Кнут поднял с земли усатого. Тот неуверенно озирался по сторонам. Я кивнул, и Кнут дал ему в руку один из захваченных мечей. А я встал напротив, снова сжимая в руке Драконий Клык, – клинок, что подарил мне ярл Паллиг почти три года назад. Кнут хлопнул в ладоши и крикнул:
– Начали!
Схватка началась. Усатый шагнул ко мне. Он был осторожен, и не хотел нападать первым. А я не стал ждать. Я нанес первый удар справа сверху, метя в голову. Усатый отбил, но сам нападать не стал. Я крикнул:
– Ну, и кто из нас трус?
Усатый ничего не ответил, а сосредоточенно смотрел прямо перед собой. Я понял, что он считает меня совсем неопытным бойцом, который думает только о мести. Он не очень умен, и если показать ему слабость, то он начнет раскрываться. Я решил ему подыграть и напал снова. Он опять отбил мой удар, но сам вперед не пошел. Тогда я выкрикнул новое оскорбление и нанес сразу несколько ударов. Усатый отбил их все. Я показал, что слегка запыхался, и, изобразив сомнения, мельком посмотрел в его глаза. Он поверил мне.
Я снова шагнул вперед и ударил сверху и справа. Усатый увернулся и поставил свой меч над головой так, что мой клинок скользнул по его лезвию вниз. В этот раз усатый нанес удар. Он бил сверху, целясь мне в голову, а у меня не было щита, чтобы закрыться. Но я был быстр и совсем не устал. Так что я отпрыгнул вправо, перехватил свой меч обратным хватом и ударил снизу вверх по дуге перед собой. Усатый не успел закрыться или отойти, так что мой клинок вспахал кровавую борозду на его левом плече. Он поморщился от боли, начал разворачиваться ко мне лицом и опять поднимал свой меч. Однако я был быстрее. Я снова перехватил рукоять и нанес удар сверху ему в правую ключицу. Раздался чвакающий звук, и рука усатого упала вниз плетью, выпустив оружие. Я не стал ждать и уколол его в грудь. Усатый упал, и я два раза вогнал свой клинок ему в живот, пригвоздив его к земле. Мой противник застонал и умер.
Потом я вытер лезвие о рубаху убитого и подмигнул старику.
– Он был неплохим бойцом, однако слишком доверчивым. Как и ты, тан Годред. Неужели ты и вправду поверил, что ярл Утред предатель?
Старик ничего не сказал. Он по-прежнему смотрел в одну точку мимо меня. Как только забрезжил рассвет, мы отвязали старого тана от коновязи и погрузили на его собственную лошадь. Так мы тронулись в обратный путь. К полудню мы вернулись к мосту. Меня встретил Кетиль Борода. Он рассказал, что воины накормлены и разбиты на три отряда, один из которых отправился в дозор вверх по реке. Я поблагодарил его и решил лечь спать, сказав, что наутро сам отвезу своего пленника к ярлу Паллигу, где его расспросят о намерениях ярла Ордульфа и конунга Эдальрода. Кетиль указал мне на лежанку в одной из башен. Я сказал, чтобы меня не будили до утра и, несмотря на ноющие ожоги, быстро заснул.
Однако выспаться мне так и не удалось, потому что вечером к нам на плетеной из ивняка лодке, обтянутой шкурами, приплыл Асгрим Законник. Меня растолкал Кетиль, чтобы потом не терять времени на пересказ. Асгрим начал рассказывать:
– Когда мы хорошенько пограбили свою часть побережья, Токе стал думать о том, как бы нам добыть еще больше. Тут на беду воины подвели к сыну Паллига одного из пленников, что сам хотел поговорить с нашим вождем. Этот пленник назвался каким-то местным именем, которое невозможно запомнить, и сказал, что он сын тана. Он сказал, что его земли и так уже от нас пострадали, и что если мы обещаем сюда не возвращаться, то он отведет нас в большой город бриттов на севере. Бритты, или кумбры, как они сами себя называют, это дикие народы, которые отказались подчиниться саксам, и теперь живут среди холмов и пустошей, разводя овец и воруя их у соседей. Он сказал, что бритты совсем не ждут нападения, и что частыми набегами на порубежье они добыли себе немало сокровищ. Это было как раз то, о чем мечтал Токе. Он не стал слушать меня, когда я просил его сначала предупредить отца, а потом отправляться в неизведанные места всего с одним кораблем.
Асгрим жадно глотнул пива, что налил ему Кетиль, и продолжил.
– Этот сын тана, Эдрик или Эдред – не помню, повел нас через залив на север. Там мы высадились и пошли вдоль какой-то мелкой речушки в глубь страны. И там действительно оказался город бриттов. Ну, конечно, не совсем город – так, земляной вал, окружающий с два десятка низких домов. Мы подошли к нему рано утром, проведя ночь среди пустошей. Чуть только солнце поднялось, мы бросились на приступ. Но город оказался покинутым. Пока наши воины обшарили все дома в поисках хоть какой-то поживы, Эдрик пропал. Токе страшно разозлился и велел нам возвращаться к кораблю. Но не тут-то было. Как только мы вышли за вал, в нас полетели стрелы и камни из пращей. Эти бритты сидели за каждым валуном, и мы не успевали подставлять щиты. Токе, конечно, звал их сразиться в честном бою. Однако то ли они не поняли его слова, то ли просто не были глупцами, так что просто продолжали прятаться и стрелять в нас.
