– Значит, ты не питаешь ненависти к Эндрю Бизли? – недоверчиво переспросил Майкл.
– Не питаю.
– Но это так естественно!
Алексия рассмеялась скорее нервно, чем весело. Что-то в тоне Майкла ее тревожило.
– А ты хотел бы, чтобы я его ненавидела?
– Нет. Я только пытаюсь сказать, что не судил бы тебя. Некоторые люди – просто плохие. Это врожденное. Они заслуживают всяческих страданий. Заслуживают смерти.
Настроение за столом изменилось. Когда вошла Алексия, Майкл сиял и улыбался. Теперь вдруг стал таким холодным.
Алексия вздрогнула от внезапного озноба. Такое же ощущение появилось у нее и в резиденции премьер-министра, когда Уитмен так странно расспрашивал ее об отношениях с сэром Эдвардом. Неужели Генри пытался что-то сказать ей? А Майкл?
– Как Саммер? – спросила Алексия, переходя к более приятной теме.
– Думаю, прекрасно.
– То есть как это «думаю»? Разве не знаешь наверняка?
Майкл смущенно затеребил салфетку.
– Я не видел ее пару месяцев. Она в Нью-Йорке. Я здесь. Все не так легко.
– Но вы говорите по телефону? По скайпу?
Майкл безучастно кивнул.
«О Господи? Беда в раю?» – подумала Алексия. Она от души надеялась, что ошибается.
В самом начале она не слишком разделяла энтузиазм Люси по поводу отношений Саммер и Майкла. Но Саммер благотворно на него действовала. Майкл успокоился, был доволен жизнью, и Алексия начала надеяться, что роман приведет к свадьбе. Уж, несомненно, Саммер Мейер станет лучшей невесткой, чем кто-то из пестрого парада официанток, моделей и литовских «студенток», сменявших друг друга до встречи с Саммер.
– У вас по-прежнему все хорошо, дорогой?
– Угу…
Салфетка скрутилась еще туже.
– И она прилетает на праздник?
– Угу. Вместе с Люси и Арни. Мы не могли бы сменить тему?
– Разумеется.
Остальное время мать с сыном весело болтали, подсмеиваясь над одержимостью Тедди праздником в Кингсмире и фамильной историей великих де Виров. К тому времени как Алексии пришлось уйти, странное настроение Майкла испарилось. Он обнял мать с обычной беззаботной улыбкой.
– Итак, завтра Париж?
– Завтра Париж, – вздохнула Алексия. – Припомнить не могу, когда у меня еще было столько работы.
– Неужели? – улыбнулся Майкл. Его мать была бешено амбициозным трудоголиком, с того дня как он родился, и почти наверняка до этого.
– Послушай, ма, я не шутил, когда говорил о Рокси. Не оставляй надежды. В глубине души она тебя любит. Я точно это знаю.
Алексия расцеловала его в обе щеки.
– Милый мальчик, – проворковала она и пошла к выходу, ни разу не обернувшись.
Парижские торговые совещания были так же скучны, как и в любой стране по крайней мере по утрам. Во Франции все пили вино за ленчем, отчего дневные встречи были немного более приятны. К несчастью, Алексия была полной трезвенницей, идея настолько чуждая парижанам, что сразу же пошли толки:
– Но вы, конечно, пьете вино по вечерам, мадам?
– Нет, я не пью.
– А, да, вы не пьете за работой, понимаю. Это британский обычай, не так ли?
– Собственно говоря, я вообще не употребляю алкоголя.
– Нет, простите, теперь не понимаю.
– Мне он не нравится.
– Не нравится?
– Нет. Он мне не по вкусу.
– Понятно, но, может, выпьете немного шато латур? Это не алкоголь, мадам. Это прекрасное вино.
Алексия была почти уверена, что Кевин стоит за сплетнями о том, что она не пьет, потому что алкоголичка. Но не хватало еще вступать с Кевином в поединок… поэтому пусть на этот раз пакость сойдет ему с рук.
Совещания с Ломаксом и без того были достаточно неприятными, а история с алкоголем только усугубляла напряжение. Настоящим облегчением была возможность сбежать часа на два. Пока министр торговли и промышленности обходил штаб-квартиру «Рено» и наслаждался завтраком с директорами, Алексия прошлась по авеню Монтень. К тому времени, когда она вернется в конференц-зал, остальные члены делегации будут уже пьяны. Министра раздражало то обстоятельство, что они до сих пор так мало продвинулись в достижении цели, но она попыталась сосредоточиться на стоявшей перед ней задаче выбора платья для Рокси.
Продавцы в бутике «Кристиан Диор» были мужчинами, безупречно одетыми в темные костюмы, как дворецкие XIX века. Все обладали искусством ненавязчиво обслуживать покупателей.
– Чем могу помочь, мадам? Ищете одежду для офиса или что-то вечернее?
– Вообще я хотела что-то для дочери, – пояснила Алексия. – В подарок.
Она решила последовать совету Майкла и приложить усилия, чтобы помириться с Роксанной. Поскольку общение с упрямой натурой никогда не было сильной стороной Алексии, она подумала, что лучше начать с мирного приношения. С подарка.
Продавец взял ее руку.
– Мадам, у нас, конечно, есть классические шелковые шарфы. Очень шикарные. Очень красивые. И только что прибыла новая коллекция сумок.
