Она почувствовала сквозь закрытые веки, что освещение в ванной изменилось, и открыла глаза. В ванной было темно.
На этот раз Кейт поднялась и села, покрытая мыльной пеной. Сквозь окошки под потолком проникал свет с улицы, и комната была погружена в синеватый полумрак.
Первым движением Кейт было посмотреть на дверь, на выключатель. К ее огромному облегчению, в ванной никого не было. У нее бы не выдержало сердце, окажись на пороге кто-то. В замкнутом пространстве неизвестно с кем — она умерла бы от страха. Это не кино, где у героини вдруг неизвестно откуда берутся силы и она начинает яростно отбиваться. Нет, Кейт была уверена, что ее бы в этом случае парализовал страх и она бы, возможно, не смогла даже закричать.
Зачем ты всегда думаешь о плохом? Все это твое больное воображение!
Почему бы не предположить, что Дэн решил устроить ей сюрприз и неожиданно приехать? В деревушке в Дакоте, где она выросла, сказали бы, что она делает из мухи слона. У страха глаза велики.
Кейт с обреченным вздохом поднялась и заглянула в одно из маленьких окошек. На улице горели фонари и окна соседей.
Темно только здесь. Снова выбило пробки…
Она снова погрузилась в воду, в ароматную пену. Не может быть и речи о том, чтобы спускаться сейчас в подвал. В халате, с мокрыми руками, она подходти к электрическому щитку и… Кейт вздрогнула от возникшей в ее воображении картины. Да, мужчина рядом был бы сейчас очень кстати! Вот когда приходится прочувствовать все минусы брака с летчиком!
Ну и ладно, значит, она примет ванну в темноте. Не хотелось думать даже о том, чтобы поднимать свечку, а потом еще тянуться к умывальнику за зажигалкой. Глаза постепенно привыкали к потемкам, и света от луны и уличных фонарей было достаточно, чтобы она видела помещение вокруг. Она вернулась к своим размышлениям.
Ее сознание заволокло туманом, тело расслабилось в горячей воде, и она ощутила дремоту, предшествующую сну.
Ничто не нарушало тишины, кроме ее негромкого дыхания. Даже вода перестала капать из крана.
Кейт даже не заметила, как закрыла глаза и задремала. Когда она проснулась, то не могла бы сказать, сколько прошло времени.
Вода была ещё тёплой.
Теперь пора уже было собраться и выйти из ванной. Она поискала глазами мыло и увидела пачку одноразовых бритв на полочке над собой. Что ж, не мешало бы побрить ноги, подумала она, потянувшись к полке. Неловкая ото сна, она уронила пачку, и бритвы рассыпались по всей ванне.
— Вот блин!
Она подобрала первую попавшуюся и поставила ногу на край ванны.
Внезапное шипение заставило ее застыть на месте.
Оно доносилось из раковины, стоявшей между ней и дверью. Вдруг Кейт показалось, что она слышит дыхание. Это уже полный бред.
Снова твоё больное воображение…
Она хотела было вернуться к начатому, как снова услышала шипение.
Длинный вздох донесся из трубы умывальника.
Кейт помотала головой. Она уж точно не будет выдумывать разные ужасы из-за шума в канализации. Наверняка это забились трубы.
Дэн, твою мать, почему тебя сейчас нет?!
Отдаленный вздох повторился, теперь он слышал отчетливее и вдруг перешёл в шепот:
«Кейт».
Женщина сжала пластиковую бритву так, что побледнели костяшки. Этого не может быть. Мне показалось. Да. Я просто толком не проснулась, вот и…
«Кееееейт…»
Кто-то звал ее хрипло голосом, откуда-то из трубы.
Она упрямо покачала головой, отказываясь верить, что действительно это услышала. Должно было быть объяснение. Дэн забрался в подпол и говорит в трубу, чтобы ее разыграть?
Ванна задрожала, как будто что-то двигалось под ней, и вода заволновалась под слоем пены.
Кейт торопливо дышала. Она в панике шарила взглядом по комнате, пытаясь понять, что происходит, чтобы наконец найти всему объяснение и посмеяться над своими страхами.
Что-то твёрдое рассекло ей бедро, и она громко вскрикнула. Гребаные лезвия! — она увидела плавающие на поверхности пластмассовые бритвы.
Жуткий скрежет донесся из канализации, и Кейт захотелось плакать, кричать, свернуться в комочек, просто оказаться как можно дальше от всего этого.
Потом она почувствовала резкую боль в ноге, и сползла по стенке, опустившись в ванну. Одна из бритв врезалась в ее ногу обоими лезвиями. Как это могло случиться?
В воду потекла кровь, и Кейт даже не видела больше рану.
Боль вернула ее к реальности короткой вспышкой, как электрический разряд. Она подумала, что сходит с ума, как почувствовала, что бритва движется. Не в ее руке, нет, а сама по себе, как хищный розовый головастик.
— Ох, черт… — пробормотала она сквозь стиснутые зубы.
Кейт ничего не понимала. Или отказывалась понимать. Она почувствовала, что дрожит.
Она вздрогнула, когда еще одна бритва впилась в ногу на уровне лодыжки.
Потом третья, сзади колена.
На этот раз Кейт закричала. Громко. Это был вопль боли и ужаса.
Одновременно несколько бритв, которые плавали на поверхности, впились в ее бедра, ноги и живот.
