– Ну, это дело прошлое, – примиряюще пробубнил Рун.
– Да из-за неё змеищи Риндольф прежде срока умер, – не сдавалась Гулда. – И с чем он меня оставил? С двумя малыми сиротками безземельными? Кому они такие нужны? За кого выйдут с одними лишь тряпками да золотом?
– А вот здесь ты неправа, – сухо указал Рун, завозившись в кресле.
Он быстро устал от тягостного визита, и спина разнылась пуще прежнего. А впереди ещё один: хуже этого. Не потому что вторая гостья славиться дурным нравом. Потому что умна поболе многих прочих, а это опасней всего. Недаром девчонка затаилась, будто земля перед грозой.
Почти десять лет не видел Ринду, однако дурных вестей из скита не поступало. Настоятельница девчонку изрядно нахваливала: и умна де сверх меры, и миролюбива, и домой не рвётся. Прижилась в ските, растёт, учится – не девка, а заедка медовая. Мачеху дурным словом не поминает – тут Рун даже не удивился чудным новостям. Риндольф правильно сделал, что отослал дочь. Видать, та и впрямь перемогла свою детскую злобу. Остаётся молить Создателя, что не обзавелась новой.
– Твоим дочерям изначально назначалась судьба младших, – напомнил он княгине. – И ты о том знала, когда замуж шла. Понятно, что на сына надеялась. А коль не случилось, так нечего на Ринду пенять. Тут она тебе ничем не подгадила. Ей нынче и самой несладко придётся…
– О! – злорадно ухмыльнулась Гулда. – Ещё как несладко! Отольются ей мои слёзы. Кеннер ей покажет почём у раба кишки. Уж этот известный злыдень. Чистая скотина. Она у него каждый день под плёткой ходить станет. Понапробуется собственного яда…
– Хватит! – сипло гаркнул Рун.
И закашлялся, надрывая сухую грудь.
– Ты мне рот не затыкай! – не к добру разошлась княгиня.
Он замахал на неё руками, дескать, убирайся подобру-поздорову. Зашарил рукой по столику, что сдвигали для него к самому подлокотнику кресла. Наткнулся на гонг и затюкал в него ослабевшей от кашля рукой.
Двери порывисто, но тихо растворилась.
– Высокочтимый? – попридержал голос всё тот же молодец.
Рун указал рукой на гостью и махнул в сторону выхода, мол, убери её с глаз моих.
Никто, понятно, не стал хватать пока ещё единоличную властительницу княжества под микитки. Не поволок прочь. Однако при нужде могли обойтись с ней и напористо – нужно знать вежество.
Впрочем, Гулда и сама поняла, что перегнула палку. Резко встала, не заботясь о своих расшитых золотом широких юбках. Подошла к верховнику, опустилась на колени и приникла губами к морщинистой высохшей руке. Рун посмотрел на свою подопечную тепло и грустно: он ничем не мог ей помочь, как бы ни хотелось. Погладил её по плечу – на голове-то понаворочено загогулин так, что, не ровен час, напорешься на шпильку.
– Благослови, – прошептала она, вскинув на него полные слёз глаза.
– Будь благословенна, – просипел Рун, проведя пальцами по её высокому чистому лбу. – И ничего не бойся. Я не умру, покуда у тебя всё не устроится. Защищу – смело надейся. А теперь ступай. Нехорошо мне.
Гулда кивнула. Неловко поднялась, путаясь в широком подоле. А затем выбежала из кельи, словно за ней гнались.
– Зови вторую, – собравшись с силами, приказал Рун застывшему за спиной стражу.
– А, может, передохнёшь? – робко позаботился молодчик о дряхлом верховнике.
Они все любили своего доброго, но крепкого духом и рукой наставника. Даже когда он бил их по лбу, чем под ту руку попадётся.
– Зови, – выдохнул Рун, занятый лишь спиной, которую вновь нужно пристроить поудобней.
Что не мешало ему собираться с духом для встречи покруче прежней. Он, конечно, частенько интересовался положением дел у наследницы. Однако, помятуя о сообразительности, недюжем уме и расторопности этой девчонки десять лет назад, от возмужавшей двадцатилетней девицы покорности не ждал. Ибо её норов со всей определённостью указывал на то, чья она дочь.
Князь Риндольф был не только другом Руна, но и его постоянной болячкой. Нрав покойного могло смягчить лишь его сердечное отношение к своему верховнику. А вот что может смягчить нрав его дочери, ведомо только Создателю. Но тот, как всегда, не отвечал на молитвы, предоставляя своему верному слуге самому разбираться с делами земными.
Задумавшись – а, может, и задремав – Рун очнулся, когда распроклятая дверь отворилась в очередной раз. Он не сразу вспомнил, какого демона кто-то решился его побеспокоить. Но тот, кто замер где-то за его спиной, напомнил о себе. Ни звука, ни даже лёгкого вздоха, однако она была там. Затаилась – мысленно усмехнулся Рун, сделав знак рукой приблизиться.
Девушка в тёмном строгом платье послушницы скользнула к нему и встала так, чтобы старику не пришлось ворочать непослушной шеей. Рун оценил её вежество, на миг позабыв о проблемах, что волочились за ней верной свитой. Внимательно осмотрел долговязую худощавую фигуру, что замерла без малейшего видимого напряжения: просто выставила себя напоказ. Верховник желает увидеть? Пускай увидит то, что она пожелает ему показать.