Асгрим одним глотком прикончил то, что еще оставалось в роге, и продолжил:
– Когда мы потеряли с полдюжины людей, стало ясно, что к кораблю доберутся немногие из нас. Тогда Токе сообразил, что нам надо вернуться в крепость. И все это случилось два дня назад. Как только стемнело в первый день, мы отправили двух гонцов вниз по речушке, чтобы просить помощи. Прошло совсем немного времени, после того, как они ушли, и нам через вал бросили их головы. Следующим идти вызвался твой брат Рагнар. Но Токе не пустил его, сказав, что хромому от бриттов не уйти. Так что пришел мой черед.
Мы с Кетилем переглянулись, а Асгрим кивнул на свой пустой рог. Кетиль налил ему еще пива, Асгрим выпил и снова стал рассказывать:
– Я тоже пошел вдоль речушки. Только не на юг, а на север. И, как оказалось, был прав. Я легко обошел их единственный дозор с той стороны, потому что кто-то из бриттов сильно храпел. Я еще немного прошел на север, а затем повернул на восток. Так я и шел, пока не набрел на другую речку. По ней я вернулся к морю. На берегу я украл лодку, и решил найти тебя, Сигурд. Потому что если о том, что случилось с Токе, узнает кто-нибудь, кроме тебя или ярла Паллига, то будет позор для всей нашей округи.
Я рассмеялся:
– Ты думаешь, я так уж хочу помочь Токе спастись от бесчестья?
– Я не знаю про Токе, но с ним твой брат, что бы промеж вами не случилось, – ответил Асгрим.
Я задумался, глядя в огонь. Рагнар и я были, как одно целое, до тех пор, пока меня не отправили заложником в Оденсе. Мы вместе плавали на лодке в грозу, вместе объедались до болей в животе украденными в погребе мочеными яблоками, вместе ухаживали за окрестными девчонками и вместе учились держать в руках оружие. Ради Рагнара я дважды отверг Бриану. Я думал, что смогу сохранить нашу дружбу такой, какой она была раньше. Мне хотелось, чтобы, как в детстве, я всегда мог положиться на брата, а сам идти следом, ни о чем не думая. Но после того, как Рагнар во второй раз оказался в дружине у Токе, стало ясно, что прошлого не вернуть. Хромота сломила его, и он понял, что ему не уйти далеко от кормового весла, а значит, не ему вести людей в бой. А я со своей удачей словно забрал все то, что раньше принадлежало брату. Да еще Бриана! И теперь, что бы я ни сделал, он будет меня ненавидеть. И если я сейчас спасу их с Токе головы от шестов бриттов, то больше любить они меня оба не станут.
Я поднял голову.
– Как же ты думаешь, мы сможем выручить Токе с командой одного корабля? Тут нужны лучники с пяти или шести кораблей, чтобы держать бриттов на расстоянии. У ярла Паллига столько без труда наберется. Я, конечно, тоже пойду со всеми.
Асгрим покачал головой.
– Пока они все соберутся, пройдет дня три. Бриттов там несколько сотен. Токе без еды и с водой, за которой нужно ходить под стрелами, столько не выдержит – попытается вырваться, покуда есть силы. Тут-то их всех и отправят по Радужному мосту.
Я усмехнулся:
– Ты сам сказал, их несколько сотен. Что мы сможем против них с пятью десятками.
– Там твой брат. Ты должен придумать, как им помочь, как тогда, под Хаммабургом.
И я снова уставился в огонь.
Наутро я собрал своих людей и сказал, что мне нужно четыре десятка человек, мечтающих о славе, чтобы прийти на помощь нашим угодившим в беду друзьям и соседям. Я смотрел на лица воинов и видел, что слава без богатства манит не всех. Тогда я сказал, что ярл Паллиг не пожалеет серебра, если мы спасем его сына, и что у бриттов тоже должно быть немало награбленного добра. Теперь идти желали все.
Но я оставил часть людей на мосту и послал других к ярлу Паллигу с захваченным мной таном Годредом. Весть о ярле Ордульфе должна была заставить Вилобородого закончить опустошение округи и снова собрать войско в кулак. Ярлу Паллигу же я велел передать, что иду на помощь Токе, и что надеюсь увидеть его корабли у берегов бриттов.
Потом мы налегли на весла и к вечеру пришли к речушке, по которой к морю вышел Асгрим. Там мы заночевали, а наутро наш «Летящий» отправился к устью следующей речки. Туда, где высадился Токе, и где мы надеялись повстречать «Сына бури». «Летящий» шел под парусом, чтобы с берега не было заметно, что гребцов на его борту за ночь поубавилось.
А я с тремя дюжинами людей и Асгримом за ночь поднялся вдоль реки на несколько поприщ. Было удивительно, как Асгрим помнит все приметы, хотя прошел в тех местах только один раз. Однако сам Законник говорил, что, когда каждое мгновение ждешь стрелу, летящую из ниоткуда, то поневоле запоминаешь каждую веточку на своем пути.
День мы провели, спрятавшись под обрывом реки и не разжигая костров. Когда стемнело, Асгрим повел нас на восток. Мы шли медленно, пробираясь по пустошам, освещенным лунным светом, а вперед пустили самых искусных разведчиков. До рассвета было еще далеко, когда один из разведчиков вернулся и рассказал, что разглядел впереди костры, и что там должен быть стан бриттов. По кострам выходило, что их там сотни полторы, а, значит, остальные отправились куда-то еще или сторожат крепость, сидя в засадах вокруг. Я собрал своих людей. Хотя мы были еще далеко от врага, я говорил почти шепотом: