– Я попыталась разобраться в убийстве Дженни, еще когда была министром. Но с тех пор столько всего произошло в доме и Вестминстере, что не было времени хорошенько поразмыслить. Зато теперь у меня нет ничего, кроме времени.
Люси отодвинула недоеденное пирожное.
– Я думала, ты явилась сюда, чтобы удрать подальше от прошлого. От всех стрессов.
– Так и есть. И я удрала. В основном.
– Но в таком случае зачем снова открывать эту мерзкую банку с червями?
– Потому что, кроме меня, никто этого не сделает. Всем плевать, кто убил Дженни Хэмлин. Через пару недель пресса о ней забыла. Да и полиция сдалась. Может быть, если я узнаю правду, сумею найти правосудие для дочери Билли. Хоть что-то исправлю… заглажу вину.
– Вину? Перед кем?
– Перед Билли, своими детьми… Не знаю, не могу объяснить. Просто чувствую, что должна сделать что-то. Хотя бы разобраться во всем.
Люси покачала головой. Она слишком хорошо знала Алексию, чтобы уговаривать оставить эту затею. Она не передумает.
– Что значит «разобраться»? – все-таки спросила она. – Если полиция ничего не сумела найти, что заставляет тебя думать, что именно ты сможешь это сделать, сидя за компьютером на Мартас-Вайнъярд?
– Не смогу, – улыбнулась Алексия. – Поэтому лечу в Нью-Йорк.
– Когда?
– Скоро. Завтра, если достану билет.
Люси убрала чашку с кофе.
– Слушай официальное заявление: ты спятила, тебе нужно расслабиться, переключиться, восстановить силы, понимаешь? А не бегать по городу, и все ради девушки, которую в жизни не видела. Девушки, отец которой, кстати, пытался уничтожить твою карьеру.
– Не верю, что Билли замышлял против меня зло, – уперлась Алексия. – И я восстановила силы. Нужно что-то делать. Нужна цель в жизни. Ты ведь меня понимаешь, правда?
– Пожалуй, да. Только будь осторожной, Алексия. Есть двери, открыв которые, нельзя снова легко закрыть. Начни копаться в жизни девушки, и Бог знает, что сумеешь обнаружить.
Томми Лайон сидел в американском баре в лондонском отеле «Савой», пожирая глазами бизнесвумен и стройных кошечек. Большинство были окольцованы, хотя вон та фигуристая брюнетка за угловым столиком не носила кольца на безымянном пальце, в то время как на других сверкали бриллианты.
«Под сорок? Нет, за сорок, и почти незаметный ботокс. Разведена. Богата. Возможно, тигрица в постели».
Томми гордился умением разбираться в женщинах, точно так же как игрок на скачках – в лошадях. Вот Майкл, конечно, был мастером. Он с тысячи шагов распознавал женские пристрастия и антипатии, желания и слабости. В этом отношении Томми было до него далековато. Высокий, сильный, атлетически сложенный блондин с квадратным подбородком и бездонными карими глазами, такой же красавец, как Майкл, он все же играл вторую скрипку. Потому что был лишен обаяния де Виров, той присущей им харизмы, которая притягивала к Майклу женщин, как пыль – к щетке пылесоса.
Томми Лайон страшно скучал по Майклу Но все же иногда приятно оказаться парнем, который получает лучшую девушку.
Брюнетка поймала взгляд Томми и улыбнулась. Тот улыбнулся в ответ и уже собирался послать на ее столик бокал шампанского, когда в баре появилась ослепительная особа в джинсах, кроссовках и светло-зеленой футболке из «Гэп». Лицо в редких веснушках не носило следов макияжа. В баре, полном раскрашенных хищниц на высоких каблуках, она казалась свежей орхидеей среди моря дешевых пластиковых цветов. И тут произошло чудо. Богиня шла к нему!
– Томми?
– Саммер?
Томми впервые видел девушку Майкла. Она почти все время жила в Америке. А когда приехала, Майкл не позаботился ее показать. Томми понимал, почему Майкл всегда получал самых роскошных девчонок. Но эта была чрезвычайно привлекательна. Каждый мужчина в зале беззастенчиво на нее глазел, окидывая Томми враждебными взглядами. И неожиданно он ощутил прилив гордости тем, что она пришла именно к нему.
– Спасибо за то, что согласился повидаться. – Саммер расцеловала его в обе щеки. Так по-европейски… – Ты, конечно, безумно занят?
– Вовсе нет. Я очень рад.
Томми похлопал по высокому табурету.
– Садись. Что будешь пить? Вино? Шампанское?
– Спасибо, но для меня немного рано.
– Вздор! Будь Майкл здесь, ты бы пила. Как насчет стаканчика «Кристалла»?
Саммер сморщила нос.
«“Кристалл”? Ну и ну! Майкл никогда бы такого не предложил!»
Не желая быть грубой, она сказала:
– Я лучше пива. «Будвайзер». В бутылке. Если тут есть.
Томми купил ей пива, и они ретировались за более уединенный столик, пройдя мимо разочарованной брюнетки. Наблюдая, как Саммер подносит бутылку к губам, Томми ощутил знакомый призыв желания. Он пытался напомнить себе, что она девушка Майкла. С другой стороны, Майкл все равно никогда не очнется. Факт, с которым Томми, в противоположность Саммер, давно примирился.
– Так теперь ты в «Вэнити фэр»? – вежливо осведомился он.
