Кетиль снова объяснил:
– Чтобы понять, что происходит у свеев, нам нужен пленный свей. Нападем, возьмем пленника и уйдем петлять между островами. Так нас там и видели!
– А что скажет ярл Паллиг? – задал я последний вопрос.
– Я рассказал об этом ярлу, и он готов отпустить тебя на «Летящем», – у Эстейна был готов ответ на любой вопрос, который я мог придумать. – Ярлу да и самому конунгу Свейну стоит хорошенько разузнать, что происходит, прежде чем соваться в волчье логово.
– Раз так, скажи, когда мы отплываем, – сказал я коротко, чтобы не показать свою радость: почетно быть хёвдингом на одном корабле из четырнадцати, но еще почетнее – на одном из двух.
Мы отправились на рассвете и к вечеру укрылись за небольшим островком где-то у южной оконечности Сьяланда. Дымы от пожарищ на севере говорили нам, что свеи еще проходят пролив Эресунн. Мы послали дозорного на самый высокий холм островка, как делали и за несколько дней до этого на острове Ромсё, и приготовились ждать.
Однако ждать нам долго не пришлось. Уже на следующее утро мы увидели одинокий драккар, медленно идущий под парусом вдоль побережья на юг.
– Ищет, где бы поживиться, – сказал Кетиль, – идет медленно, на рифах, хотя ветер с севера не очень сильный, а на верхушке мачты сидит впередсмотрящий.
Эстейн велел разжечь костер, чтобы дым привлек внимание свеев. И когда серый дым поднялся над нашим островком, мы увидели, что одинокий корабль поворачивает к нам. Как условились раньше, мы сели на весла, чтобы, как только свеи приблизятся, появиться перед ними одновременно с двух сторон островка. Наш дозорный должен был подать знак, едва наши враги подойдут достаточно близко. Мы ждали, но знака все не было. В конце концов, запыхавшись, дозорный сбежал на берег:
– Они увидели наши мачты и повернули назад! – крикнул он.
Эстейн на носу «Серебряного жеребца» громко выругался.
– Видно их мачта выше холма, и впередсмотрящий сверху разглядел концы наших мачт над холмом, – сокрушенно сказал Кетиль. – В следующий раз надо будет выбрать холм повыше.
– Если мы не догоним их, то следующего раза не будет, – ответил Эстейн. – Эти свеи расскажут остальным про прячущиеся в шхерах корабли.
Он подал знак, и его гребцы налегли на весла. Кетиль, увидев это, велел начать грести и нашим людям. Мы вышли из-за острова с разных сторон. Драккар свеев был от нас в шести полетах стрелы и, спустив парус, на веслах уходил на север. Ветер дул нам навстречу, и теперь нам предстояло узнать, чьи руки сильнее и спины выносливее.
Кетиль у рулевого весла затянул веселую песню про ярла Рагнара, который окончил дни в яме со змеями, однако до этого славно погулял в земле восточных англов. Все подхватили ее, хотя, чтобы попасть в размер песни, работать веслом приходилось чересчур быстро. Мы гребли что есть сил, однако, пройдя пару миль, смогли приблизиться к свеям только на три полета стрелы. Еще два поприща, и между нами было уже два полета стрелы. Гребцы и у нас, и у них стали сдавать. Теперь мы шли медленнее, а расстояние между нами не сокращалось. Далеко впереди в море показалось несколько черных точек, которые могли быть только другими драккарами свеев. Пора было поворачивать назад. Эстейн махнул нам рукой и велел перестать грести. Кетиль отдал такой же приказ. Я стоял на носу и глядел, как корабль свеев уходит. И вдруг на его борту началась суматоха, и какой-то человек прыгнул с него в море. Вслед ему полетели копья, но было видно, что они не успели достать беглеца. Драккар свеев тоже остановился, а потом начал разворачиваться. Эстейн подал знак, и его гребцы взялись за весла. Мы поступили так же. Свеи на несколько мгновений застыли, словно не решаясь уходить, а потом снова повернули на север.
И скоро мы увидели над невысокими волнами голову человека, так отважно бросившегося в воду в открытом море. Кетиль осторожно подвел к нему «Летящего», и мы протянули беглецу весло. Над фальшбортом появилась немолодое лицо, окаймленное короткой русой бородой. Незнакомец широко улыбнулся и произнес:
– Не помогут ли доблестные морепахари беглецу, чудом избежавшему объятий Хель?
Хальвдан Собака подставил незнакомцу плечо и помог взобраться на палубу.
– Кто ты, – спросил я его, – и почему прыгнул в море?
Русобородый пригладил мокрые волосы, выпятил грудь и выставил левую ногу чуть вперед.
– Во многих землях от Исландии до Миклагарда знают Хрольфа Исландца, скальда конунгов!
Я сделал вид, что не понял:
– Прости мне мою неучтивость, – сказал я спокойно, – но мы спрашиваем тебя не о каком-то скальде, мы спрашиваем, как тебя звать.
Русобородый оглядел меня с головы до ног и сказал нараспев:
– Твоя молодость, о ясень битвы, прощает тебе твое невежество. Хрольф Исландец – это я! Вероятно, из-за твоих небольших лет тебе не приходилось раньше слыхать мое имя, иначе ты бы уже упрашивал меня рассказать мои висы.
