— Я как будто в плохом фильме ужасов. Счастливое семейство покупает проклятый дом. Нет, ну серьезно? Вы на самом деле в это верите?
По выражению лиц своих собеседников он понял, что они не шутят.
— Мне жаль, что так вышло, — сказал Рой.
— Это просто смешно…
— Вы сами сказали пару минут назад, — напомнила Марта, — что дом может быть одержим призраками. Это ваши собственные слова.
— В минуты усталости я, бывает, даю волю своему воображению. Но давайте попробуем на минуту подумать серьезно… Этого-просто-не-может-быть, — отчеканил он.
Марта и Рой смотрели, как он борется с собственными сомнениями.
Том поднял указательный палец.
— Давайте обратимся к фактам, и только к фактам. Несчастная жила здесь больше чем три столетия назад, ее обвинили в колдовстве и казнили, при этом никаких доказательств, кроме вырванных под пытками признаний, не было. Потом один чудак решил отстроить старый дом, чтобы устроить здесь центр своих оккультных поисков, и в конце концов повесился. Затем здесь поселилась семья. Девочка-подросток, возможно, страдающая психическими заболеваниями, покончила с собой, ее отец не выдержал и также покончил самоубийством, и потом я покупаю Ферму у адвоката, который разорился и торопился поскорее сбыть ее с рук. Если мы сопоставим факты, возможно, все эти несчастья никак между собой не связаны, просто случайные совпадения.
— Да, но вы сомневаетесь, — напомнил Рой. — Вы сами только что нам рассказали.
— Случайность. Из-за того, что я нашел эти таинственные записи, я начинаю видеть связи там, где их нет.
— Может быть. Или же вам надо принять гипотезу, — возразила Марта, — что в вашем доме живет злой дух.
— Я не верю ни в призраков, ни в бесов, я вам уже говорил.
— А я объяснила вам, почему они существуют. Это не создание высшей силы, наоборот, они нас окружают, питаются нашими страхами и суевериями, ведь это их и порождает, и нашими убеждениями, которые их создают.
Том снова покачал головой, отказываясь верить. Теперь, когда его собственные предположения так серьезно излагали эти двое чокнутых, он готов был от них отказаться.
— Я не готов, — признал он. — Давайте я отдам вам все, что нашел на чердаке, и делайте с этим что хотите, а я перестану играть во все это тайком от жены и вернусь к самому важному: к своей семье.
— Поберегите Оливию от всего этого, — возразил Рой. — Не надо ее понапрасну беспокоить. Может в самом деле оказаться, что мы… несколько преувеличиваем.
Том поднялся. За окном дождь усилился, и в кабинете стало еще темнее. Марта смотрела на него все тем же сосредоточенным, решительным взглядом.
— Но вы сами в это верите, правда ведь? — спросил Том.
— Возвращайтесь домой. Вы искали ответов, я дала вам их. В лучшем случае, мы просто два параноика, которые повсюду видят паранормальные явления, и со временем ваши страхи пройдут сами собой.
Догадываясь, что у нее есть еще веские аргументы против этого успокаивающего заверения, Том спросил:
— Но….
Марта набрала в легкие воздух, прежде чем ответить:
— Но если вы в самом деле сомневаетесь и готовы пойти еще дальше, вам обязательно надо встретиться с одним человеком.
— С кем это? Может быть, с дьяволом? — спросил Том холодно.
— С женщиной, которая жила на Ферме после Гари Талли. Единственная выжившая из этой несчастной семьи.
— А она все еще в городе?
Марта переплела пальцы перед собой.
— Она никогда не уезжала. Все эти годы она находится в психиатрической лечебнице в Аркхеме.
34
Она никогда не видела человека с такими железными яйцами. Тем более женщину, что было еще удивительнее. Джемме не свойственно было выражаться так грубо, даже в мыслях, но и ситуация была из ряда вон.
Джемма не оправилась от потрясения даже три дня спустя.
Когда Оливия села за руль, возвращаясь от Дерека Кокса, которому она угрожала гвоздезабивателем, они проехали два километра, не обменявшись ни словом. И тогда Джемма заметила, что Оливия дрожит. С ног до головы. Это впечатлило Джемму не меньше, чем демонстрация власти несколькими минутами раньше. Видеть мать семейства, настолько уверенную в себе — настолько, чтобы приставить пистолет к промежности Дерека мать его Кокса! — дрожащей, будто с ней случилась паническая атака…
Джемма была свидетельницей всей истории с самого начала, но ей все еще казалось непостижимым, что Оливия может находиться в таком гневе. Джемма назвала ей адрес Дерека и место его работы, затем они заехали к нему домой, но узнали, что его нет, купили гвоздезабивной пистолет и заявились в магазин, где работал Дерек. У Джеммы мурашки бежали по коже от одного воспоминания о сцене в магазине. Сложно представить, чтобы такая мягкая, изысканная женщина вдруг превратилась в безжалостную воительницу. Джемма думала, что заметила первые признаки её боевого характера еще в отделении полиции, но, конечно, и представить не могла, во что он может вылиться. Теперь, когда Оливия тяжело дышала, сжимая руль, Джемма поняла, что вспышка изначального гнева проходит. Оливия была способна отлично справиться с ролью гневной фурии, но лишь ценой чудовищного усилия. Оливия длинно выругалась, так что Джемма сначала поразилась, а затем рассмеялась.