– Я думала, возможно, платье? У нас скоро состоится летний праздник, и моя дочь захочет выглядеть как можно лучше. У нее такой же размер.
– И, уверен, она так же прекрасна, как мадам, – польстил продавец.
Застарелое раздражение поднялось в душе Алексии, но она подавила его. Некрасиво завидовать красоте и юности собственной дочери, и она не любила себя за это. Когда все было сказано и сделано, стало ясно, что она любит и всегда любила Роксанну.
Продавец хлопнул в ладоши, щелкнул пальцами, и Алексию тут же окружили шуршащие ткани: хлопок, тюль, шелк, бархат и кружева всех возможных цветов и фасонов. Алексия так давно не покупала одежды! Теперь она заказывала все по Интернету или просила секретаря выбрать что-то для нее. Она и забыла, какое это развлечение – невиртуальная мода!
Она также забыла, какими навязчивыми и бестактными могут быть американцы, особенно за границей. В соседней примерочной слышались вопли какой-то вульгарной особы из Техаса, оравшей на мужа, чтобы тот выключил айпад и уделил ей хоть немного внимания.
– Клянусь бо-о-о-гом, Хауи, если не выключишь эту штуку прямо сейчас, я потрачу здесь столько денег, что у тебя не останется на такси до «Георга V»!
От невыносимого акцента Алексии стало дурно. Сама она избавилась от него сорок лет назад и теперь кривилась от американизмов, как бросивший курить человек, который морщит носик от сигаретного дыма. Очевидно, эта женщина хотела, чтобы весь магазин знал, что она и Хауи остановились в самом дорогом парижском отеле.
– Может, заткнешься наконец, Лорин? – мрачно ответствовал муж. – Я пытаюсь послушать новости.
– Новости можно послушать в отеле! Я пытаюсь что-то купить.
– Я имею в виду настоящие новости, а не коммунистическое дерьмо лягушатников!
«Настоящие новости» оказались каналом «Фокс», менее всего любимым Алексией. Но как и весь остальной магазин, она скоро едва не оглохла от шума айпада Хауи, включенного на полную громкость, возможно, для того, чтобы доказать свою правоту и показать молодой жене, кто носит брюки в их семье.
Штат продавцов был, как всегда, безупречно вежлив.
– Сэр, боюсь, что нам придется просить вас приглушить звук.
– Отвали, Пьер, – грубо рявкнул техасец. – Я слушаю новости, и на этом все. Имеешь представление, сколько денег я потратил в вашем магазине за последние сорок восемь часов?
– Нет, сэр.
– Клянусь, больше, чем ты получаешь за год! Я плачу твою долбаную зарплату, Пьер. Так что отвали!
– Хауи! Прекрати разыгрывать идиота и помоги мне выбрать платье!
Супружеская ссора продолжалась. Но Алексия обнаружила, что на автопилоте прислушивается к новостям. Президент США произнес весьма интересную речь в первый день визита в Израиль. Министерство обороны снова тратит огромные деньги. Вот уже третий квартал подряд. «Это ошибка», – подумала Алексия. Евро падает по отношению к доллару. Экстравагантный бизнесмен из Майами следующей весной собирается выставить свою кандидатуру на президентские выборы. Но последнее сообщение, словно нехотя добавленное ведущим, заставило Алексию затаить дыхание:
«Изуродованное тело молодой женщины, выброшенное вчера утром на побережье Джерси, было опознано как труп Дженнифер Хэмлин, двадцатидвухлетнего секретаря из Куинса, Нью-Йорк».
Дженнифер Хэмлин!
Имя прозвучало в ушах Алексии, как уродливо звякавший колокол. Она вдруг вспомнила, как Билли Хэмлин стоял на Парламент-сквер, умоляя признать его. Теперь Алексия слышала его голос, словно он стоял рядом.
«Тони, пожалуйста! Это моя дочь! Моя дочь!»
Изнемогая от угрызений совести, Алексия хваталась за соломинки. Возможно, это другая Дженнифер Хэмлин. Но в душе она знала, что это не просто совпадение. Она вспомнила досье на Билли Хэмлина, доставленное сэром Эдвардом. У Билли единственная дочь – Дженнифер. Семья жила в Куинсе.
«Что хотел Билли сказать мне насчет дочери? Чего я так испугалась? Почему была такой эгоистичной, не пожелала его выслушать? Могла я спасти его? Спасти нас обоих?»
Алексия отдала платья продавцу и как в тумане вышла из магазина.
Оказавшись на авеню Монтень, она позвонила.
– Дочь Билли Хэмлина убили.
– Понятно, – обронил сэр Мэннинг, не выказывая эмоций.
Он вел себя точно так же, когда убили Хэмлина, и дело было закрыто, поскольку полиция не нашла ни единого подозреваемого. Холодный, спокойный, невозмутимый. Именно этого Алексия ждала от него. Именно этого по-своему хотела. И все же, как ни глупо, расстроилась.
– Прикажете что-то предпринять, министр внутренних дел?
– Да. Достаньте всю информацию по делу. Всю. Поговорите с американской полицией, с государственным департаментом, с ФБР. Мне все равно, как вы ее раздобудете, и наплевать, кто об этом узнает. Мне нужен отчет по убийству Дженнифер Хэмлин к тому времени, как я вернусь в Лондон.
– А если люди будут спрашивать, почему министерство внутренних дел так заинтересовано в расследовании рядового убийства в США?
– Передайте, пусть не суют нос в чужие дела!