— Куда прикажете доставить вас?
— В Панаму. Груз весит около тонны. Кроме того, домашние вещи и три пассажира.
— Плата должна быть соразмерна ценности фрахта. Вы везете, надо полагать, золото?
Грегорио Монтихо, опасаясь за свой груз, решил воспользоваться коммерческим кораблем вместо почтовых пароходов, делавших хоть регулярные рейсы, но переполненных золотоискателями, народом грубым и подозрительным. Так как он доверяет честности капитана, то торговаться не желает.
— Тысячу долларов за груз и по сто за пассажиров, — говорит капитан.
— Крупная сумма, — отвечает дон Грегорио, — но я согласен. Когда вы снимаетесь с якоря?
— Я готов, но…
— Если вы опасаетесь задержки с моей стороны, — говорит помещик, — то напрасно. Мы будем готовы за какие-нибудь три дня, самое большее, через неделю.
— Мое судно к вашим услугам, — поклонился Лантанас. — Но прежде чем покинуть порт, я должен преодолеть одно препятствие.
— Вам нужны деньги вперед? Сколько?
— Благодарю вас. Не в этом дело. Я мог бы уйти из Сан-Франциско через полчаса, но у меня нет матросов.
— Признаюсь, мне показалось странным, когда я увидел на вашем корабле только этого негра. Я думал, что экипаж съехал на берег.
— Все сбежали на прииски, кроме этого негра. Да и тот остался только потому, что боится, как бы кто-нибудь не сделал его своим невольником, или как бы он не натолкнулся на своего прежнего хозяина.
— Какая досада! — воскликнул дон Грегорио. — Придется искать другой корабль.
— Все корабли в одинаковом положении.
— Тогда я полагаюсь на вас, капитан. Дон Томас — ваш друг. Он отзывался о вас, как о человеке безусловно честном. Я только что продал имение и выручил за него триста тысяч долларов в золотом песке. Вы знаете, капитан, что наша страна представляет теперь сборище проходимцев со всего света. Я не дождусь момента, когда вырвусь отсюда. Мне хотелось бы скорее перевезти свое состояние в безопасное место.
— Понимаю, — ответил чилиец. — И состояние ваше, не сомневайтесь, здесь будет в безопасности.
— У меня дом в Кадисе, — продолжал дон Грегорио. — Вы испанец, вы понимаете, что общество в Калифорнии теперь мне не по душе… Но как набрать экипаж?
— Надо предложить высокую плату. Матросов тьма-тьмущая, но все бегут на промыслы. Придется поместить объявление, которое привлекло бы их.
— Во что это выльется?
— В какую-нибудь тысячу долларов.
— Я заплачу, если вы предоставите судно в мое распоряжение, не беря ни груза, ни других пассажиров.
— Согласен. Я думаю, что мы наберем людей. Извольте быть готовы к отплытию.
— Сборы недолги. Надо только осторожно доставить груз. Я думаю перевезти его ночью в лодке Сильвестра. Никто не догадается, где он будет храниться?
— Не беспокойтесь, я никому не скажу.
Глава XVIВ ПОИСКАХ СЕКУНДАНТОВ
Выехав из ворот и очутившись на большой дороге, Франк Лара оглянулся на дом, где ему так невежливо отказали в приеме. Он увидел, что к крыльцу подвели четырех оседланных лошадей, и догадался, что их барышни поедут кататься с ненавистными соперниками. Эта мысль причинила ему и Кальдерону нестерпимые страдания. Спустившись с горы, оба всадника остановились.
— Мы должны драться, Фаустино, — сказал Лара.
— Я не нахожу нужным вызывать мальчишку.
— Однако, он тебя оскорбил.
— По-моему, он меня не оскорблял.
— Он насмеялся над тобой, и твоя барышня также. Если ты хочешь вернуть ее расположение, то должен вызвать этого щенка и убить.
— Хорошо тебе говорить! Ты стреляешь без промаха. Англосаксы хорошо стреляют, и если я его вызову, оружие-то будет выбирать он.
— Это верно. Поэтому я его сам оскорбил, что следовало бы сделать и тебе.
— Мне жаль, что я не поступил так.
— Легко найти случай. Мне-то все равно, на чем драться. Я с одинаковым успехом всажу в его тело кусок свинца или лезвие шпаги.
Он вынул из кармана визитную карточку и прочитал: «Эдуард Крожер. Фрегат «Крестоносец».
— Если судьба улыбнется мне, завтра в рубке на «Крестоносце» одно место за столом будет пустое.
— Я думаю, дело можно уладить, не проливая крови.
— Поступай, как тебе угодно. Но кто-нибудь из нас должен быть убит. Я не дорожу мнением кого бы то ни было. Деньги, вот что возвышает человека, а за уважение я не дам ни гроша. Но есть качества, которые я желаю сохранить.
— Какие это качества?
— Это мужество. Если я утрачу право на него, я утрачу все. Кроме того, я ценю уважение со стороны одного лица.
— Кого это?
— Ты, очевидно, не имеешь понятия о любви и не любишь Иньесу.
— При чем тут она?
— Что касается меня, то ни при чем. Но этого я не могу сказать о Кармен Монтихо. В ее глазах я не желаю быть ни дураком, ни трусом. И я приму меры, чтобы она, пока я жив, не отдала руку этому офицеру. Когда умру, она может делать, что хочет.
— Вряд ли тебе удастся с ней поговорить.
— Буду говорить и заставлю себя слушать.
— И ты, пожалуй, предложишь руку?
