Глава 5
Воевода вломился к ним ни свет ни заря. Будто пёс, науськанный на след добычи. Ещё слова не сказал, а уже обшарил всю светёлку придирчивым взглядом. Ринда как раз закончила обмываться и утиралась широким рушником, которым и прикрыла наготу – благо его хватило на самые приятные мужскому глазу места. Но голые плечи да ноги выставлены напоказ – срамотища, если задуматься.
Только вот Виргиду Длинноусу её прелести нужны, как свинье плавники. И не потому, что на его вкус княжна больно тоща да заносчива – с такой в любовном деле каши не сваришь. Нет, к ней его привела новость, что с рассветом облетела всю крепость: Торсела с полюбовницей жестоко зарезали.
– Твоих рук дело? – без обиняков, ткнул воевода пальцем в подозреваемую.
– О каком деле речь? – брюзгливо прошипела Ринда, изображая несуществующую стыдливость девы, которая прямо-таки запуталась, куда лучше перетянуть рушник: на плечи или на ноги.
– Виргид, ты не обалдел? – холодно поинтересовалась влетевшая вслед за ним Дарна.
Она цапнула с кресла меховой плащ, брошенный туда ночью. Подскочила к княжне и поспешно её укутала:
– Не припомню, чтобы права оберегателя княжества позволяли тебе врываться сюда в любое время без дозволения.
– Это вы или нет? – набычившись, упёрся воевода.
– Что случилось? – раздражённо нахмурилась Ринда. – Или объяснись, или уходи. Не устраивай мне тут представлений.
– Торсел мёртв, – многозначительно поведал Длинноус.
Что-то, а строить подходящие рожи Ринда училась долго и вдумчиво. И строила их чуть ли не поминутно – иной раз и сама не помнила, как очередная вылазила наружу морочить собеседнику голову. Так что сейчас лишь мимолётно отметила, что на её лице расцвела злорадная ухмылка полнейшего удовлетворения.
– Какое чудесное утро, – почти пропела она, обращаясь к Дарне с таким видом, будто кроме них тут больше никого. – Торсел сдох. У меня давно не случалось такого замечательного вдохновляющего утра.
– Даже делать ничего не пришлось, – язвительно пробурчала Дарна. – За тебя всё сделали.
– Значит, не вы, – задумчиво потеребил ус воевода.
Купился на столь откровенную радость той, кто, не скрывая, пытался уничтожить Торсела. Убийцы так себя не ведут. Даже самые хладнокровные из них где-то в глубине души осознают, что совершили злодейство. То есть, какую-никакую вину – хотя бы кончик её хвоста, но чувствуют. Прижми такого к стенке, либо сделает рожу непроницаемой, либо начнёт горячо запираться. А эта поганка радуется.
– Да брось ты, – презрительно прощебетала княжна, опускаясь в кресло. – Виргид, не делай вид, будто тебя это огорчает. Ты этого мерзавца почище меня ненавидел. И прикончил бы его прямо там, во дворе, едва понял, что скользкий говнюк, наконец-то, попался.
– Тебя в скиту обучили так изысканно выражаться? – недовольно проворчал воевода.
– Не твоё дело, чему меня там обучали. Жаль, что не убивать. Кстати, как его прикончили?
Длинноус досадливо поморщился. Собирался нас на этом подловить – догадалась Ринда, продолжая изображать донельзя довольную злыдню.
– Надеюсь, он долго мучился? – добавила она, плотоядно расщеперив ноздри.
– Нет, – буркнул воевода, укоризненно покачав головой.
– Жаль! – выпалила Ринда, пристукнув кулачком о широкий дубовый подлокотник. – Я для него хотела совсем иного. Чтобы он долго мучился. Как мучилась моя мама, которую он погубил ради Гулды.
– Даже не думай! – мгновенно ощерился Виргид, бросив руку на рукоять меча.
– Она стерва, а не дура, – насмешливо напомнила ему Дарна, подпирая кресло госпожи и так же держа руку на мече. – Угомонись. Княгине ничего не грозит.
– Руку дашь на отсечение? – ответил ей злой насмешкой воевода.
– Зачем? – скучным голосом удивилась Дарна. – И без того понятно, что нашей княжне такое дело не по зубам. Сколько бы она не шипела да не плевалась ядом. Кишка у неё тонка людей резать. Да и золота не густо, чтобы подрядить на такое опасное дело рукастых мастеров. А я ей не помощница. С какой стати чужой грех на душу брать?
– Складно поёшь, – язвительно похвалил воевода, явно остыв и теперь размышляя, кто же такой резвый подсуетился насчёт его личного врага.
– Пошёл вон! – насмешливо фыркнула Дарна. – А то всем расскажу, что ты нашу наследницу-невесту голой видал.
– Тьфу! – разворачиваясь к двери, досадливо сплюнул Длинноус. – Балаболка!
И вышел.
Ринда бросила на Дарну в меру недоумевающий взгляд: в тонком деле притворства перебарщивать нельзя. Воительница ответила ей не слишком доверчивым прищуром. Испытующим. Ринда вопросительно вздёрнула брови, дескать, опомнись.
Воевода уже расспросил её ночных сторожей. И те доложили, что девки чуток пошушукались, а после оберегательница княжны ушла, и за ней заложили дверь, за что Дарна на них нагавкала. Княжна же быстро затихла и до самого рассвета у неё царили тишь да гладь.
