о значительных потерь для любой из сторон. Они завершили работы за три дня — отличный прогресс для человеческих сил. Корабли и самолёты патрулировали над горой на случай, если жители города совершат вылазку, попытаются прорвать или разорвать кольцо окружения. Они этого не сделали, и если в городе и находились какие-либо вооружённые силы, они не двинулись с места. Враг не возводил укреплений, и не было никаких признаков того, что он собирается это делать. Имперское командование начало задумываться об оптимизации сил и снабжения, необходимых для удержания осады. На планете были и другие города, и другие миры в системе, которые, вероятно, укрывали другие человеческие анклавы. Сопротивлению этого конкретного города, хотя он и был большим и политически значимым для долгосрочного согласия, предстояло пасть жертвой терпения, поэтому теперь больше беспокоились о том, чтобы он связывал как можно меньше ресурсов, насколько это было возможно. И пока стратеги рассчитывали, город оставался тихим и спокойным.
Через три дня после завершения окружения гора обрушила на небо бурю. Огромный купол облаков накрыл город внизу, поднимаясь всё выше и выше, волдырь красно-железно-серого цвета на синем небе. Дождь пошёл из облаков, капли в воздухе превращались в пар. Внутри извивались молнии, белые вспышки сменялись синими, охристыми и малиновыми. Ледяные пласты образовались на восходящем крае ударных волн и упали обратно на землю. Время от времени взрыв окрашивал часть облака в чёрный цвет. На это было больно смотреть, словно при сотрясении мозга с кровоизлиянием в глаза. Даже специалисты орбитальных ауспиков не могли смотреть на него прямо больше минуты.
На земле мертвецы и крики заполнили линии окружавших город траншей. Первая скатившаяся с горы взрывная волна превратила тысячи людей в мясную мякоть и кости в мешках из кожи. Вторая волна подняла мёртвых и живых вверх и обрушила обратно вниз. В воздухе пахло озоном и палёными волосами. Кровь трупов кипела в воздухе. В бункерах, вырубленных в стенах траншей, укрывавшиеся от ударных волн солдаты, прикусили языки, когда их мышцы свело судорогой. Кости трещали в грудных клетках. Светившиеся сферы разлетелись вдребезги. Взорвались сложенные снаряды.
Затем появились Сингулярности. Они спустились по склонам горы к участку траншейных работ на западном плато. Облако дыма и огня расступилось перед ними. Для тех немногих, кто выжил в имперских линиях, они выглядели как нестройное облако светящихся фигур, словно бумажные фонарики, отрезанные от нитей. Солдаты смотрели, как они приближаются, гул наполнил их головы, оружие безвольно повисло в их руках; других рвало желчью, а затем кровью. Дождь превратился в град. Дыхание стало облачками льда. Сингулярности находились в полукилометре от передовой, когда солдаты направили оружие друг на друга или на самих себя. Сломанные руки вытаскивали чеки из гранат. Взрывы и беспорядочные выстрелы прокатились по линиям, распространяясь по мере приближения дрейфующих пятен света и черноты.
На запасных позициях офицеры изо всех сил старались привести подразделения в боевую готовность. Находившиеся в резерве бронетанковые роты продвигались вперёд, гусеницы втаптывали остатки урожая в грязь. Сингулярности остановились, зависнув над траншеями. Они начали светиться, затем вспыхнули. Водители танков закричали, когда свет пронзил смотровые щели, ослепляя и обжигая. Машины разворачивались, буксуя в грязи. Тяжёлый танк «Малкадор» повернул и врезался в «Палача». От удара меньший танк завалился на бок. Стрелок в башне «Малкадора» почувствовал, как его рука сжалась на спусковом рычаге, и закричал. Снаряд едва успел вылететь из ствола, как попал в нижнюю часть «Палача». Оба танка превратились в огненный шар.
