– Когда Альберто Гереро наклоняется над столом, то создается ощущение, что там четыре шара – объяснил мне Рамиро – и самый большой – его голова.
Войдя в зал, я сразу же увидел его, он играл в левом углу и был такой высокий, что когда выпрямлялся, то его лицо оказывалось над лампами и получалось, что он все время находился в тени, трудно было разглядеть черты его лица.
Однако играл он очень хорошо, и клал такие невероятные карамболи, что даже я на несколько минут позабыл для чего пришел сюда. Захватывающее зрелище, скажу вам. И не только я засмотрелся на его игру, а еще с дюжину любителей, выстроившихся вдоль стола, он завораживал той легкостью, с какой управлялся с кием и изяществом, с каким касался шара, чтобы разместить его точно там, где ему хотелось.
Играл панамец против хозяина заведения – толстого, потного типа, похожего на кита, который каким-то образом умудрился стать панамериканским вице чемпионом и хотя толстяк превосходил его в технике и выигрывал партию, игра лысого привлекала больше внимания, поскольку отличалась утонченной красотой.
Конечно же.
Покажите мне какого-нибудь мальчишку с улицы, который не провел бы половину своей жизни в бильярдном зале и то, скорее всего, это будет марсианин.
У панамца были все задатки будущего мастера, и я это оценил.
И то была моя фатальная ошибка.
Нельзя, ни в коем случае нельзя соучаствовать с тем, кого требуется убить, нельзя сопереживать с ним, нельзя позволить себе никакого сочувствия, в том числе мимолетно пожелать, чтобы он выиграл партию у того потного толстяка.
Какая ошибка, сеньор! Какая непростительная ошибка!
В самом деле, когда Альберто Гереро наклонялся над столом, его бритая голова, его череп, такой круглый, какой я до этого момента ни у кого не видел, походил на шар. То была прекрасная цель, четкая, ясная. Я вытащил пистолет, уверенный, что не промахнусь с трёх метров, но в этот момент удачный карамболь отвлек моё внимание на какую-то десятую долю секунды, за это время, наверное, не успеешь и моргнуть, но вполне достаточно, чтобы толстяк заметил отблеск от лампы на стволе и с необыкновенной быстротой для такого тучного типа ударил меня по руке бильярдным кием, и практически раздробил кисть надвое.
Что слышали. И вместо головы панамца пуля попала в красный шар, разнесла его в щепки и осколки полетели ему в челюсть.
Пистолет мой улетел под стол, но почти сразу же пять типов, стоявших вокруг, выхватили свои и совершенно ясно не с целью одолжить мне, чтобы я закончил не доделанную работу, а с очевидным намерением изрешетить меня, а потому мне пришлось метнуться под столы, добежать, что кролик, до ближайшего окна, выскочить в него, разбив стекло. Упал я на припаркованную внизу машину, а затем спрятался в ближайшем помойном баке.
Кровь лила из меня, как из заколотой свиньи, наверное, из двадцати или более ран. Битое стекло было повсюду, и даже, может быть, в заднице, а кроме переломанной кисти, у меня еще были сломаны два ребра – результат не удачного падения из окна.
И это еще не все, с десяток паскудных панамцев бродили вокруг, разыскивая меня.
Бывали ночи и похуже, не отрицаю. Но после той остались самые дурные воспоминания, потому что ощущал себя таким беззащитным, как младенец в люльке. Левая рука у меня не очень хорошо работает, а правая, так и вообще, висела как тряпка.
Любопытно наблюдать за тем, с какой скоростью человек может смириться с мыслью о неизбежной смерти. Пробыв в том вонючем ящике часа два и убедившись, что вооруженные головорезы продолжают кружить вокруг, выспрашивая не видел ли кто-нибудь окровавленного придурка, пришел к неутешительному выводу, что когда в следующий раз приедет грузовик забрать мусор, то, скорее всего, с этим мусором увезут и мои бренные останки.
Но на рассвете я совершенно ясно услышал первые ноты «кумбии» и кто бы вы думали насвистывал мелодию? То был Рамиро. Привычка у него была такая, мурлыкать себе под нос, когда не мог сосредоточиться на учебе.
Бедолага уже несколько часов искал меня. Когда вернулся из академии и нашел комнату пустой, то сразу же понял, что случилось нечто не предвиденное и немедленно пошёл в бильярдный зал, где и узнал обо всём.
Он вывез меня из «Эль Эхидо» в мешке для мусора на тележке.
Чертов Римиро! Из любой ситуации мог выпутаться, всегда что-то придумывал.
Сейчас, вспоминая прошлое, я могу сказать, что те хитрости, которые считал своими, на самом деле были Рамирины и только он со своим изощренным умом мог придумать, как выбраться из той сложной ситуации, использовав самую обыкновенную тележку, засунув меня в мешок, и вывезти словно тюк.
