тва. Нет, она скорее думала о том, чтобы для начала предложить какой-нибудь местной газете вести небольшую колонку.
Она посмотрела над вершинами деревьев в глубину сада и увидела скалистую громаду горы Венди, возвышавшуюся над округой. Металлическая антенна на ее вершине, увешанная тарелками, сверкая, властно высилась над городом, подобно современному распятию.
Оливия покачала головой. Если подумать, была своя ирония в том, что они купили дом прямо напротив.
В третий раз с начала ужина Чад стукнулся головой о лампу, которая чересчур низко свешивалась над кухонным столом, установленная в нише на террасе, и лампа раскачивалась над тарелками и блюдами.
— Чад, пожалуйста, — сказала Оливия, — перестань подскакивать как бешеный. Если ты что-то хочешь, можно просто попросить.
— Прости, мам. Но вообще-то сейчас светло, мы могли бы просто выключить эту…
Том поднял руку повелительным жестом.
— Не пререкайся, если твоя мать тебе что-то говорит, слушайся.
— А если она мне скажет пойти торговать в школе наркотой? — пробубнил он себе под нос, не сумев промолчать.
Оливия, зная, что к воспитанию Том относится строго, поспешила разрядить накалявшуюся обстановку. Она провела замечательный день и не собиралась позволить его испортить, при том что малышка Зоуи наконец усунула.
— Ну как, мальчики, чем вы сегодня занимались? Эта Джемма все такая же милая?
— А мы можем пригласить ее поужинать с нами? — предложил Чад.
— Тебе недостаточно, что вы видитесь шесть или семь часов в день?
Оуэн пожал плечами.
— Она клевая, — сказал он.
— Клевая? — подхватил Том, который, к огромной радости жены, не собирался возвращаться к щекотливой теме. — Клевая в каком смысле? Ну-ка, ребят, вы же не собираетесь втрескаться в вашу няню?
— Она нам не няня! — возмутился Чад. — Она наш проводник в Мэхинган Фолз. И наш ангел-хранитель.
— Пока она водит медленно и не таскает вас в сомнительные места, — заявила Оливия, — пусть она будет кем угодно. Я предложу ей как-нибудь остаться у нас на вечер.
— Она и так работает много часов, — заметил Том.
— Я сегодня столкнулась в городе с Мартой Фельдман, дочкой мэра. Джемма ее хорошая знакомая, и она говорит, что Джемме нужны деньги, чтобы заплатить за ее будущую учебу в университете. Она будет не против взять столько часов, сколько мы предложим, и я прослежу, чтобы она ничего не делала во время ужина. Это будет… ну, скажем, скрытое спонсорство.
— А что такое скрытое спонсорство? — спросил Чад.
Том закатил глаза.
— Очередное странное выражение твоей матери, чтобы не говорить прямо. Скажи, Оуэн, а ты уже обжился в комнате?
Оуэн медленно привыкал к приемной семье. Не слишком разговорчивый, сначала он оставался в кругу неугомонных Спенсеров задумчивым и отстраненным. Но с течением месяцев он все больше перенимал их привычки. За столом он всегда говорил мало, но слушал, смеялся, иногда даже раздражался, что Том считал хорошим знаком, доказательством того, что мальчик осваивается.
— Да, она очень крутая.
— Если ты хочешь, чтобы мы что-нибудь поменяли, купили другую мебель, покрасили стены или еще что-нибудь обустроили, ты говори, ладно?
— Да… А можно коробки наверху пока постоят закрытыми?
Том поджал губы и взглянул на жену. Когда мальчик оказался у них, они договорились, что он сам разберет вещи, привезенные из его дома. Они были для него дороги. Каждый предмет имел свой смысл, оживлял воспоминания, и он хотел разобрать их самостоятельно, когда будет готов. Оливия согласилась, при условии что она переберет их после него, чтобы вспомнить свою нежно любимую сестру, безвременно погибшую в этом идиотском ДТП. И полтора года Оливия ждала, когда Оуэн наконец захочет это сделать, но не давила на него, чтобы он сам понял, когда придет время.
— Конечно, — разрешила Оливия.
Том прижал Оуэна к себе, выражая любовь, — желание приласкать мальчика нашло на него, и он не мог удержаться.
— Ну пап! — возмутился Чад. — Оуэн ведь не ребенок! Ему не нужны эти нежности!
— Прости, — сказал Том. — Когда на меня находит, надо это как-то выплеснуть…
Немного смущенный, Оуэн пожал плечами и слегка улыбнулся.
— Ничего страшного, — отозвался он.
Все негромко рассмеялись. Когда они уже заканчивали ужин, Том обратился к супруге:
— Ты говорила, что у тебя есть хорошая новость. Ты наконец положишь конец этому невыносимому ожиданию?
— Я ждала подходящего момента, чтобы все внимательно слушали. Сегодня я встретила некоего Пэта Деммеля. Она главный редактор местной радиостанции.
— Я и не знал, что в Мэхинган Фолз есть радио.
— Это совсем маленькая станция, но студия хорошая, все отремонтировано.
— Ты туда ходила? — воскликнул Том притворно подозрительным тоном. — Первый встречный помахал микрофоном и ты уже идешь за ним?
