Помню, шел дождь, было холодно. Ветер выл. Потому он и не услышал меня. Я пару минут шагал за ним следом. Потом — как будто помутнение. Пришел в себя, увидел, что случилось. Знаете, какой была первая мысль? «Свершилось!» Я чуть не закричал от радости. Секунду я даже верил в то, что маньяк убил отца прямо у меня на глазах. Я ждал, пока он все закончит, потому что отец еще полз… А потом увидел нож у себя в руке.
Про нож я вспомнил только дома. Я ходил искать его, много раз ходил, но не мог даже вспомнить, где выбросил. Вот и все.
Подробности… Я вспомню подробности, сколько угодно. Потом. А пока — дайте мне подписать эту чертову бумагу! Да-да, в здравом уме, без принуждения.
Я все сделал? Все, чего ты хотел? А теперь — где моя дочь, тварь?!
Вероника содрогнулась, вспомнив, чем закончилась эта сцена. Как Аркадий задумчиво пожевал губами, будто прикидывая, по вкусу ли ему эта история, а потом выплюнул слово: «Нет».
Денис почти успел до него добраться. Немаленького роста и веса, в отчаянии он рванулся так, что опера не сумели его удержать. Если бы он налетел на лежащего в постели убийцу, тот мог бы испустить дух и унести тайну с собой. Тимофей сказал потом, что именно этим соображением он и руководствовался, когда пнул Дениса по голени. Тот рухнул на пол в полушаге от больничной койки и больше уже не встал. Его пришлось поднимать.
Он плакал, и Аркадий презрительно отвернулся, стал смотреть в окно. «Уберите его», — потребовал он.
Дениса вывели. И тогда Аркадий попросил Тимофея подойти…
— Что он тебе сказал? Еще раз. Слово в слово! — требовал Никитин.
Вероника обернулась через плечо. Она волновалась за Тишу. Он не любил, когда к нему подступали так же, как он к другим людям. Замыкался. Но сейчас была не та ситуация, чтобы лелеять свои комплексы.
— «Иногда нужно принести в жертву невинную деву, чтобы заложить крепкий фундамент будущего», — повторил Тимофей. — Слово в слово.
— И что это значит? — прорычал Никитин.
В зеркале виднелся кортеж из машин с мигалками. Им предстояло отыскать девчонку за оставшиеся три часа, имея лишь весьма относительное указание на место и одну зацепку, которая могла оказаться просто последней шуткой психопата-убийцы.
— Может, он ее — того? — впервые подал голос сержант за рулем. — Ну… в бетон замуровал? Есть тут где стройки?
— Не припомню, — пробормотал Никитин и достал смартфон, уставился на черный экран непонимающим взглядом.
— Нет, — сказал Тимофей.
— Что «нет»? — резко спросил Никитин.
— Он не замуровал девочку в бетон.
— Потому что он сказал тебе, что она еще жива?
— Не только это. Он сказал: «Тогда многие увидят», речь шла о времени без десяти семь. Вряд ли под «многими» он подразумевал строителей, которые явятся на объект именно в это время. Будет что-то другое. Самое очевидное, что приходит на ум, — взрыв.
— Тут направо, — тихо сказала водителю Вероника. — Вот на эту улицу мы выехали, и его уже не было. Где-то между домами сквозанул. Там два поворота… Наверное, мы ушли на первый, а он ждал на втором…
— Черт, да он потом куда угодно мог поехать! — рявкнул Никитин.
— Еще он обещал, что если вы не заткнетесь, то девочку будут собирать по всему Смоленску, — продолжал Тимофей. — Не смотрите на меня так, я просто вспоминаю его слова. Взрыв… Все-таки взрыв.
— Бессмыслица какая-то. Всех убивал ножом, а тут — взрыв?
— Все — другие, — заметил Тимофей. — Убийство Насти он готовил загодя. Он убил бы ее ножом, но тогда Денис просто оказался бы перед фактом. И, кроме того, Аркадий не сумел бы заглянуть ему в глаза без риска. Бомба с часовым механизмом — отличный вариант. Посмотрите, что происходит сейчас. Денис сходит с ума от беспокойства за дочь, но ничего не может сделать. И это растянуто на долгие, бесконечно долгие часы. Гораздо приятнее секундной радости убийства, если разобраться.
Вероника обернулась, посмотрела на Тимофея. Его одежду и личные вещи все-таки удалось выбить из персонала, Никитин помог. Удостоверение сотрудника полиции способно решить и не такие проблемы.
— Жалею, что нет закона, позволяющего сажать психов превентивно, — сказал Никитин, покачав головой.
— Может быть, еще о погоде поговорим, о политике? — внезапно вспылил Тимофей. — Раз уж у нас тут светская беседа. Вы подняли ГИБДД? «Ларгус» ищут? Когда найдут, понадобятся кинологи с собаками…
— Так! — прикрикнул Никитин. — Будешь учить меня делать мою работу? Все уже и так на ушах стоят.
— Рад за них, — буркнул Тимофей. — Только лучше бы они искали «Ларгус».
Тимофей ненавидел в жизни не так уж много вещей. Необходимость вступать в бесконечные и большей частью бессмысленные коммуникации по любому, пусть даже самому ничтожному поводу, была, безусловно, на первом месте личного топа. А на втором была суета. Спешка.
