Я кивнул:
– Тогда, сразу после битвы, ты рассказал мне про козни Токе и Асбьёрна, но я не поверил, что все может так закончиться, ведь люди же знают, как все произошло на самом деле. Но, видно, жадность ярла Паллига пересилила его честность.
Асгрим покачал головой:
– Эстейн Синий Змей сделал большую ошибку, когда не отдал корабль ярлу. Этим он показал, что не хочет ему служить. А справедливость ярла Паллига хорошо известна тем, что распространяется только на своих. А с чужаками он поступает так, как ему вздумается. Да и Токе исходит ненавистью к Эстейну за то, что тот осрамил его у Ромсё, да и потом слова не давал сказать.
Я снова кивнул:
– И как должен поступить я?
– Если бы я тебя плохо знал, Сигурд, я бы сказал, что тебе следует пойти к ярлу, попросить у него серебра и подтвердить слова Асбьёрна.
Я нахмурился:
– Это твой полезный совет?
Видя мое раздражение, Асгрим улыбнулся:
– В отличие от Эстейна, у тебя есть, что терять на острове Фюн. У тебя есть твой хутор, у тебя есть на острове родня. Да и у твоих людей есть дома, жены и дети. Потому ссориться с ярлом Паллигом тебе не с руки.
– Но если ярл хочет обобрать моего друга… – начал я.
– Не забудь, у меня для тебя есть еще честный совет, – сказал Асгрим.
– Честным было бы вызвать Токе и его опекуна Асбьёрна Серого Когтя на судебный поединок! – почти крикнул я. – Уж представляю, как бы они завертелись, если бы им пришлось стоять против нас с Эстейном.
– Да, это был бы интересный поединок, но вряд ли ярл его дозволит. Тут все дело в свидетелях. Вас было пятеро на холме, когда Токе вывел корабль. Если трое скажут одно, а двое другое, то поединок не потребуется.
– Тогда скажи, что, по-твоему, надо делать?
Асгрим спустился с гребня дюны и подошел ко мне поближе:
– Иди к Эстейну. Пусть он даст тебе ту же клятву, что давал твоему отцу. Ты возьмешь его к себе в дом оружейником, как раньше. Ярл перестанет бояться, что он уведет его людей, и между ним и Эстейном снова наступит мир. Возможно, это будет стоить еще несколько марок серебра, но «Серебряный жеребец» останется у вас.
Я посмотрел на Асгрима:
– Ты, видно, забыл, что это Эстейн был вождем промеж нас двоих. Как теперь он даст мне клятву?
Лицо Асгрима стало суровым:
– Я ничего не забыл, Сигурд Харальдсон, и дал тебе тот совет, что позволит тебе с почетом разрешить этот спор. Да, Эстейну придется подчиниться, но он, в конце концов, сохранит корабль и расположение ярла.
Я видел, что Асгрим злится, и понял, что обидел его. Если и стоило на ком-то срывать свою злость, то вовсе не на моем друге. Тогда я хлопнул Асгрима по плечу и сказал:
– Я благодарен тебе за совет, Асгрим Законик. Пойду перекинусь парой слов с Синим Змеем.
Эстейна я нашел на «Серебряном жеребце», когда он обсуждал что-то со своими людьми. Увидев меня, они замолчали, что было необычно, ведь раньше у них от меня тайн не было. Я подошел и попросил Эстейна коротко поговорить со мной. Синий Змей спрыгнул с борта на берег – корабль был наполовину вытащен на песок – и мы с ним прошли несколько сот шагов вдоль дюн. Я рассказал о том, что Асгрим думает про ярла и предложил Эстейну дать клятву мне, обещая разрешить его от нее, когда он только пожелает. Синий Змей ничего не ответил, а просто развернулся и посмотрел на море. Мне ничего не оставалось делать, как встать рядом с ним и также начать рассматривать серые волны, бегущие к берегу, охотящихся на рыб чаек, почти сливающихся с низкими серыми облаками. Я тут же вспомнил солнечный день на Ромсё, когда мы так же сидели рядом и смотрели на море. Только тогда ярко светило солнце, а море было темно-синим, отражая голубое небо. И тогда казалось, что боги благосклонны к нам, и нас ждет великая удача и богатство. Сейчас я был намного богаче, чем раньше, однако этим богатством я был обязан Эстейну. А сам Эстейн мог лишиться всего, что заслужил свои мечом и своей головой.
– Я благодарен тебе за твое предложение, Сигурд Харальдсон, – сказал наконец Эстейн. – Я вижу, что оно сделано от чистого сердца.
Он не смотрел мне в лицо, а говорил, глядя в море.
– И я верю, что два наших меча обрели бы вместе великую славу, куда бы мы ни направились. Однако непросто мне принять твое предложение, потому как больше не один я – за мной люди. И сложно мне будет объяснить им, зачем я служу ярлу, который не по чести судит. Но понимаю я и то, что в этих краях за ярлом Паллигом стоит сила, которой не принято перечить. Знаю я и то, что для тебя ослушаться ярла, значит потерять все свои владения на Фюне и расстаться с родными. Потому прошу я тебя подождать до утра, а там тебе станет известно, как я решил.