Оливия сдержала улыбку. Ей нравилось, когда Том вел себя как ее защитник и немного ревновал, даже когда это было в шутку.
— Ничего еще не решено, но когда я говорила с ним о моем дебюте на радио, он сказал, что мне было бы здорово вернуться к этой работе и я могу воспользоваться свободным временем, чтобы предложить им какую-нибудь программу. Он мне доверительно сообщил, что у них не хватает идей и компетентных людей.
Том, пораженный, развел руками:
— Дети, когда мы сюда приехали? Всего две недели назад, не так ли? А ты, дорогая, уже знакома с половиной города и тебе уже предложили работу?
— С таким неотесанным чурбаном-мужем надо, чтобы кто-то спасал честь семьи! — усмехнулась Оливия. — Я пока ничего не ответила, и я хотела сначала поговорить об этом с вами. Я не для того уходила с телевидения, чтобы снова здесь засветиться. Не хочу ничего вам навязывать.
— Ты же сама сказала, это совсем маленькая станция, так что не знаю, в чем проблема — радио или нет, никакой разницы. С твоей карьерой на телевидении люди на улице и так оборачиваются тебе вслед!
— Да, я тоже так думаю, но пусть это будет семейным решением. Если я соглашусь, надо будет регулярно уделять работе немного времени. Мальчики, а что вы об этом думаете?
— Без проблем, — безразлично бросил Чад.
Оуэн махнул рукой, давая понять, что не знает, что ответить, и, на его взгляд, здесь нечего было обсуждать.
Том положил руку на руку жены.
— Ты же часто говорила, — сказал он, — что скучаешь по радио, вот случай развлечься без всякого давления.
Оуэн наклонился к столу.
— А у малышки Зоуи вы тоже спросите, что она думает? — насмешливо спросил он.
— Нет, — ответил Том, — но я предложу Джемме поставить кровать рядом, чтобы смотреть за малышкой, ведь мать семейства собирается нас бросить!
— Томас Спенсер! — рявкнула Оливия.
Они от души посмеялись и, немного посидев в гостиной у телевизора, поднялись, чтобы лечь спать. После свежего воздуха все были уставшими. Оливия смыла макияж — она не выходила из дома без легкой косметики. «Девушка с экрана» не могла позволить себе показаться на людях растрепанной, и поскольку ее узнавали на улице — по несколько раз в день, — она должна была выглядеть улыбчивой и почти такой же красивой, как на экране, пусть и не при полном параде. Иначе люди стали бы сплетничать и даже, возможно, грубить. Она прежде всего выполняет роль красивой картинки. Выполняла. С этим покончено. Теперь я мало-помалу буду вливаться в течение обычной жизни. На этой уйдет время, я примелькаюсь и стану знакомым лицом, и только самые проницательные будут изредка меня узнавать и спрашивать, почему я осталась здесь, подразумевая, что меня уволили, а потом я состарюсь, меня забудут, и жизнь станет совсем похожа на самую обычную.
Оливия посмотрела на себя в зеркало. Пара морщинок, кожа не так эластична, как раньше, брови не так выразительны, но взгляд все такой же живой. Кроме того, ее гордостью были волосы. Она всегда помнила слова матери: «Женщина с красивыми и ухоженными волосами всегда будет казаться моложе! Особенно со спины…» На заботу о волосах Оливия не щадила сил. Она взяла баночку ночного крема и растерла его по лицу, словно стирая одолевавшие ее сомнения.
Покончив с процедурами, она нашла в постели Тома, уткнувшегося носом в роман, который он пытался читать вот уже неделю. Оливия потянула у него из рук книгу, пока он ее не выронил, и потушила ночник. Определенно, даже без детей в этой семье всегда оставалось кого опекать…
Взволнованная историей с радио, она непривычно долго не могла заснуть. Предложение работы ее очень взбудоражило, и в ней трепетали чувства, которые она испытывала пятнадцать лет назад, оказавшись перед микрофоном, — но разве она не бросила все, чтобы начать жизнь, наполненную другими вещами? Не было ли это доказательством того, что она жалеет о своем выборе? Нет, конечно нет. И именно поэтому меня так привлекает работа на маленькой станции. Ничего профессионального, только для удовольствия. Я получу все то, что мне нравится в этой работе, и никакого принуждения.
Оливия сердилась на саму себя, на свою неспособность расслабиться. Ей постоянно нужно было изобретать новые поводы быть начеку. Она мечтала о полном бездействии выходного дня, но помимо воли строила сотни планов.
В двенадцатом часу она стала наконец засыпать. Вероятно, ей приснился кошмар, потому что она проснулась, охваченная сильной тревогой. Ей было трудно дышать, и она почти испытала облегчение, открыв глаза. Оказалось, что на часах только час ночи. Она собиралась было накрыться одеялом с головой и снова погрузиться в сон, когда ей послышался отдаленный плач.
Она села в кровати. Том негромко похрапывал рядом.
Действительно ли она что-то слышала? Все, казалось, было спокойно: тихая комната, полная протянувшихся теней. Экран будильник едва светился, позволяя различить в темноте мягкий ковер, а дальше — кресло, куда Том сложил одежду. И больше ничего и никого. Никаких детей, который могли плакать…