Тот выглядывал из-за угла дома. Выглянет — спрячется. Выглянет — спрячется. Он запомнил пижонскую куртку — модную, из светло-голубой джинсы, с небрежно подвернутыми рукавами, и лицо. Даже не само лицо — азарт, которым оно горело. Когда парень выглянул в следующий раз, в руке у него что-то было. А он уже стоял наготове. Уже навел на гада автомат, оставалось только нажать на гашетку. И он нажал. На светло-голубой джинсе, от левого плеча парня наискосок, к правому бедру, расцвели красные кляксы. Парень упал. Из рук у него выпал фотоаппарат.
«Ты придурок?! — гаркнул кто-то. — Был приказ не стрелять по гражданским!»
«Я стрелял по снайперу», — пробормотал он.
«Идиот! Какой, на хрен, снайпер? Уходим!» — боец утащил его за собой.
В тот день он убил еще двух снайперов. Они тоже отлично маскировались, притворялись гражданскими. Но его было не обмануть. И он стал умнее, убивал так, чтобы не видели другие бойцы.
…Новая картина — светлый нарядный зал, украшенный позолотой и лепниной, с высоченными потолками и переливающимися хрусталем люстрами. Победа. Мятеж подавлен. Климов Аркадий Михайлович представлен к правительственной награде — медали отважным участникам штурма вручал лично Президент.
…Следующая картина — чеченская война. Там он впервые убил ножом. Заколол снайпера в спину. Это было приятнее, чем стрелять. Чувствовать под штык-ножом сопротивление тугой человеческой плоти и преодолевать его. Но получилось некрасиво. Крови из раны на спине вытекло немного, спереди светло-серая ветровка — этот снайпер тоже пытался маскироваться под гражданского — украсилась единственным небольшим пятном.
Он раздобыл хороший охотничий нож, в те годы в холодном оружии недостатка не было. И следующему снайперу перерезал горло. Вот это оказалось то, что надо! Он наконец-то понял, как правильно охотиться.
…Следующая картина.
«Не надо! За что? Что я вам сделала?!»
И его ответ:
«Снайпер». Слово-заклинание. Скажи его — и перед тобой откроются все двери.
Его рука, ухватившая девушку за длинные волосы. Кровь, хлынувшая из перерезанного горла, заливает ее белое платье.
…«Ты совсем е…тый?! — вопль командира взвода. — Твой нож? Чего молчишь?! Я спрашиваю, твой?!»
Его комиссовали «по состоянию здоровья». Вчистую. С подозрением на астму.
«Распространяться про твои загоны не буду, — сказал на прощанье командир. — Боец ты был неплохой. Но бросай это дело, понял?»
«Так точно».
Он был отличный боец. И когда командир отвел взгляд, он прекрасно знал, о чем тот вспоминает. Как Климов вытащил его, оглушенного, из-под обстрела. Такие долги нельзя забывать. Командир — не забыл.
И он вернулся домой. В Смоленск…
Обрывки воспоминаний ускользали. Проплывали перед глазами зримо, но неуловимо, как туман над водой.
…Четвертое октября девяносто третьего.
…Чечня.
…Снайперы — один, другой, пятый.
…«Бросай это дело, понял?» «Так точно…»
Снайперы в Смоленске. Они появились и здесь. Звали его к себе, тянули. А еще было жалко, что пропадает без дела такой хороший нож. Нож, как и он, скучал без работы. Без настоящей работы…
Человек рядом с его кроватью. Сон или явь? Граница по-прежнему размыта. Одет в белый халат, но это почему-то не женщина — мужчина. Пожилой. Лицо кажется знакомым.
— Кто вы? — Аркадий едва узнал свой голос, он охрип от долгого молчания.
— Медбрат. Спите, не беспокойтесь.
— Что вы делаете?
— Ставлю вам другое лекарство.
Мужчина в белом халате снял со штатива почти опустевшую колбу, заменил на новую — маленькую, но полную.
— Зачем?
— Врач распорядился. Это новый препарат, поможет вам заснуть.
— Я и так хорошо сплю.
— Врачу виднее.
Мужчина в белом халате что-то подкрутил. Раствор, поступающий из колбы в вену, начал капать быстрее.
— Сладких снов, Сигнальщик, — сказал мужчина в белом халате, задумчиво глядя на него. — Сладких снов.
В глазах потемнело. Последним, что увидел Аркадий, было умиротворенное лицо мужчины. Так выглядят люди, честно исполнившие свой долг.
Эпилог
— Ну что, за нас? — Вероника сунула Тимофею в руку бутылку пива и уселась на табуретку.
Тимофей как истинный джентльмен покачивался в гамаке и на пиво посмотрел с осуждением. Алкоголь он не жаловал, но Вероника не теряла надежды когда-нибудь сделать из него человека.
— Праздновать особо нечего, — сказал он. — Четверо человек погибли.
— Ты и Аркадия, что ли, посчитал? — возмутилась Вероника. — Да ему так повезло, что ни в сказке сказать, ни пером описать! Покрошил столько народа и тихо-спокойно скончался во сне от остановки сердца!
— Да… — протянул Тимофей, глядя в пустоту. — Тихо, спокойно. Вот так они и уходят — все те, кто пытается хоть как-то рассказать вселенной о своем существовании. Великие и ужасные. Когда они не нужны, их просто убирают, вот и все.