– Вероятно, если бы я был постарше, – ответил я, – и был бы наслышан о Хрольфе Исландце, я бы действительно попросил тебя рассказать нам твои висы. Но поскольку я еще молод, то все, что меня волнует, это причина, по которой ты прыгнул в море.
Хрольф обернулся, словно ища хёвдинга, к которому можно было бы обратиться, но все воины глазами показали ему на меня.
– Что ж, Бальдур моего Асгарда, может и ты скажешь мне свое имя?
– Меня зовут Сигурд Харальдсон с Фюна, скальд, и ты на моем корабле, так что теперь твоя очередь отвечать на вопросы.
Хрольф кивнул и начал говорить. Не прошло много времени, прежде чем все те сравнения и иносказания, которыми так хвастаются скальды, перемешались у меня в голове. И все, что я запомнил, это были слова вроде «дарителя колец» и «земли ожерелий». Теперь пришла моя очередь оглянуться по сторонам, и мне на помощь пришел Хальвдан Собака.
– Позволь мне сказать, Сигурд, – начал он. – Несколько лет назад случилось мне зазимовать у моего сводного брата на Оркнейских островах. А надо сказать, что там и летом не весело, а зимой так вообще из дома не хочется выходить даже по нужде – такой сильный северный ветер там дует. И все, чем занимаются оркнейские ярлы, это греются с дружиной у очага, запивая крепким пивом сушеную рыбу, и слушают висы. Потому и я наловчился разбирать речь скальдов.
Я кивнул, а Хрольв Исландец улыбнулся. Хальвдан продолжил:
– Сейчас этот скальд говорит, что на самом деле в войске конунга Эйрика Победоносного были не только свеи из Свитьода26, но и люди его жены Сигрид дочери Тосте Лесоруба, ярла из Гётланда27.
– Из края серебряных озер в зеленом бархате леса, – подтвердил Исландец.
Хальвдан поморщился и продолжил:
– В Еллинге Эйрик захватил большое богатство и много женщин, потому как наш конунг Свейн, так быстро отступал с остатками своего флота, что не успел забрать с собой их всех. И среди других Эйрику попалась женщина редкой красоты, привезенная откуда-то с юга.
– Полуденной красоты, – снова подтвердил скальд.
– Эйрик так влюбился в нее, что решил взять ее к себе второй женой.
Тут все воины, стоявшие вокруг, рассмеялись. И было от чего. Хотя конунг может брать столько жен и наложниц, сколько сам захочет, но жениться на деве из далеких стран и без приданого мог только человек, опившийся настоя из мухоморов. Хальвдан продолжил:
– Узнав об этом, Сигрид Гордая, его жена, немного расстроилась. Женщина она спесивого нрава, и тут можно было ждать удара ножом в постели. Однако все обошлось. Она не стала ругаться, а просто прокляла Эйрика и увела все свои корабли, и это их мы видели пять дней назад.
– Надо было видеть пламень гнева в очах гордой девы! – воскликнул Исландец.
– Понятно теперь, – сказал Кетиль Борода, – почему те драккары не стали нас преследовать. Они подобрали людей, которых мы бросили на полузатопленном «Громе», но то была не их битва, и они повернули назад.
– Похоже на то, – согласился я и снова обратился к скальду. – Сколько кораблей у Сигриди почему ты прыгнул в море?
– Без шести три дюжины, – ответил Исландец и стал рассказывать дальше. – Когда гордая дева покинула ломателя колец, я отправился с ней и предложил ей утешение. Однако она отвергла бедного скальда и в оскорбленной гордости своей велела одеть меня путами и превратить в первого сына стража моста, зачатого им в Мидгарде.
Хальвдан Собака снова задумался и потом объяснил:
– Когда Сигрид покинула Эйрика, наш скальд потащился за ней, намереваясь занять пустовавшее место в ее постели. Но Сигрид велела связать его и продать в рабство.
– Верно, Трэль-раб – первый сын Хеймдалля, стража радужного моста в Асград28, – пробормотал Исландец.
– Поэтому, увидев нас, ты решил сбежать? – спросил его я.
Скальд намеревался сказать еще какие-то напыщенные слова, но под моим взглядом просто улыбнулся и коротко ответил:
– Да, дарующий браслеты.
– Что ж, теперь у тебя есть два пути, скальд, – сказал я. – Ты можешь заплатить нам за перевоз серебром или сесть на весло. И если ты выберешь весло, то постарайся говорить понятнее для меня, пока не предстанешь перед глазами ярла или конунга со своими висами. Или я велю бросить тебя за борт, как, видно, поступили свеи, устав от твоих загадок.
Вместо слов скальд приподнял рубаху и показал, что у него нет пояса, где он мог бы хранить серебро. Тогда я показал ему на весло по левому борту, и он, подмигнув мне, прошел на свое новое место.
– Нет у спасенного злата, сила руки будет плата, – сказал он, проходя мимо меня.
И я не смог сдержать улыбку. В наше время скальды по полгода придумывают одну песню и потом по нескольку лет переезжают из усадьбы в усадьбу и поют ее, покуда их кормят и поят крепким пивом. Но тот, кто может сложить добрую вису без долгих раздумий – тот истинный скальд.
«Жеребец» подошел к нам, и мы обсудили новые вести с Эстейном.