– Не совсем. Я свободный художник. Но они взяли у меня цикл статей.
– О чем?
– Богатые молодые русские в Лондоне, чрезмерная роскошь их жизни. Все в этом роде.
– Поосторожнее, это весьма зыбкая почва, – остерег Томми. – Русские олигархи не любят разоблачений любого сорта. Ты наверняка читала истории о том, как западных журналистов, командированных в Москву, находили с пулями в затылках.
– Ну, я пишу немного не о том. Никаких сенсаций, скорее рассказываю, какие туфли надевала Даша Жукова на этой неделе. Тоскливо и уныло. Но я не жалуюсь. Это работа, и, значит, я могу остаться в Лондоне, рядом с Майклом.
Томми старался не смотреть, как вздымается ее грудь под тесноватой футболкой.
– По-прежнему ездишь в хоспис каждый день?
– Конечно. И это не хоспис! – рассердилась Саммер. – Это больница долгосрочной реанимации. Он оказался там не для того, чтобы умереть.
«Как бы не так», – подумал Томми, но ничего не сказал.
– Я давно хотела с тобой поговорить, но тут Майкла перевезли в Лондон, нужно было искать квартиру, работу, и все такое. Безумные дни! Знаешь, я расследовала его аварию.
– Не знаю.
Томми задумчиво потер подбородок:
– А было, что расследовать? Разве это не несчастный случай?
– Будешь удивлен.
Саммер рассказала о поездке к механику и своих подозрениях относительно того, что тормозные канаты намеренно подрезали.
– Но кому это надо? – задал Томми очевидный вопрос.
– Я надеялась, ты сможешь сказать кому. Ты же многое знаешь о Тедди, разумеется.
– Ты о трупе в саду? Конечно, – кивнул Томми. – Ему точно дадут пожизненное. Все же никак не могу поверить. Тедди всегда казался таким… мягким.
– Знаю, – согласилась Саммер. – Но похоже, Майкл нашел тело, когда рыли фундамент для пагоды, и перезахоронил.
– Иисусе! – Томми выдохнул сквозь стиснутые зубы. – В самом деле?
– Да. И я тут гадаю… знал ли Майкл об убийстве Эндрю Бизли. Возможно, есть связь между этим и тем, что с ним случилось.
– Какая именно?
– Не знаю. Надеялась, что тебе что-то известно.
Томми непонимающе уставился на нее.
– Не случилось ли чего необычного перед праздником? Не показалось ли тебе что-то странным? Может, Майкл с кем-то познакомился?
– Ни с кем зловещим. Поставщики, кейтереры, служащие бара. Совершенно сумасшедшие дни. Мы с ног сбивались.
Игнорируя протесты Саммер, он снова купил выпивку и заказал снеки из бара. Про себя он подумал, что ее теория насчет подстроенной аварии – чушь собачья, фантазия, созданная, чтобы хоть как-то примириться с потерей Майкла. Но она такая классная, сексуальная и чувственная с этой своей шелковистой гривой и длинными-длинными ногами. Он не хотел с ней расставаться.
Пока Томми очищал фисташки, она возобновила допрос:
– Майкл никогда не говорил, что ему угрожают?
– Никогда.
– И даже не намекал насчет тела?
– Нет.
– Уверен?
– Трудно забыть такое, не находишь?
– Тебе известны его враги?
– Ты знаешь Майкла. Все его любят.
– Похоже, не все. Кто-то хотел его смерти или по крайней мере намеревался заставить замолчать. И они своего добились.
– Послушай, – начал Томми, – думаю, ты ошибаешься. Но если уж ищешь врагов, подумай о матери Майкла. Много всяких психов жаждали ее достать вроде защитников Патела. Такова уж была природа ее работы.
– Да! – почти обрадовалась Саммер. – У Майкла на квартире было на них досье. Когда будет возможность, взгляни.
После второй бутылки пива комната начала медленно вращаться. Саммер вспомнила, что забыла пообедать.
– Но ты прав, Томми! – возбужденно продолжала она. – Алексия может быть ключом ко всему этому. Подрезать ее тормозные канаты почти невозможно. Как министр внутренних дел она имела право на охрану, водителя, люди следили за ее машинами двадцать четыре часа в сутки. А вот мотоцикл Майкла – куда более легкая мишень. И разве есть лучший способ нанести удар матери, чем искалечить ее дитя?
Она была так умилительно-серьезна, что Томми больше не смог сдержаться. Подавшись вперед, он обнял ее и прижался губами к губам. Первое мгновение она была слишком изумлена, чтобы что-то предпринять. Но тут же рассерженно отстранилась:
– Какого черта? С ума сошел?
Смесь смущения и сексуальной неудовлетворенности, подогретая выпитым, заставила Томми разозлиться.
– Какие проблемы? Это всего лишь поцелуй! Почему бы мне тебя не поцеловать?
– Почему бы тебе меня не поцеловать? – изумилась Саммер.
– Я не знал, что ты дала обет целомудрия.
– Я с Майклом, осел ты этакий! Твоим так называемым другом.
Саммер с трудом поднялась. Ноги тряслись.
– Эй… – Томми положил руку ей на плечо. – Майкл был моим другом, так? Моим лучшим другом. И никаких «так называемых». Но Майкл мертв, Саммер.
– Он жив!
– Мертв. Клинически и во всех остальных отношениях.
Все посетители повернулись к ним, наблюдая за драмой, развертывавшейся за угловым столиком. Голос Томми становился все громче.