Я хотел сказать, что мой жалкий хутор – это не то, что остановило бы меня. А не видеть родню долгими месяцами я давно привык. К тому же мне неуютно было бы возвратиться в нашу усадьбу, где хозяином был больше не мой отец, а мой избегающий сражений брат. Конечно, нелегко было бы надолго расстаться с матерью и сестрами, но я уже сделал это, когда отправился заложником жить в усадьбе ярла. Мне не хватало бы Рагнара, однако я не знал, оправится ли он от своей тяжелой раны. Единственная, о ком бы я действительно горевал бы, была Гунхильд. Уйдя с Эстейном, я бы больше никогда ее не увидел. Но она и так была от меня дальше, чем я от луны. Все это я хотел объяснить Эстейну, но тот повернулся и, не оглядываясь, пошел обратно к «Серебряному жеребцу». А я остался стоять, и, не знаю почему, по моим щекам текли слезы.
На следующее утро я проснулся от криков. Я выбежал из шатра, который мы устроили на берегу из запасного паруса, и увидел что «Серебряного жеребца» нет среди других кораблей. Эстейн увел корабль, а вместе с ним увел половину своей команды: тех, кому нечего было терять на Фюне. Хуже было то, что с ним ушла и едва не половина команды «Летящего». Со мной остались люди в летах, а вся молодежь и лучшие воины, вроде Толстого Карка или Хальвдана Собаки, ушли на «Жеребце». Единственным утешением было то, что Кетиль Борода остался, сказав, что достаточно разбогател за это лето, чтобы искать ненадежного счастья за морем.
Ярл Паллиг был в бешенстве. Он накинулся на меня, но я поклялся, что ничего не знал о замыслах Эстейна. Тогда ярл обратил свою злобу к морю: он кричал, что объявляет Эстейна вне закона в своих землях и всех, кто ушел с ним, также. И что будет время, когда Эстейн на коленях приползет просить прощения, но все равно не получит его. И он кричал еще много чего, однако ясно было, что посылать погоню за «Серебряным жеребцом» бесполезно, потому что ни один из наших других кораблей, даже «Красный змей» самого Паллига, не мог сравниться с ним в скорости. Наконец ярл успокоился и велел нам собираться домой, на Фюн.
Из-за побега Эстейна произошли две перемены: Токе стал постоянно следовать за отцом, чего ярл раньше не допускал, говоря, что он должен еще заработать себе славу, как простой воин. Вторым человеком, кто попал в особенную милость к ярлу, был я. На следующий день после побега Эстейна Паллиг подошел ко мне во время перехода на Фюн и предложил перебраться к нему на «Красного змея». Я колебался, подумывая, не хочет ли ярл лишить меня корабля и предложить людям выбрать хёвдингом кого-то другого, однако Паллиг улыбнулся и сказал:
– Сигурд Быстрый Меч, чего ты ждешь? Слышал я, что на вражеские корабли ты перепрыгиваешь быстрее, чем я моргаю.
Я рассмеялся, хлопнул по плечу Бьёрна Занозу, чтобы подержал для меня весло, и в два прыжка очутился на носу «Змея». Ярл указал мне место напротив себя и начал говорить о том, что понимает, как я обижен на Эстейна и свою команду. Это было правдой. Я, конечно, был зол на Эстейна за то, что тот не раскрыл мне свои мысли и увел часть людей с моего корабля. А на своих людей, потому что было совершенно ясно: каждому из них Эстейн предложил идти за собой. Однако никто из них не предупредил меня, даже Кетиль Борода, которому я доверял больше всех. Паллиг сказал:
– Истинного хёвдинга отличает не храбрость, истинного хёвдинга отличает ум. Эстейн – хороший воин, но его погубила жадность. Он слишком хотел драккар, как у ярла или конунга. И теперь из-за своей жадности он будет изгнан из наших мест. Он останется с одним кораблем против сотен врагов, и никто не придет ему на помощь. Это недальновидно – Эстейн храбр и удачлив, но он не видит дальше штевня своего корабля.
Паллиг оглядел своих людей, что сидели на скамьях и наслаждались переходом под парусом. Кто-то играл в кости или в доску, кто-то беседовал, кто-то дремал. В тот день после утреннего тумана выглянуло солнце, мы почти бесшумно скользили вдоль песчаных берегов Сьяланда и, глядя на сверкающие в солнечных лучах волны, предвкушали скорую встречу дома. Ярл снова перевел взгляд на меня и продолжил:
– Я рад, что Эстейн не позвал тебя с собой, потому что, думаю я, ты бы пошел за ним.
Я покраснел, потому что ярл сказал правду, которую мне не хотелось слышать после того, как Эстейн сбежал, не попрощавшись. Паллиг продолжал говорить спокойно, не обращая внимания на то, что я выдал себя.
– Но раз норны решили так, что твоя нить осталась в пряже рядом с моей, то я прошу тебя помочь мне.
Я удивленно смотрел на него. После того, как я услышал, что он думает, что я ушел бы с Эстейном, я ждал, что он скажет мне, кто заменит меня на «Летящем». Но Паллиг заговорил не об этом.
– Мой сын сделал ошибку. Гордыня заставила его поставить на кон людей и корабль, и он проиграл в споре с судьбой.
Я удивился еще больше. В последний раз, когда мы говорили о том бое у Ромсё, ярл обвинил Эстейна в том, что тот бросил Токе одного против троих. Теперь же я слышал, как он сам признавал, что в том была вина самого Токе. Ярл сам ответил на мой невысказанный вопрос:
– Конечно, я знаю, что случилось тогда у Ромсё. Я был бы плохим вождем, если бы не умел отличать правду от вымысла. Но я не хотел, чтобы Эстейн ушел от меня и увел корабль. Потому я и затеял этот спор. Я хотел, чтобы Эстейн принес клятву мне или тебе и остался у нас. Конечно, я не ожидал, что он сбежит вместе с «Жеребцом». Здесь Синий Змей перехитрил меня. Но в будущем это ему дорого обойдется.