– Но ты не знаешь другого, – объяснил он свою веселость. – Наш брат Бьёрн собирается наконец жениться. И ты знаешь на ком?
Бриана покачала головой.
– На Труде дочери Гудмунда из Бовенсе. И они с отцом уже приезжали в нашу усадьбу, сговариваться о приданом. Так что я успел заметить ее вечно недовольное лицо. Мне кажется, она думает, что наши работницы и даже наша мать все делают не так. Пока она молчит и только морщится, не смея вступать в спор с матерью. Но думаю я, что наша жизнь переменится, когда она войдет в усадьбу хозяйкой.
– Что ж, я смогла прислуживать вашей матери, смогу и вашей невестке, – кротко ответила Бриана.
– Ты, верно, уже позабыла Труду? – спросил Рагнар, и когда Бриана кивнула, объяснил. – Труда лицом и походкой похожа на гусыню, сварлива и спесива без меры. Так что вряд ли она потерпит такую красивую, как ты, девушку рядом с собой. Из ревности сживет со свету, будет заставлять делать всю черную работу и бранить без умолку.
Я видел, что Бриана хотела что-то возразить, но потом какая-то мысль пришла ей в голову. Она спросила Рагнара:
– Ты и в самом деле думаешь, что я красива, или сказал только ради красного словца, чтобы отговорить меня уезжать.
– Конечно, ты красива, – не задумываясь, подтвердил Рагнар. – А у Труды такой нрав, что я и сам решил перебраться сюда к Сигурду. Если он, конечно, позволит.
Рагнар первый раз посмотрел на меня. Я кивнул. И тут Бриана сказала:
– Что ж, тогда я тоже останусь, если Сигурд позволит.
Она тоже в первый раз взглянула на меня, и я кивнул, не догадываясь, что заставило ее переменить решение. Но я был так рад, что она остается, так что не стал долго размышлять об этом.
И жизнь на нашем хуторе пошла своим чередом. Мы пахали поля и ловили рыбу и каждый день бились разным оружием. Рагнар предложил построить сарай для корабля, и через три дня после того, как мы вскладчину купили лес для постройки, он уже стоял на берегу. В сарай мы на зиму поставили «Летящего», переведя его из усадьбы.
Бриана, хотя и осталась к удивлению Копченого Эрика жить в его доме, вела себя, как добрый товарищ, будто и не было промеж нами того разговора. И все воины старались добиться ее расположения. Однако она никого особенно не выделяла и часто подшучивала над ними. Я был доволен, что все случилось так, да только со временем стал замечать, что Рагнар бросает на девушку уж слишком долгие взгляды. А еще я заметил, что и она смотрит на него иначе, чем на других.
Как-то раз, когда мы все садились за стол, я заметил, что ни Рагнара, ни Брианы нет с нами. Сначала я решил, что они задержались на поле, отрабатывая какие-то сложные удары, как уже не раз бывало. Однако мы успели съесть уже по тарелке каши, а их все не было. Тогда я тихо встал из-за стола и дошел до нашего поля, чтобы позвать их, покуда еда не остыла. На поле никого не было, но проходя мимо сенного сарая, я услышал громкие вздохи и стоны, которые никак не походили на выкрики, с которыми воины наносят и отражают удары. Мне хватило ума понять, что они означают, и я вернулся в дом.
Бранд, заглянув мне в глаза, спросил, что расстроило меня. Я покачал головой, через силу улыбнулся и сел на свое место посередине стола. Не сказать, что я был сильно огорчен, однако я чувствовал, что что-то здесь не так, и опасался того, к чему все это может привести. С одной стороны, если Бриана не лгала, когда говорила о своей любви ко мне, то Рагнар мог стать просто орудием мести, и все могло кончиться кровью, как нередко происходило в сагах. Ибо никакой дух мести не сравнится с отвергнутой женщиной. С другой стороны, если Бриана лгала мне, то это значило, что она просто хочет войти к нам в семью, и ей безразлично, за кого из братьев выйти замуж. В любом случае мы с Рагнаром оказывались в незавидном положении.
На следующее утро я отвел Рагнара в сторону от дома и попытался рассказать ему о своих подозрениях. Однако он воткнул в землю копье, что нес в руке, положил руки мне на плечи, посмотрел в мои глаза и сказал так:
– Это, братишка, в тебе говорит ревность. Знаю я, что прошлой зимой Бриана была твоей женщиной, да только весной бросила тебя…
Я хотел возразить, но прикусил язык, когда понял, что если говорить всю правду, то мне придется рассказать Рагнару о своей любви к Гунхильд, над которой в лучшем случае он просто посмеется. Мой брат продолжил:
– И знаю я, что, вернувшись из похода, ты предложил Бриане снова стать своей наложницей, да только она отказалась и готова была уехать. Что, скажешь, не так?
Мне стоило рассказать ему о предложении жениться, однако я подумал, что мои слова Рагнар примет за пустую похвальбу отвергнутого мальчишки. Бриана лгала искусно, открывая правду там, где ей было выгодно, и скрывая там, где было чего скрывать. И если бы дело дошло до клятв, неизвестно, кто бы выиграл. И я сказал так:
– Можешь считать меня отвергнутым ревнивцем, однако не вздумай жениться на ней – мать тебе этого не простит.
Рагнар ответил, что не станет спрашивать меня, какую жену ему выбрать, но что мать наша может быть спокойна. После этих слов он отпустил мои плечи, выдернул из земли свое копье, подбросил его в воздух правой рукой, поймал левой, прокрутил колесом и ушел на поле упражняться в паре с Брианой.