Свет Сингулярностей потускнел, а затем запульсировал. Покатилась невидимая волна, поднимая обломки по мере ускорения. Земля вздыбилась. Танки, по-прежнему двигавшиеся вперёд, врезались в волну и взмыли в воздух. Башни отвалились от корпусов. Орудия согнулись. Затем захватившая их ведьмовская сила дотянулась до боеприпасов внутри. Военные машины разлетелись на части в воздухе. Куски гусениц и брони со свистом посыпались вниз.
С позиций по всему плато отчаянные сигналы доходили до кораблей Крестового похода, пока дым заволакивал горящие линии. Среди тактических отчётов и формировавшихся стратегических оценок было одно-единственное слово, насыщенное предупреждением и значением, призывавшее к скорейшей помощи. Колдовство — порча и проклятие Долгой Ночи вернулось.
Мертвецы поднялись из траншеи перед Сигизмундом. Сгустки костей, плоти и брони втянулись в воздух. Кровь свернулась и замёрзла. Осколки костей смешались в кашицу из ледяных кристаллов и мяса. Они не были мертвецами, которые погибли, они были материей жизни, размятой и отлитой в форму людей. Сигизмунд успел разглядеть на возникшей перед ним фигуре разорванный шлем со знаком Скилканского десятого, прежде чем её рука метнулась к нему.
Он выстрелил. Три болта попали в центр фигуры и взорвались. Шлейфы обломков разлетелись от попаданий. Ревенант не замедлился и не остановился. Шаровидный кулак из осколков костей и гильз ударил Сигизмунда по правому плечу. Он подался назад. Конечность фигуры разлетелась вдребезги и потекла по доспехам Сигизмунда со звуком, похожим на скрежет игл по сланцу. Обвилась вокруг него, прижалась к нему. Он почувствовал её силу, когда она прогрызала лак и броню. Вонь озона застряла в горле.
— Прижмите её! — крикнул он и дёрнулся назад. Воин слева выстрелил. Болт-снаряды просвистели мимо левого плеча Сигизмунда. Он выстрелил снова, в упор, ведя кинжальный огонь прямо сквозь массу твари. Он увидел черепа, лица и части тел, застрявшие в ней, когда она разорвалась надвое. Он отпрянул, вытащил из-за пояса гранату и бросил её в существо, когда оно снова собралось вместе. Он уже двигался, когда взрыв снова разнёс тварь на осколки и кровавую слизь. Тогда он увидел Ранна. Брат был схвачен в воздухе и поднимался, пока черви призрачного света извивались над ним. По его броне расползлись трещины. Ещё один из братьев по отделению лежал на земле рядом с ним, его руки и ноги вывернулись в кучу измятых доспехов. Сверкнула серая молния, и на мгновение падавший град превратился в поток серебряных стрел, летевших с небес. Во вспышке Сигизмунд увидел, как останки Имперского Кулака на земле зашевелились, а затем, словно марионетка, которую дёргают за ниточки, мёртвый воин поднялся. Кровь хлынула из трещин в броне. Сломанные конечности звенели и болтались. Голова свесилась, из разбитых окуляров сочилась чёрная жидкость. Руки поднялись и потянулись к Ранну извивавшимися, словно черви пальцами. Сигизмунд услышал рёв ярости и вызова, вырвавшийся из решётки шлема Ранна.
Поток плазмы вспыхнул перед глазами Сигизмунда. Мёртвый воин, потянувшийся к Ранну, исчез в шаре бело-голубого света. Ранн упал на землю. Сигизмунд побежал к нему.
— Сомкнуть строй, — раздался крик, перекрывший рёв бури и выстрелы. Эти слова замедлили шаг Сигизмунда. Иск шагал рядом с ним, наплечник к наплечнику, затем остальная часть отделения собралась воедино, шестерёнки общей подготовки и тренировок сцепились в мгновение ока. Они подошли к Ранну, который приподнимался, стаскивая с себя остатки шлема.