Откинув голову на спинку сиденья, Оливия вздохнула и посмотрела на свою пассажирку.
— Ты как, держишься?
Джемма кивнула.
— Я просто психопатка, — прибавила Оливия. — Совсем поехавшая. Знаю.
Машины проезжали мимо, обгоняя их.
— Нам теперь светит за это тюрьма? — спросила Джемма.
— Так, во-первых, тебе ничего не угрожает. Если Дерек будет официально жаловаться, я все возьму на себя. Я найму лучшего адвоката Массачусетса, и он докажет, что если бы копы своевременно сделали свою работу, мы не зашли бы так далеко. Этот недоумок Уорден понимает, что лучше посадить Дерека, чем нас. Если поднимется шум, он будет думать о своей репутации. Но Дерек ничего не скажет, его самолюбие не допустит, чтобы все узнали о случившемся.
— Я бы предпочла, чтобы никто ничего не знал.
Оливия несколько секунд молча смотрела в окно.
— Джемма, это важно. Этот подонок должен знать, что не выйдет сухим из воды, он не должен думать, что ему все дозволено. И важно, что он извинился перед тобой, хоть это и не может изменить того, что он с тобой сделал.
— Не уверена, что он сам понимал, что говорит.
— Возможно, но он еще вспомнит.
Оливия провела тыльной стороной ладони по ее щеке. В этом жесте было столько ласки, сколько не проявляла даже родная мать Джеммы. Девушка вдруг успокоилась и почувствовала искренность заботы Оливии.
— Спасибо, Оливия.
Ответом ей была улыбка. Затем Оливия снова тяжело вздохнула.
— Да уж, это самое пугающее и захватывающее, что я делала за очень долгое время, — призналась она. — Я… сама себя не узнаю, я была просто вне себя от ярости из-за этого ублюдка. Ох, я так перепугалась, если честно…
В эту минуту, когда они не знали, следует ли им радоваться или опасаться, они вдруг расхохотались на всю машину.
Когда они уже остановились у дома, Оливия попросила:
— Джемма, пообещай, что ничего не расскажешь ни мальчикам, ни Тому, ладно?
Прежде чем захлопнуть дверцу, Джемма спросила:
— Я думала, вы с мистером Спенсером говорите друг другу обо всем… Ну, о самом важном, по крайней мере.
— Да, но это вопрос времени. Он все узнает, но позже, когда больше не будет причин беспокоиться.
— А сейчас, вы думаете, они есть?..
Оливия ласково взглянула на нее.
— Нет, думаю, Кокс усвоил урок.
Но Джемма догадалась, что Оливия лукавит. Они не могли быть уверены. Дерек Кокс был непредсказуемым типом, хоть он и испугался за свою жизнь.
Через три дня жизнь, казалось, вернулась в обычную колею. Никакие копы к Спенсерам не приходили. Дерека Кокса было не видно и не слышно, а Оливия была чуткой женой и матерью и вела себя ни в чем не бывало. Джемма все также чувствовала себя грязной, в этом смысле ничего не изменилось. Ее передергивало всякий раз, когда она представляла волосатую руку, похожую на отвратительного паука, которая лезет к ней в вагину. И все же что-то изменилось. Она все еще страдала от травмы, но теперь у нее появились силы жить. Надежда. Желание. Она будет бороться. Рана навсегда оставила след в ее сердце. Но теперь, когда Дерек расплатился за свое преступление, когда она прочитала в его глазах, что урок не прошел для него бесследно, и не осознав, быть может, свою вину, он испытал неподдельный страх. Безумный страх. Не меньший, чем тот, что пережила она. Странным образом месть помогла ей начать излечиваться от своей раны. Теперь Джемма чувствовала, что способна двигаться дальше. Она не поддастся соблазну саморазрушения. Он и так причинил ей достаточно зла.
Джемма стояла посреди гостиной Спенсеров. Никого не было дома, все разошлись по своим делам в разные концы города, кроме малышки Зоуи, которая спала на втором этаже.
Несмотря на дождь и потоки воды, на траве все еще остался серый след на месте чудовищного самосожжения. При этом воспоминании Джемма сглотнула и села в кресло. Бедная собака. Мальчики на следующий день ходили по дому как тени, но, странно, с тех пор они будто нашли какой-то источник энергии и проводили много времени вне дома в компании Кори и Коннора. Для брата Джеммы это тоже было ужасным испытанием. Хотя Смауг и не был его собакой, кошмарное зрелище его гибели не могло не травмировать мальчика. Джемма была поглощена собственными проблемами, и теперь она упрекала себя, что не проявила достаточного сочувствия и поддержки. Она решила исправить это сегодня же вечером, хоть и не знала, как именно.
Джемма рассеянно листала женский журнал. От внезапного крика Зоуи она вздрогнула и чуть не свалилась с дивана. С неспокойным сердцем Джемма побежала на второй этаж, и пока малышка кричала как резаная, Джемма поняла свою ошибку.
Она настолько погрузилась в свои переживания, что забыла указания, которые дала ей Оливия. Она действовала на автомате и уложила Зоуи в ее обычной комнате. А ведь Оливия несколько раз повторила, что Том поставила старую раскладушку в комнате рядом со спальней родителей, но это совершенно вылетело у Джеммы из головы. Что-то насчет…