Тимофей отчасти поэтому никогда и не брал в работу дела, в которых может измениться что-нибудь здесь и сейчас. Он обращался к архивам, в которых все было уже должным образом мертво и холодно. У него всегда было достаточно времени, чтобы подумать. Создать и разрушить с десяток схем, прежде чем найти верное решение.
Сейчас же ситуация обострилась донельзя. Ему нужно было отыскать разгадку за оставшиеся полтора часа, пока вокруг все сходят с ума, бегая по городу в поисках несчастной девочки.
«Ларгус» как в воду канул, а на него была вся надежда. Что Настя там, внутри. Связанная, но живая. А где еще ей быть?! Квартиру Аркадия проверили сразу, его закуток в «Астролябии» — тоже. Если не считать покрытого пятнами старой крови ножа на обеденном столе и трех злополучных часов, ничто не указывало на то, что владелец — сумасшедший убийца.
Больше в городе Аркадию не принадлежало ничего. Оставались заброшки, долгострои, гаражи…
— Придумал что-нибудь?
Тимофей вздрогнул, посмотрел на стоящую перед ним Веронику. Ее уже можно было разглядеть, занималась заря. Выглядела Вероника ужасно. Усталость, да и авария, которая, казалось, произошла полжизни назад…
— Присядь.
Тимофей нашел скамейку в этом неизвестном районе и сидел на ней, пока остальные бегали и пытались совершить невозможное. Может, им и посчастливится — было бы неплохо. Вероника присоединилась к поисковой команде, прочесывала свой участок. Тимофей бы только мешал, думать он мог и здесь.
— Тиша, я не могу сидеть, — покачала головой Вероника.
— Почему? Из-за аварии? У тебя повреждены ягодицы?
— Тиша, ты дебил! — крикнула она. — Час времени остался!
— А, тревога. Извини, не понял сразу. Мне нужна помощь.
— В чем? К лавке прирос? Или кофе тебе принести?
Кофе… Было бы неплохо. Скорее даже — жизненно необходимо. Тотальный недосып плохо сказывается на когнитивных способностях. Но решение нужно сейчас.
— «Иногда необходимо принести в жертву невинную деву, чтобы заложить крепкий фундамент будущего», — сказал Тимофей. — О чем это нам говорит?
— О том, что нам звездец, — немедленно отреагировала Вероника и села-таки рядом с ним. — Что он может взорвать? Какой-нибудь храм? Нет, в храме наверняка кто-то есть… Они бы заметили.
— Какой ему резон взрывать храм? — уставился Тимофей на Веронику.
— Он псих!
— У него есть своя логика.
— Я ее не вижу.
— Ну так посмотри внимательнее. Он мстит Денису за смерть своего друга, так?
— «Астролябия», дом…
— Все проверили.
— Знаю!
— А что, если посмотреть шире и глубже? — Тимофей забарабанил пальцами по крышке ноутбука. Он мог открыть его в любой момент, но знал, что пока нет идей, смотреть в экран бессмысленно. Экран парализует мозг. Компьютер — лишь инструмент, так его и нужно использовать. — Просто слушай. Итак, девяностые. Аркадий убивает людей. Хаотично, жестоко. Он упивается властью и безнаказанностью, ему кажется, что это — его время, его эпоха, он — острие ее разящего меча, если можно так выразиться. Вряд ли он это формулировал именно так, скорее просто чувствовал подобным образом.
— Откуда тебе знать, что он чувствовал?
— Помолчи, пожалуйста… На этом фоне убийство Валентина Белова для Аркадия — как гром среди ясного неба. Он шокирован. Все то, что он творил, обернулось против него. Как будто внезапно посмотрелся в зеркало и пришел в ужас.
— И куда он потом пропал на двадцать пять лет? — пожала плечами Вероника. — Почему столько ждал?
— Этого я пока не знаю. Знаю, что, когда вернулся, он был уже другим человеком, а вокруг была другая жизнь. И вот один монстр девяностых мстит другому. Это схватка двух демонов, речь не идет о добре и зле. Просто один демон понял, что они оба есть зло, а второй продолжал себе врать, что пусть и совершил страшный поступок, но поступок этот стал фундаментом для…
Тимофей замолчал и прищелкнул пальцами:
— Вот! Фундамент…
Он с удивлением посмотрел на свои пальцы. Они едва слушались. Что это?.. Ах да, холод. Совсем забыл. И пар изо рта идет. Ну и бинты, конечно, не добавляют пальцам подвижности.
— Кажется, до меня доходит, — медленно проговорила Вероника. — Если ты, допустим, прав, и в башке у этого психа происходило именно такое, то он, наверное, хотел уничтожить все, что создал Денис.
— Именно, — кивнул Тимофей, позабыв даже попросить Веронику молчать, ведь она вторила его мыслям. — Что-то — ритуально. Он понимал, что уничтожить компанию Дениса ему не по силам. Он хотел лишь обозначить это, может, создать дурную репутацию — убить по одному сотруднику каждого филиала.
— И вишенкой на торте — Настя, дочь демона, — кивнула Вероника.
— Он так и сказал: «принести в жертву». Она должна умереть, чтобы… Ну, не знаю… Мир получил возможность двигаться дальше? Чтобы демоны остались в прошлом, не пустили метастазы в будущее? Жертва, жертвоприношение, смерть ребенка… — Тимофей осекся и посмотрел на Веронику. — Слушай. А возможно, ты была права. — Он произнес это с видимой неохотой.