Сингулярность зависла в поле зрения, складываясь из мрака, гудя, как гаснущая световая нить.
— Огонь по... — начал кричать Иск и поднял плазменный пистолет.
Молния вырвалась из Сингулярности и коснулась пистолета Иска, прежде чем тот успел выстрелить. Мир мигнул белым светом. Плазма, удерживаемая в катушках оружия, вырвалась наружу. Машинная половина Иска, та половина, которую уже забрала война, исчезла. Остальная часть тела упала, огонь пожирал броню и плоть. Куски расплавленного металла врезались в пошатнувшегося Сигизмунда, подняли его и швырнули на землю. Экран шлема превратился в затемнённый вспышкой вихрь красных рун. Он тяжело дышал. На языке появился привкус железа с озоном.
Всё погрузилось в звенящую тишину. Он по-прежнему чувствовал болтер в руках, внутреннюю часть брони на коже. Всё рушилось, всё разваливалось на части, кроме этого, внутри маленького мира, созданного звуком его дыхания и биением его сердец. Всё ниже и ниже, падая в грязь, вспышка молнии по-прежнему отражалась в его глазах. Так быстро, так внезапно, но мгновение не заканчивалось. Он был здесь, в бурю под дождём, кровь мёртвых падала вместе с ним. Он был здесь и всегда будет.
— Это клятва момента, брат, и всё, что тебе нужно сделать, чтобы встретить этот момент — это идти вперёд.
Он уже поднимался, целился и стрелял, направляясь вперёд, к пятну тьмы и света, и он кричал, выкрикивая слова клятвы, которую, как он думал, он давал для себя, но теперь это было обещание всему, что стояло перед ним.
— Чтобы мы могли повергнуть наших врагов.
С ним были и другие, они рвались вперёд, стреляя, двигаясь как один. Болт-снаряды достигли Сингулярности и взорвались, врезавшись в неё, всё глубже вонзаясь в воздух вокруг неё. Сигизмунд услышал голос, высокий и пронзительный, бормотавший и кричавший, слова сливались воедино в шум крыльев насекомых. Свет и тепло истекали из Сингулярности. Она съёжилась, сжалась, когда взрывы скрыли её. Затем она вырвалась наружу, поглотив разрывы болт-снарядов. На мгновение она повисла, разобранная звезда, нарисованная ожогами сетчатки. Он увидел фигуру внутри.
Это был человек, его плоть иссохла до костей, руки были привязаны к туловищу путами из сверкавших зелёно-чёрных камней. Швы закрыли его веки, а чёрный пепел окружил глазницы и размазался по щекам. Сигизмунду показалось, что он видит, как кровь бьётся в пронизывавших прозрачную кожу венах. Огонь и осколки от взрывов болт-снарядов вращались вокруг фигуры, расплющиваясь в светившиеся обручи. На секунду существо застыло, видение, повисшее в воздухе, вырезанное из страхов и мифов человечества.
Затем время превратилось в хаос. Вращавшиеся по орбите кольца огня и осколков устремились вперёд. Огненный круг попал в Имперского Кулака. Раздался звук, похожий на звук ленточной пилы, вгрызавшейся в сталь. Кровь хлынула фонтаном, превращаясь в пепел. Из-за спины Сигизмунда луч красного света врезался в Сингулярность, когда её световая оболочка начала закрываться. Сингулярность задрожала, окутанная сиянием и мерцанием ночи. Шквал болт-снарядов ударил в неё сбоку. Она забилась, как насекомое в перевёрнутом стакане. Из неё сверкнула молния, яростно вонзаясь в воздух и землю. Сигизмунд увидел, как её свет на мгновение мигнул, и фигура внутри Сингулярности чётко предстала перед ним. Рот шевелился, как будто начинал складывать слова. Стук сердец в груди Сигизмунда напоминал остановившийся барабанный бой.