Рун вновь махнул рукой – гостья невозмутимо развернулась, прошла к только-только покинутому её мачехой креслу. Села, прямая, как палка, сдула со лба выбившуюся прядь русых волос. Ледяные серые глаза уставились поверх головы Руна. Голова коротко склонилась в приветствии, и в келье повисла настораживающая тишина.
– Доброго тебе дня, Ринда, – мягко поприветствовал он, вдруг растеряв все заготовленные по такому случаю слова.
– Рада, что застала тебя живым. Отец тебя очень любил, – с безликой вежливостью ответила законная наследница княжества Риннон-Синие горы.
Что никак не вдохновляло на откровенную беседу.
– Ты скучаешь по нему? – неожиданно для себя выпалил Рун.
– С какой стати? – холодно ответила она. – Я и вспоминать-то его перестала, как только мне надоело вредничать. Высокочтимый, я буду тебе благодарна, если мы не станем говорить о покойном князе.
Чистая змеища – и неодобрительно, и одновременно с какой-то теплотой подумалось Руну. Подлинная княжна, чистокровная. Такую на кривой козе не объедешь.
– А о чём ты хочешь поговорить? – устало пробормотал он, почуяв, что от долгого разговора его избавят.
– О тебе, – наконец-то взглянула ему в глаза явно решительно настроенная девица. – Я бы не назвала это разговором. Потому что намерена всего лишь уведомить тебя, что явилась испортить тебе жизнь.
– Ну, это понятно и без уведомлений, – одобрительно кивнул Рун. – В этом ты дочь своего отца. Но позволь узнать: как именно ты намереваешься её испортить?
– Отказаться стать женой этого ублюдка Кеннера, – не моргнув глазом, хладнокровно поделилась крамольными планами наследница.
– Это невозможно, – отмахнулся верховник от полнейшей чуши, неуместной в устах такой умницы.
– Ну, почему же? Вполне возможно. Но для начала я попробую договориться по-хорошему. Кто знает, вдруг меня освободят от неугодного мне жениха? Да ещё и княжество оставят.
– А ещё сократят зимние ночи и заодно сделают тебя непревзойдённой скромницей, – язвительно прибавил Рун к её дурацким чаяниям.
Ринда поскребла ноготком подбородок – совсем, как её отец. Она и лицом его живо напоминала, хотя Риндольф был далеко не красавец. Дочь, на первый взгляд, тоже не назвать отменной красоткой. Но то лишь на первый взгляд. От покойной матери – дивной красавицы – княжна унаследовала большие чуть раскосые глаза и тонкий гордый нос. Вот они-то и придавали вполне себе обычному лицу северянки – с его высокими скулами и светлыми прямыми бровями – нечто неуловимо загадочное. Притягательное, несмотря на тонкие бесцветные словно бы вечно поджатые губы.
– Думаешь, я сбрендила? – бесстрастно осведомилась Ринда.
– Думаю, не запереть ли тебя, – честно признался верховник.
– Зачем? – удивилась она. – До разговора с нашим достопочтенным наместником я никуда не сбегу. Это не в моих интересах. Ну а после… Глупо судить о несбывшемся. Ладно, – поднялась она и одарила верховника почтительным кивком: – Не стану тебя больше мучить. Тебе обязательно нужно дожить до моей встречи с наместником.
– Не вздумай обижать Гулду, – строго повелел он.
– Гулду? – вновь удивилась Ринда. – Зачем? Мне совершенно невыгодно её обижать.
– Почему? – с подозрением осведомился Рун, чувствуя, что опасная и весьма настырная девка вовсе не лжёт.
– Если придётся вас покинуть, я хочу, чтобы наследницей стала дочь моего отца, – жёстко уведомила его законная наследница. – Не желаю, чтобы княжество попало в чужие руки.
– Твоей сестре Састи всего девять лет, – укоризненно напомнил Рун. – А Фротни вообще пять.
– Ну, они же подрастут, – равнодушно пожала плечами Ринда.
Поклонилась ему в пояс – чего Рун и вовсе уж не ждал от гордячки – и направилась к двери.
– Все бы так, – проворчал верховный священник княжества Риннон-Синие горы. – Без обиняков и выкрутасов. В двух словах и все намерения начистоту. Осталось понять, в чём подвох, – задумчиво постучал он пальцами по подлокотнику.
Тот не ответил.
Часть 1. Глава 1
Крепость князей Риннона подпирала те самые Синие горы, что по традиции вошли в поименование княжества. Самые северные земли самого обширного королевства – риносцы присоединились к Лонферду первыми лет двести назад. Однако по сию пору сохраняли свою самобытность единого в своих устремлениях народа.
Собственно, устремлений было всего лишь два: навалять любому, кто сунется, и при случае, сунуться самим, если добыча обещает быть знатной. Соседи, не скупясь на ругательства, обзывали риносцев бесчинными бандитами. И многие века сходились-расходились в политических союзах против неуёмных гадов. Как уж там прежнему королю-Раану удалось с ними договориться – а скорей, им с демоном – но Риннон-Синие горы стало частью королевства. И его могучей северной границей, через которую из соседнего Нотбера вечно пытались залезть в закрома богатого Лонтферда.
Людям трудно бороться со старыми привычками – проще превратить их в новые, весьма похожие на прежние. Риносцы защищали королевство на свой лад. Если набег из Нотбера проходил не слишком далеко от княжьей крепости – а нотбы по пути не грабили деревни Риннона – за ними предпочитали не гнаться. И вообще не замечать тех, кто пойдёт обратно с добычей.