достаточно утомительно управлять одним-единственным домом!
Мир Алексии был невероятно далек от мира Люси Мейер. Но их дружбу скрепляло то обстоятельство, что ни одна женщина не хотела бы поменяться местом с другой. Люси любила заниматься хозяйством и принимать гостей так же сильно, как Алексия любила политику и все атрибуты власти. Обе преуспели в своих занятиях. И несмотря на различия, у них было кое-что общее. Обе были замужем за чудесными, заботливыми мужчинами, работавшими в области финансов. Тедди управлял хедж-фондом и имел небольшой, но прибыльный европейский бизнес. Арни Мейер был венчурным капиталистом, с акциями в фондах по всем континентальным штатам США, а также в Азии и на растущем ближневосточном рынке. Мужчины никогда не работали вместе напрямую, но разбирались в делах друг друга.
Арни Мейер продал де Вирам летний домик. Гейблз был не слишком большим, но уютным поместьем на краю Пилгрим-фарм Мейеров, с бассейном, маленьким гостевым домом и задним двором, засаженным клематисом, розами и высокими штокрозами. Арни и Люси жили в куда более роскошном большом доме, живописной ферме восемнадцатого века, с высокими потолками, прекрасно сохранившимися полами из широких дубовых досок и просторными, наполненными светом и воздухом комнатами. Алексия и Люси познакомились, когда обе были молодыми матерями, в то лето, когда Тедди купил Гейблз. Люси помнила их первую встречу так живо, как будто это было вчера. Алексия, тогда уже член парламента, выглядела чрезвычайно амбициозной. Но никто, а меньше всех Люси Мейер, не представлял, что ее новая соседка когда-нибудь достигнет сияющих высот власти.
«Моя подруга – министр внутренних дел Британии».
Люси не уставала повторять это.
Сегодняшний вечер – нечто совершенно особенное. Не только потому, что друзья-супруги приехали на остров на все лето после триумфального назначения Алексии, но еще и потому, что Майкл, их красавец сын, тоже будет здесь впервые за много лет. Рокси приезжала всегда. Бедная девочка, что ей еще делать? И конечно, после несчастного случая они с отцом почти неразлучны. Но Майкл де Вир был здесь еще подростком. Люси не могла не мечтать о том, как будет прекрасно, как идеально, если Майкл де Вир влюбится в ее дочь Саммер.
«Тогда мы станем одной большой, счастливой семьей».
Двадцатидвухлетняя дочь Люси недавно порвала со своим бойфрендом еще с колледжа, мерзким, напыщенным Чадом Бейтсом.
«Чад, подумать только! Кто называет новорожденного Чадом?»
По мнению Люси, Саммер созрела для нового романа. И только представьте, как будет здорово, если Саммер и Майкл поженятся и народят детишек! Люси и Алексия станут заботливыми бабушками. Это вполне возможно. Люси сделает все, чтобы это было возможно.
«И все начнется сегодня вечером».
Майкл де Вир сидел в заднем ряду Грейс-черч на Вудлон-авеню, громко храпя, пока прихожане пели «Соедини нас вместе».
– Проснись! – прошипела Рокси, толкнув его локтем в бок. – Люди смотрят!
Майкл вздрогнул и проснулся. Приступ тошноты немедленно скрутил внутренности. Какого черта он здесь делает? Какое безумие заставило его приехать не только в эту церковь, полную чванливых приверженцев епископальной церкви, но и на этот остров?
Он, разумеется, знал ответ. Он здесь потому, что хочет попытаться уговорить отца. Тедди так взбешен из-за того, что Майкл ушел из Оксфорда, что грозил лишить его наследства.
– Я все до последнего пенни оставлю твоей сестре, и не думай, что я этого не сделаю!
Но Майкл стоял на своем, продолжая развивать «Кингсмир ивентс», и уже арендовал помещение для офиса в Оксфорде на паях с другом Томми. Им крупно повезло отхватить большой заказ в Хэмптоне: организацию шестидесятилетнего юбилея миллионера-застройщика на новехонькой суперъяхте «Оушено». Всего сорок восемь часов назад Майкл лежал в роскошном тендере, обнимая двух топ-моделей, любуясь стоившим сотню тысяч фейерверком, расцветавшим в небе Ист-Хэмптона, и мысленно подсчитывая прибыль. (Ладно, возможно, топ-модель – это преувеличение. Девушки были русскими шлюхами высокого класса, но требовали плату как топ-модели и выглядели богинями, так что, кто будет считаться?)
Наутро Майклу меньше всего хотелось лететь на сонный Мартас-Вайнъярд, остров, где люди только и умеют выпендриваться друг перед другом. Но Тедди настаивал.
– Для матери очень много значит, если ты приедешь этим летом.
Несмотря на всю независимость, Майкл был очень привязан к матери. Кроме того, ему не хотелось упускать наследство. Поэтому и сидел он здесь, мучаясь похмельем, втиснутый в пиджак, с удавкой-галстуком на шее, борясь с тошнотой во время молитвы.
Наконец служба закончилась. Майкл вывез кресло Рокси на солнце, щурясь от боли.
Алексия обняла его за талию тонкой рукой.
– Ты в порядке, дорогой? Не слишком хорошо выглядишь.
– Все хорошо, мамочка, спасибо.
– Он с похмелья, – прорычал Тедди.
– Чудесная служба. – Майкл вымучил благочестивую улыбку, не произведшую, однако, впечатления на Тедди.
– Пожалуйста, придумай что-то получше. Даже отсюда я чувствую запах перегара.
В обычных вельветовых брюках, спортивной куртке и грубых башмаках – Тедди каждое воскресенье ходил в церковь в такой одежде и не видел причин одеваться иначе, потому что находился в Америке, – он выглядел лордом Грантамом из «Аббатства Даунтон»: такой же английский, как чай «ПГ Типе» и сандвичи с огурцом. Если бы в Диснейленде был английский тематический парк, Тедди де Вир вполне сошел бы за одного из персонажей.