— Пей пиво, Тиша, — посоветовала Вероника. — Оно — того, помогает. Я потом, если что, еще сбегаю. Не смотрел еще?
— Нет, — качнул головой Тимофей. — Тебя ждал. Нажми на пробел.
Вероника нажала, и на одном из больших экранов закрутилась знакомая заставка Неона.
Несмотря на уйму ограничений, наложенных полицией, снять выпуск все-таки удалось. Веронике пришлось возвращаться в Смоленск, чтобы утрясать кучу всяких деталей. Долго разговаривали со следователем Никитиным. В итоге пришли к консенсусу. Неону позволили сделать материал и даже выставить на передний план свою роль в истории («А куда ее еще было выставлять? — недоумевала Вероника. — Если бы не Тимофей, убийцу поймали бы разве что случайно!»). Но категорически запретили хоть как-то апеллировать к делу из девяностых.
Убийца умер. Его показания не были надлежащим образом оформлены. И поэтому никто уже не сумел бы доказать, что в старом деле, мягко говоря, допущена ошибка. Сделав такое заявление, можно было попасть под закон о клевете.
Когда Вероника позвонила Тимофею и рассказала обо всем этом, он долго молчал. Она даже подумала, что повесил трубку, и окликнула его по имени. Тогда Тимофей медленно и как-то странно сказал: «Пусть так. Мы согласны. Ни слова про девяностые». «Но ведь…» — пыталась возразить Вероника. «Скажи следователю, что ты все поняла. Пообещай, что мы останемся в рамках… И не вздумай сказать, кто помог тебе получить материалы по тому делу».
Сказав это, он действительно сбросил вызов. А Вероника почувствовала, как у нее по спине забегали мурашки. Она все исполнила в точности и больше вопросов не задавала.
На экране появился Вован, как всегда красивый и безупречный. Правда, он держал одну забинтованную руку на перевязи, и на лоб ему эффектно налепили пластырь. Веронике захотелось швырнуть в экран бутылкой. Тоже мне, герой, блин! Но она сдержалась. Разумеется, все было правильно. Для миллионов подписчиков Вован был Неоном. И раз уж он впервые вмешался в текущее расследование, вступил в схватку с маньяком, то и выглядеть должен соответствующим образом.
— В апреле 20… года в Смоленске была убита молодая девушка, — сказал Вован и выдержал «театральную» паузу, пуча глаза на развесивших уши зрителей.
— Да ладно, серьезно, что ли? — не выдержала Вероника.
— А примерно через неделю — молодой человек. Тела обеих жертв обнаружили в Реадовском парке. — Смена плана, съемка парка с дрона. — Так начал свою карьеру жестокий серийный убийца, прозванный Реадовским Маньяком…
Над сценарием пришлось попотеть. Получившаяся в результате история и была и не была похожа на настоящую. Многое раскопали и удачно вплели в сюжет. Многое пришлось выбросить. И все-таки что-то сложилось. Несмотря на грустный вывод Тиши о том, что «придется сделать основной упор на сенсационность и зрелищность».
В купированной версии Вован вдохновенно рассказывал о несчастном и всеми обиженном военнослужащем Аркадии, которого выпнули из доблестных рядов Российской армии после того, как он в Чечне устроил резню мирного населения (правда).
Аркадий избежал трибунала — сказались многочисленные заслуги, однако шансов надеть форму у него больше не было (тоже правда).
Страдающий острейшей формой ПТСР, Аркадий вернулся в родной Смоленск (правда) и начал пить (художественная выдумка). Однажды, надравшись, как всегда, в гордом одиночестве, он отправился в парк и стал свидетелем того, как Денис убил своего отца (почти правда), по совместительству являвшегося его единственным другом.
Что-то в этот момент в нем сломалось. Аркадия подобрал патруль, когда он с криками бродил по ночным улицам, швырял камни в окна и рыдал (правда). Даже протрезвев, Аркадий вел себя неадекватно. У него случались приступы необоснованного бешенства, а иногда он впадал в прострацию и вообще ни на что не реагировал. Психиатрическая лечебница стала для него домом на долгие годы (правда).
Ирония судьбы заключалась в том, что в ту же клинику впоследствии поместили гражданина Черненко. Того самого, который под давлением Фомина взял на себя все убийства Аркадия и одно — Белова. Встретились ли они там? Разговаривали? Неизвестно. И Черненко вообще не упоминался в новом сюжете Неона. (Чудовищная правда, которой запретили выползать наружу).
Безумие Аркадия развивалось по каким-то своим внутренним законам, и в конце концов ему удалось показать себя адекватным человеком. Никаких преступлений за ним не числилось, поэтому проблем с выпиской не возникло. И Аркадий вернулся домой с четким планом: отомстить Денису.
Вот с этого момента история развивалась практически так, как в реальности. Некоторые сюжетные нестыковки с лихвой компенсировались красивыми съемками похищения, аварии, диалогов в больнице и видов Смоленска с разных ракурсов. События, происходившие в апреле, снимали в конце мая, город к тому времени удивительно похорошел.
Аркадий — его играл какой-то гундосый пенсионер — вел себя, как большущий фанат Неона. Он смотрел его видеоблог, и у него был чисто спортивный интерес — обыграть кумира. Несмотря на то что все это было полнейшей чушью, Вероника с удивлением осознавала, что зрители сюжет слопают. Больно уж привычное клише: маньяк, играющий со следствием.