– Майкл в коме и никогда не очнется. Никогда!
– Пошел к дьяволу! – завопила Саммер.
– Именно этого он хотел бы? – отпарировал Томми, все крепче сжимая ее плечо. – Чтобы ты пожертвовала жизнью ради него, как индусская невеста, бросающаяся в погребальный костер мужа? Потому что если ты так считаешь, значит, совершенно не знаешь его!
Саммер рывком освободилась, схватила сумку и выбежала из бара. Слезы гнева и унижения застилали глаза. Она с трудом нашла выход.
– Он тоже не был святым, знаешь ли! – крикнул вслед Томми. – И даже не был тебе верен!
Саммер остановилась, обернулась и окинула его уничтожающим взглядом.
– Лгун!
– Это правда! За неделю до твоего приезда сюда Майкл рассказывал о женщине постарше, с которой последнее время встречался! Он называл ее своей «сахарной мамочкой»![22] Это она купила ему чертов байк, если хочешь знать!
В душе все перевернулось. Саммер метнулась на улицу.
Движение было таким оживленным, что целый час ушел, чтобы добраться до клиники, где лежал Майкл: викторианского здания из красного кирпича недалеко от Баттерси-парк.
– Ужасно выглядите, – заметила при виде Саммер одна из сестер без всякого, впрочем, злорадства. Саммер и в самом деле была растрепана, потому что постоянно проводила рукой по волосам, а щеки распухли от слез. – С вами все в порядке?
– Не совсем.
Саммер уселась на стул рядом с кроватью Майкла, но была слишком расстроена, чтобы взять его руку. Она понимала, что Томми сказал правду. Сначала, выбежав из «Савоя», она пыталась убедить себя, что это ложь, грубое измышление Томми, месть за то, что она отвергла его ухаживания. Но пока черное такси ползло через мост, она смирилась с правдой.
«Я сама это знала, всегда знала. Поэтому и приехала в Оксфорд посмотреть ему в глаза. Я знала, что у него была другая».
– Как ты смеешь лежать так мирно, сукин сын? – всхлипывала она. – Как ты мог сотворить со мной такое?
Десятки вопросов терзали ее, как крошечные, вонзавшиеся в мозг иглы. Была ли с ним та женщина в ночь перед приездом Саммер? Незнакомка вообще могла делить с ним постель за несколько часов до появления соперницы. Саммер хотела знать. Она должна знать! Но Майкл лишил ее даже этого малого утешения, малого покоя.
– Ты обязан дать мне ответ! Обязан! – закричала она, стараясь заставить услышать себя. И заплакала, потому что ответа не было.
И не будет.
Глава 35
Шеф полиции Нью-Йорка Гарри Дабловски улыбнулся привлекательной женщине, сидевшей напротив него. Когда та позвонила, он понял, что где-то уже слышал это имя – экзотичное, аристократическое. Международная политика не была страстью Гарри. Но когда он набрал в гугле «Алексия де Вир», сразу все вспомнил. Новая Железная леди! Ответ Англии на Хилари Клинтон, плюс заблудший муж. Разница в том, что наихудшим преступлением Билла было позволить жирной цыпочке сделать ему минет в Овальном кабинете. Тедди де Вир сел за убийство.
Но Гарри неожиданно обнаружил, что миссис де Вир – шикарная. Большинство женщин возраста Гарри выглядели старыми клячами, в крайнем случае чучелами после множества операций на всех частях тела. Но Алексия де Вир была настоящей красавицей. И снимки в гугле не отдавали ей должного. Если верить биографии, ей уже за шестьдесят, но можно дать лет на десять меньше. В простом прямом платье телесного цвета и на высоких каблуках, с кашемировым шарфом оттенка карамели, накинутом на плечи, она правда казалась несколько худой. Но все еще была элегантной. А на взгляд красноватых старых глаз Гарри – и чертовски сексуальной. Он всегда питал слабость к классным женщинам. Богу известно, он немало таких повидал на этой работе!
Алексия смерила взглядом жирного копа в возрасте и немедленно пришла к заключению: в этом случае она поймает больше мух на мед, чем на уксус.
– Прежде всего, шеф Дабловски, позвольте еще раз сказать, как я благодарна за то, что нашли время меня принять.
– Не стоит благодарности, – просиял Гарри. – Счастлив помочь.
– Как я упоминала по телефону, мне нужно узнать о расследовании убийства Дженнифер Хэмлин. Чисто личный интерес.
– Вы знали жертву?
– Она была другом семьи, – осторожно пояснила Алексия.
Гарри встал и, неуклюже переваливаясь, подошел к старомодному каталожному шкафу в углу кабинета.
– В наши дни все компьютеризовано, – прохрипел он. – Но я стараюсь иметь печатные копии. Ощущение бумаги в руках заставляет напряженнее думать, не находите? Или это только мое мнение?
– Нет-нет, – заверила Алексия. – Я тоже так считаю. Всегда настаивала на бумажных отчетах в министерстве. Уверена, что это доводило молодых служащих до безумия.
Дабловски отдал ей папку, позволив себе коротким пальцем коснуться ее ладони.
– Вряд ли стоит объяснять, миссис де Вир, что это секретные материалы. Обычно мы не показываем информацию о расследовании убийства друзьям и родным жертвы. И ничто не должно покинуть этой комнаты.