Короче, ни с какой стороны к ним с Аки не придраться – решила Ринда больше не волноваться по этому поводу. Кое-кто, понятно, будет их подозревать – пускай подозревает. Ей-то с того что за печаль?
Уж кого-кого, а назвать Торсела невинно убиенным ни у кого язык не повернётся. И законную месть его родичам не увидеть, как собственных ушей: за тех, кого признали преступником, мстить не дозволяется. А если всё-таки решишься на такое, так сам преступишь законы. Наследничкам Торсела и без того достанутся лишь крохи от прежних богатств, что расхватали, дорвавшись до правосудия, поместники.
– Чем сегодня займёшься? – прервала её размышления Дарна.
Ринда глянула на себя и обнаружила, что продолжает сидеть в кресле голая, закутанная в прилипший к телу мокрый мех. Распахнув плащ и полюбовавшись на влажный живот, она сделала вывод:
– Заняться совершенно нечем.
– Может, осмотришь своё хозяйство? – иронично предложила язва воительница, что давным-давно привела себя в порядок.
– Зачем?
– Пока оно твоё, – напомнила Дарна, что вскоре тут объявится новый хозяин.
– Не каркай, – поморщилась Ринда.
– Кеннер тебе разгуляться не даст. Даже не надейся, – усмехнулась Дарна, бросив ей на колени рушник. – Утрись и одевайся. Нечего тут своими прелестями сверкать.
– Да уж, эту скотину будет трудно обуздать, – вздохнув, признала её правоту наследница. – Но я всё же попробую.
Она выпросталась из плаща и начала обтирать задохнувшееся во влажном мехе тело.
– Влюби его в себя, – подсказала Дарна. – Дело, на самом деле, нехитрое. Если с умом подойти.
– Нет, мне это не подходит, – категорично заявила Ринда, яростно скребя ногтями подбородок. – Не хочу. Ты права: дело нехитрое. Но после придётся всю жизнь притворяться любящей женой. Не по моему характеру.
– А ты постарайся, – ласково протянула Дарна. – Поднатужься. Выгода с того немалая: останешься хозяйкой в собственном доме. Кеннер на одном месте не усидит: не по его характеру, – передразнила она княжну. – То и дело станет срываться мечом помахать. Может, ты его и видеть-то будешь нечасто. А без него владычествуй в своё удовольствие. Тебе никто слова поперёк не скажет. Особенно теперь, когда Торсела так вовремя зарезали. Так это точно не ты?
– Не успела, – добавила Ринда в голос искренней мрачной досады и отшвырнула скомканный рушник: – Только прикидывать начала, как это провернуть да не попасться. Интересно, кто же мне перешёл дорогу? – задумчиво протянула она, недобро сощурившись. – Кто моего кровника перехватил?
– Несвершённая месть почище гниющей раны, – понимающе поддакнула Дарна, протянув ей дерюгу послушницы.
Спорить о том, что пристало носить наследнице великого княжества, а из чего лучше сварганить мешки под репу, воительница и не думала.
– Так, чем займёшься? – повторила она, покосившись на заваленный барахлом стол.
Ринда нарочно не стала убирать его обратно в сундук. Пускай видят, что в нём ничего крамольного. Потому как крамольное – заморский наряд из тёмной замши – Аки преспокойно намотала вокруг себя да увязала верёвкой. Под широкой златотканной душегреей на щуплой чучелке можно и не такое спрятать. А найти трудненько. Кто догадается ощупать приспешницу самой наследницы, да ещё и послушницу скита? А попробуют, вмиг останутся без пальцев, и Аки за это никто не накажет: защищалась от насилия – девка в своём праве.
– Сестрла, – напомнила она, оторвавшись от книги, которую с увлечением читала.
Чем несказанно удивила Дарну, едва до той дошло, чем занимается маленькая поганка, валяясь на лежанке княжны.
– Третье дело, – смущённо пробубнила под нос Ринда.
Забыла, что на все три намеченных ею дела у неё всего пара дней. А один уже прошёл. Завтра с рассветом её торжественно поволокут к наместнику Северного края Лонтферда. Для передачи, так сказать, с рук на руки женишку. А потом…
А что потом, Ринда уже переиграла, лишь углядела существенный и душераздирающий прокол в своих планах. Буквально, только что, едва услыхала в голосе Аки затаённую укоризну.
Своих сестёр она никогда не видела: девчонки родились после её отъезда в ссылку. Однако нередко думала о них. Что-то такое неопознанное грело при мысли, что у неё есть сёстры. Но это там, вдали от них. А тут, рядом Ринда явственно прочувствовала: её вовсе не приводит в восторг, что устраивая свою судьбу, она может изгадить их судьбы. Представить, что тихую, робкую – по словам Дарны – и умную Састи выдадут за Кеннера! Ещё и взбешённого побегом старшей сестры. Беда.
А если она сбежит не из-под надзора наместника – как всегда, лихо заработала голова. Если из-под надзора уже самого Кеннера, которому передадут невесту? Интересно, ему так и позволят занять княжью крепость? Или дорога в Риннон будет заказана олуху, что проворонил жену? Нужно срочно узнать – чуть не побежала бегом Ринда.
Однако не побежала. У кого спрашивать? И, главное, о чём? О последствиях своего побега? Совсем дурная стала – обругала она себя. Надо же: как её подбросило! Чуть выдержка не погорела. Скверно, когда находишься в сильном напряжении непозволительно долго – попеняла самой себе Ринда.