В тот же день я говорил и с Брианой. Мы стояли друг против друга в схватке на мечах, и я спросил ее на ее языке:
– Ты хочешь отомстить мне, заморочив голову Рагнару?
Она нанесла удар справа, который я отбил, и, отойдя на шаг, ответила:
– Ты слишком много возомнил о себе, Сигурд, если думаешь, что все мои мысли – только о мести тебе. Есть на свете люди и получше, чем ты.
Она неожиданно сделала выпад, от которого я едва успел закрыться щитом.
– Уж не о Рагнаре ли ты говоришь? Ты, видно, запомнила мои слова о том, что первым жениться – его черед? – спросил я и ударил, метясь ей в голову.
Бриана присела и закрылась щитом. А потом нанесла удар мечом. Я был готов, несмотря на то, что движение ее руки было скрыто от меня ее щитом. Но я слишком хорошо ее знал и сдвинул свой щит, закрывая живот. Бриана резко выпрямилась и попыталась шлемом попасть мне в подбородок. Я сделал шаг назад. Она остановилась и ответила:
– Может быть, он и хром, но не мечтает о несбыточном. Так что не лезь не в свое дело.
Я тоже остановился и ответил:
– Я не собираюсь лезть к вам на сеновал, но если ты будешь подбивать Рагнара против меня, то тебе придется хуже, чем сейчас.
Я махнул щитом перед ее лицом и, когда она отошла на шаг и подняла свой щит, закрываясь, поднырнул под ее меч и ударил головой ей в живот. Мой удар сбил ее с ног. Она упала и не сразу смогла подняться, потеряв дыхание.
Тут я заметил, что Рагнар прервал свой поединок и подходит к нам. Я зло взглянул на него, однако понял, что скажи я что, между нами разгорится ссора, которую непросто будет унять. Потому я шагнул к Бриане и протянул ей руку.
– Тебе не удастся нас поссорить, – тихо сказал ей я.
Девушка ухватилась за мою ладонь и начала подниматься, ловя ртом воздух. Однако она все же нашла в себе силы вымученно улыбнуться мне. И я долго думал, какой ответ был в той странной улыбке.
Как бы то ни было, с тех пор Рагнар и Бриана стали спать на лавке вместе и Рагнар даже попросил разрешения поставить еще одну кровать и отгородить для них часть дома. Я согласился, потому что устал каждую ночь просыпаться от их стонов. И еще во мне закипал гнев, и я понимал, что гнев тот – от ревности. Но день проходил за днем, и скоро я научился эту ревность скрывать. Я заставлял себя думать о том, что Бриана поможет моему брату снова почувствовать себя сильным, и что так будет лучше для нас обоих. И вскоре мы с Брианой и Рагнаром шутили, как добрые друзья.
Той осенью мы все жили, как дружное братство, вместе ходили на лов рыбы, работали в полях и упражнялись с оружием. Когда выпал снег, и забот стало меньше, к нам заглянул Кетиль Борода. Он принес приглашение от ярла Паллига встретить Йоль в его усадьбе, однако мы не смогли поехать, так как на те же дни была назначена свадьба моего брата Бьёрна и Труды дочери Гудмунда из Бовенсе. Да я и не хотел сейчас ехать к ярлу, памятуя не слишком щедрый прием летом и не желая видеть Гунхильд. Еще Кетиль рассказал нам, что у ярла родился младший сын, и его тоже назвали Токе, как было в обычае в роду Паллига.
Я расспрашивал Кетиля о походе, и Кетиль подтвердил, что уж следующим летом мы славно повеселимся в землях за морем. При этих словах я взглянул на Бриану с Рагнаром и заметил, что Бриана обрадовалась, а Рагнар огорчился. Мы условились с Кетилем, что он придет к нам весной помочь подготовить к походу «Летящий», и за день до Йоля он ушел в усадьбу к ярлу Паллигу. А мы отправились в наш отчий дом или в усадьбу Бьёрна Харальдсона, как ее все чаще называли.
Свадьба моего старшего брата была богатой, достойной хёвдинга. Однако веселья на ней было мало. Заметно было, что никто из нашей семьи не рад будет видеть молодую невестку в нашей усадьбе. Потому мать просила нас с Рагнаром погостить подольше, но мы оседлали лошадей, как только пристойно стало уехать.
На хуторе нас ждал Асгрим Законник, который приехал погостить и принес вести с пира у ярла Паллига. Вести были добрыми. Ярл был весел и бодр и всем рассказывал, как он скучает по морю и по шелесту ветра в парусе и скрипу балок. Также ярл не раз заводил разговоры об Англии и о том, что сокровищница рода Паллигов сейчас пуста, как никогда, так что пора ее снова наполнить серебром конунга Эдальрода.
Еще Асгрим сказал, что ярл ждет в гости самого конунга Свейна, который как раз этой зимой приедет проведать свои усадьбы в наших краях. А раз приедет сам конунг, то, понятно, не только, чтобы осушить со своей дружиной великое множество бочонков пива, но и чтобы сговориться об общем походе в конце весны. Теперь, когда Олаф сын Трюггви, приняв веру в Белого Христа, отправился со своим войском в Норвегию, конунгу будет нужно набрать больше людей, чем в прошлых походах. Я сам и все мои люди, кроме Рагнара, обрадовались этой вести, потому как поход в войске конунга Свейна означал верную победу и немалую добычу. Бриана тоже прыгала от радости, предчувствуя, что скоро увидит родные края. И только Рагнар стал мрачнее тучи, видно, от того, что не рад был скорому расставанию с ней.