— Прежде надо уложить того, кто стоит на моей дороге. Она должна ответить прямо: да или нет. Ты намерен драться?
— Я бы предпочел уладить дело мирным путем. Как ты думаешь, Лара?
— Разумеется, уладить дело можно, но с позором для тебя. Ты должен драться!
— Пистолета я никогда в руки не брал, шпагой владею неважно, ножом — дело другое, но порядочные люди не употребляют его на поединках.
— Не без основания. Но мне кажется, ты уж слишком скромен. Я видел, как ты орудовал шпагой в фехтовальном зале у Роберто.
— Это не то, что драться.
— Стоя перед противником, вообрази, что ты в зале у Роберто. Советую выбрать шпагу.
— Но ведь я вызываю!
— Вызывать не нужно. Английские офицеры, вероятно, возвратятся на корабль только поздно вечером. Они еще будут обедать у дона Грегорио, потом будут бродить по городу. Ты можешь встретить своего соперника, толкнуть его, плюнуть в лицо, словом, заставить его вызвать тебя.
— Я так и сделаю, честное слово!
— А теперь подумай о секунданте. У меня есть, кого пригласить. А у тебя?
— Дон Диас. Другого не придумаю.
— Годится. Это хладнокровный человек, имеющий представление о дуэли. Только сегодня он уехал на петушиный бой в Пунта-Педро. Поедем туда или пошлем гонца. Время для меня дорого. Как только начнется игра, я должен быть на месте. Который час?
— Четверть первого, — ответил Кальдерон, взглянув на часы.
— Не поздно. Мы успеем съездить в Пунта-Педро. Дон Мануэль держит большое пари за своего петуха. Я охотно поставлю за него червонец. Поедем!
Оба рыцаря двинулись в путь.
Глава XVIIПРОГУЛКА ВЕРХОМ
Пунта-Педро тянется от самого подножия холма к океану. Дорога к нему ведет от Сан-Франциско на Долорес. По ней-то и скакали во весь опор Лара и Кальдерон. Вскоре они заметили четверых наездников, двух мужчин и двух женщин.
Как и все испано-американцы, дочь дона Грегорио и ее племянница — отличные наездницы. У обеих посадка мужская, костюм полумужской: фетровые шляпы, шаровары и сапоги со шпорами.
Офицеры с восторгом смотрят на них, не помня себя от счастья. Крожер едет рядом с Кармен, Кадвалладер с Иньесой. Обе пары ведут беседу с глазу на глаз. Крожер вздыхает и говорит, бросая взгляды на море:
— Я скоро буду там.
— И я тоже, — отвечает Кармен.
— Когда вы уезжаете? — осведомляется офицер.
— Очень скоро. Папа говорит — через неделю. А может быть, и раньше. Он поехал сегодня договариваться насчет мест в Панаму.
Крожер некоторое время молчит, а затем, преодолев свое смущение, спрашивает:
— Вы, конечно, рады вернуться в Испанию?
— Нет, для меня это грустно, — ответила девушка. — Я люблю Калифорнию и хотела бы в ней остаться. А вы?
— При некоторых условиях.
— Разве вы не любите эту страну?
— Сейчас люблю, через несколько дней буду к ней равнодушен.
— Отчего же?
— Калифорния мне дорога, потому что в ней живет прекраснейшее на свете, милое мне существо, а через несколько дней его здесь не будет. Вот и разгадка.
— Кто же это так сильно влияет на ваше отношение к Калифорнии?
На щеках Крожера появляется легкий румянец.
— Кармен Монтихо, — ответил он.
— Вы не обманываете меня?
— Мое сердце принадлежит вам. А ваше?
Кармен посмотрела на Крожера, и в ее глазах он прочел ответ.
А в то же время два сердца рядом с ними охвачены тем же чувством, хотя разговор их может показаться скорее веселым, чем чувствительным.
— Славная вы девушка, Иньеса, — говорит младший офицер. — Баста! Будет лавировать! Свернем паруса и бросим якорь! Хотите быть моей женой?
— Хочу.
— Больше незачем любоваться океаном!
Лошади, словно понимая, о чем идет речь, дружно поворачивают назад и скачут к дому.
Глава XVIIIВЗВИНЧЕННАЯ ХРАБРОСТЬ
Яркое калифорнийское солнце уже садилось, когда в гору поднимались два всадника. По цвету их плащей, красному и голубому, нетрудно узнать Франциско Лару и Фаустино Кальдерона, которые возвращаются из Пунта-Педро. Там они условились насчет дуэли.
Фаустино решил драться. Храбрость его поддерживается каталонской водкой, которой было немало вылито, и время от времени он прикладывается еще к дорожной фляге. Благодаря этому ему уже море по колено, он хвастается, что толкнет англичанина, плюнет ему в лицо и заставит драться белокурого молокососа. Лара, тоже под воздействием водки, поддерживает его. Полагаясь на свое искусство драться, он уверен в победе. В данном случае он предпочитает холодное оружие огнестрельному, так как уверен, что северяне превосходно стреляют, но не умеют фехтовать.
Дорогой оба говорят наперебой. Лара злобен и твердо решил отомстить. Только бы поймать англичанина, и он проткнет его насквозь шпагой!
Когда всадники поднялись, и открылся вид на Сан-Франциско, они пришпорили коней. Долорес они проехали не останавливаясь, но, поравнявшись с таверной, невольно придержали лошадей, так как их окликнул человек, по виду не то лодочник, не то рыбак, с довольно неприятным лицом.