Этого не могло быть. Они сами резали ее тело. Движимые невидимой силой.
Должно быть, она сходит с ума. Но лезвия были здесь, и под взглядом ее расширенных от ужаса зрачков они вспарывали ее плоть. И первая мысль, которая пришла в ее искаженное болью и ужасом сознание, было сравнение лезвий со сперматозоидами, которые впивались в нее, будто она была огромной яйцеклеткой. Что за ерунда. Это полная глупость. Это не имело смысла, но, по всей видимости, ее мозг отказывался верить в то, что происходило, и спешил подменить это любой другой картиной. Она была яйцеклеткой, к которой стремились розовые сперматозоиды. Они пронзали ее головками и оставляли торчать пластиковые хвосты. Это было медленное оплодотворение страданием, пластиком и сталью, резавшей кожу и сухожилия. Она видела эти пластиковые ручки, несмотря на заполнившую ванну кровь.
Ее рот издал нечеловеческий звук, на похожий мычание животного.
Невыносимая боль придала ей сил, и Кейт Маккарти сумела ухватиться за край ванны. Не переставая кричать, она попыталась встать, чтобы броситься в коридор, сбежать по лестнице и даже вырваться на улицу. Плевать, что она очнется от своего кошмара на дороге совершенно голой! Но мертвая хватка сомкнулась на ее лодыжке и локтях раньше, чем она успела подняться. Ледяная сила потащила ее вниз, и она рухнула обратно.
Вода покрыла ее почти всю, как хищник, который вцепляется в свою крохотную жертву.
Бритвы вонзились ей в бока, в грудь, в сгиб руки. Одно из лезвий проникло в промежность и заставило ее скорчиться от немыслимой боли, когда последняя бритва воткнулась двойным лезвием в горло.
Кейт боролась в последнем, отчаянном усилии, но не могла поднять голову из воды.
Вдруг, будто по команде, все бритвы начали прорезать насквозь ее тело, сдирая с несчастной кожу. Она закричала порванными голосовыми связками.
Темные пузыри вырвались на поверхность, заглушая ее крики.
Вода забрызгала стены черными пятнами крови.
В ванне колыхалась чудовищная смесь рук, ног, содранной кожи, а из труб послышался долгий хрип.
Вдруг стало тихо.
Во всем доме снова загорелся свет.
Вода в ванной еще дрожала.
Красная вода.
24
Полыхнуло пламя, и струя огня, вырвавшись более чем на пять метров, опалила пластиковую куклу и мгновенно ее искорежила, так что ее волосы рассыпались по плечам, и в считаные секунды отвалилась голова.
Коннор перезарядил свой водный пистолет кричащих цветов. Крохотный огонек еще потрескивал на конце пушки.
— Ну как? — спросил он с гордостью.
Чад, Оуэн и Кори замерли с открытым ртом, впечатленные испытанием огнемета.
— Как ты его сделал? — спросил Чад.
— Взял самую крепкую модель с железным поршнем и с самым метким прицелом. Потом все собрал и немного нахимичил. Я купил длинную зажигалку с такой металлической трубкой в десять сантиметров длиной, так чтобы огонь был как можно дальше от пластикового ствола, чтобы не расплавить его случайно. Потом я приклеил зажигалку снизу, а бак наполнил вместо воды бензином.
Кукла, вернее то, что от нее оставалось, сползла со ствола.
— Впечатляюще, — признал Кори.
— Но зажигалка не очень легко включается, надо нажать посильнее. Достаточно приложить небольшое усилие, но в случае опасности надо не терять хладнокровия, чтоб об этом вспомнить.
— И ты хочешь, чтобы мы сожгли пугало этой штукой? — недоверчиво спросил Оуэн.
— Да мы запросто подпалим зад этой куче сена!
— А что, если он не загорится? Так бывает. Вдруг он не боится огня?
— Одежда-то в любом случае сгорит, да и шляпа, и даже гнилая тыква закоптится! — воскликнул Коннор, любуясь своим самодельным огнеметом.
Чад улыбался с ликующим видом.
— Потрясно!
Кори кивнул.
— Не знаю, ребят… — протянул Оуэн. — Все это только кажется хорошей идеей. Вернуться туда, где нас подстерегает эта тварь, все равно что отправиться в логово льва, чтобы его одолеть… Мне кажется, это немного…
— Глупо? — спросил Кори.
Оуэн кивнул.
— Я все утро тренировался, — убеждал его Коннор. — Я с шести метров попаду в цель! А если надо, можно залить бензином все что движется. Тут помещается три литра бензина! Три литра, блин! Да прежде чем приблизиться к нам, оно превратится в обугленную кучу!
— А если огнемет не сработает, что тогда? Мы скажем ему «Ой, простите, зайдем в другой раз»?
Чад показал маленький пластиковый арбалет. Наконечник стрелы сверкнул на солнце. Он нашёл его дома, в глубине шкафа, — память о том времени, когда отец водил его пострелять по мишеням… Они ездили стрелять две недели подряд, но из Нью-Йорка приходилось ехать больше часа, чтобы добраться до леса, поэтому они скоро охладели к этим поездкам. Ни один, ни другой не имели желания или азарта заниматься настоящей охотой, и арбалет в конце концов оказался в коробке с обувью, к огромному облегчению его матери.