– Разумеется. И я уже сказала, что очень благодарна. Алексия уже читала. Она вспомнила, как сэр Эдвард Мэннинг передал ей досье на Билли Хэмлина, когда тот снова появился в ее жизни. Неужели это было всего два года назад? А как будто вчера… И столько всего случилось за это время. Столько ужасного.
– Вы так и не обнаружили подозреваемых?
Она взглянула на Гарри пронзительно-голубыми глазами.
– Нет.
Его лицо потемнело:
– Честно говоря, дело совершенно безнадежное.
– Почему же?
– Как вы знаете, девушку похитили и где-то держали до того, как убить. Поэтому сначала у нас было множество версий. И мы надеялись найти убийцу.
– Какие именно версии?
– Видите ли, прошло достаточно времени после похищения, чтобы кто-то что-то видел или слышал. Может, девушка кричала. А может, кто-то заметил что-то необычное в определенном месте или доме. Правило такое: чем сложнее преступление, если оно случается не в одном месте или не за один день, тем большая вероятность, что преступник наделает ошибок. Улики – это всего лишь синоним ошибок.
– Но в этом случае такого не произошло?
– Да. Убийца был крайне осторожен и умен. Кроме того, он не вписывался в обычный профиль.
– Профиль?
– В убийстве такого рода, где молодая женщина похищена и садистски уничтожена, можно ожидать рядом такие же преступления, по этому же сценарию: девушки, которых тоже утопили, но перед этим пытали. Серия. Но этого не произошло. Слава Богу, ограничились одной жертвой. Но дело завело нас в тупик.
– А как насчет ее окружения?
Дабловски пожал плечами:
– Жертва жила очень тихо.
Алексия кивнула. Она уже знала это из собственного, весьма ограниченного расследования. Девушка вела самое спокойное, самое мирное существование. Ей даже никогда не выписывали штрафа за парковку в неположенном месте.
– А как насчет ее отца?
Гарри чуть прищурился.
– Вы его знали?
– Очень давно, – поспешно ответила Алексия. – Я уже сказала, что это старые друзья моей семьи. В последнюю встречу отец Дженнифер выражал тревогу за ее безопасность.
Если Дабловски и казалось странным, что высокопоставленная особа, министр, дружила с бывшим заключенным из Куинса и его убитой дочерью, он ничем этого не выказал и деловито заметил:
– Отец – бывший заключенный, страдающий паранойей, шизофреник. Не хотелось бы вас обидеть, но даже собака Дженнифер была бы более надежным свидетелем, чем ее старик. Парень слышал голоса. И да, что-то говорившие о дочери. Он хотел, чтобы мои люди пришли и все проверили. Грустно, в сущности.
– И вы проверили?
– О, конечно. Мы обязаны проверять все сообщения об угрозах, даже если они исходят от психов. Но у него не было доказательств. И вообще ничего. Все голоса были у него в голове. Кроме того, прошел год, а то и больше, прежде чем Дженнифер Хэмлин была убита. Поверьте, тут нет никакой связи.
– Понятно. Но все равно, спасибо.
Вынув серебряную ручку «Монблан» из сумочки Баленсиага, Алексия мило улыбнулась.
– Понимаю, что информация очень ценна и я не могу делать копии. Но, шеф Дабловски, вы будете очень возражать, если я кое-что запишу?
Шеф Дабловски не шутил, утверждая, что у полиции мало материала. Только обрывки информации о жизни Дженни, добытые из единственного допроса ее бывшей соседки по комнате Келли Дюпре.
Алексия посетила Келли на работе, в жалком маникюрном салоне, дыре, втиснутой между магазином полуфабрикатов и аптекой, в ничем не выдающемся районе Бруклина. Но владелица делала все, чтобы оживить салон: модные кожаные стулья, сверкающие белые, свежеокрашенные стены и соблазнительная подборка лаков «Эсси» в форме радуги вдоль задней стены, что придавало салону вид старомодной кондитерской.
– Сейчас приду! – жизнерадостно объявила невидимая Келли, потерявшая часть своего сияния, когда Алексия объявила, что она не клиентка, а пришла насчет Дженни.
– Послушайте, я работаю, так? У меня нет времени. Я уже рассказала копам, что знаю.
– Я ценю это. Просто считаю, что полиция слишком легко сдалась.
Келли подозрительно прищурилась:
– Считаете?
– Я не репортер. Я друг друга.
– Леди, если это подстава и вы процитируете меня в какой-то дерьмовой статье, клянусь Богом…
– Это не подстава. Мне нужно несколько минут вашего времени.
Келли должна была признать, что ухоженная немолодая леди с британским акцентом не похожа на репортера.
– Ладно, – неохотно буркнула она. – Встретимся в «Старбакс», когда я закончу. Это на другой стороне улицы. Скажем, в пять.
Она сдержала слово. Ровно в пять Алексия заказала кофе, и женщины уселись поговорить.
Келли Дюпре, рыжеволосая девушка с бледной кожей ирландки и россыпью веснушек на переносице, выглядела моложе своих двадцати восьми. Она выщипала брови тонкой ниточкой и громко и нервно постукивала по столешнице акриловыми ногтями.