Но, начиная с того дня, все усложнилось, потому что этот Альберто Гереро очень расстроился из-за не законченной партии в бильярд, он правильно сообразил, что, должно быть, его бывший напарник проплатил наемному убийце и за двести граммов «коки» нашел кого-то, кто помог тому напарнику выйти из тюрьмы, но окоченевшим и в деревянном ящике.
Мы потеряли и клиента, и контракт, а это были потери весьма ощутимые для нашего потрепанного бюджета.
Ла Амапола занялся моим лечением. Все знают, что этот грязный пидораст разбирается в абортах, но никогда не мог поставить кость на место. Видите? Кисть стала похожа на нарезной костыль, и то я благодарю Бога, что не остался одноруким и что он в процессе лечения не разодрал мне задницу.
Месяц я провел в постели, ничем другим не занимался, кроме как отгонял мух и слушал радио. Столько свободного времени позволяет много о чем передумать и многое что пересмотреть.
Согласитесь, что моё прошлое представляет из себя довольно отвратительную картину, о котором лучше всего позабыть как можно быстрее, а настоящее выглядит ни чуть не лучше, так что оставалось думать только о будущем, что также не обещало обнадеживающих розовых перспектив.
Когда я спрашивал себя: какое будущее меня ожидает в качестве наемного убийцы, мои же собственные ответы выглядели разочаровывающими.
Может быть там, в Европе или в Северной Америке, судя по фильмам, имеют несколько иное представление, каким должен быть наемный убийца, требующий за свою работу целое состояние, но в моей стране, и это я утверждаю совершенно ответственно – гораздо выгоднее быть простым таксистом или чистильщиком обуви, потому что когда совершаешь ошибку, подобную тому, что случилось в бильярдном зале, то снова превращаешься не во что иное, как в отвратительного «сикарио».
И колумбийские «сикарио» есть отбросы среди отбросов, своего рода не разумные животные, которые только и знают, что убивать.
А убивать таким образом может каждый.
Другое дело завершить работу чисто, без последствий, а это далеко не просто. Всегда может «вылезти» что-то не предвиденное, как в моем случае, убравшее меня с поля боя и перечеркнувшее, буквально за одну ночь, все наши неимоверные усилия в течение целого года.
Нужно было начинать все с нуля. Нет, ниже, чем с нуля, а сил на это у меня не осталось. Столько трупов! Лучше и не спрашивайте сколько! Чтобы опять оказаться запертым в этой нищей комнатке, чтобы опять жрать всякое дерьмо и не продвинуться вперед, в правильном направлении ни на шаг.
Единственная, кто получил хоть какую-то выгоду со всех этих покойников, была донья Эсперанза Рестрепо, и то я все время спрашивал себя, а стоило это того, чтобы какая-то старая шлюха каждое утро закладывала себе «за воротник» по бутылке рома.
Она крепко ухватила нас за яйца, знала про нас столько всего, что стоило ей свой поганый открыть рот, как нас сразу бы «зажарили» по полной, и я уже начал спрашивать себя, а разумно ли продолжать претворяться, что мы её дети.
Всегда же говорят, чем раньше начинающий водитель совершит аварию, тем быстрее он научится быть благоразумным на дороге, и гарантирую вам, сеньор, тот промах в бильярдном клубе помог мне понять, что не следует продолжать идти по такому рискованному и мало продуктивному пути.
Если в дальнейшем обстоятельства сложатся таким образом, что мне придется кого-нибудь убить, убью, но совершенно ясно, как бы по-идиотски это не выглядело, но в моей стране убивать за деньги – занятие в высшей степени не рентабельное.
Может быть, те мысли появились под влиянием страха, который я испытал. Что тут скрывать? А может, другие причины повлияли на принятие подобного решения…
Нет, никогда меня не мучили угрызения совести, это совершенно точно. Ни по поводу всех тех покойников, ни по какому другому поводу.
Полагаю, что совесть начинает «точить» нас, когда мы совершаем нечто не соответствующее тем принципам, внушенным в ранние наши годы, но, как вы теперь знаете, мне ничего не внушили.
И то не был вопрос раскаяния, а только результат глубокого размышления по поводу всех «за» и «против» в отношении мрачного будущего этой профессии.
Будьте уверены, если бы мне платили по миллиону песо за каждого убитого, то к моменту нашего разговора я бы уже открыл собственное кладбище, но когда начинаешь в одну колонку вписывать все риски, в другую полученную прибыль, то баланс не сходится.
Иногда убийство человека может оказаться ошибкой. Убийство многих людей – преступление со стажем, и даже, в некоторой степени – подлость, но убивать людей, не получая при этом никакой выгоды – и ошибка, и преступление и одновременно настоящая глупость.
Полагаю, что, по крайней мере, с этим-то вы согласитесь?
Когда донья Эсперанза в очередной раз собралась нажраться до последнего нашего песо, мы самым серьезным образом стали обсуждать возможность вернуться к мелким уличным грабежам, но тут Рамиро сообщили, что некто набирает людей для работы на Востоке, работа хорошо оплачивалась и, самое главное, выплачивали аванс в размере пяти тысяч песо.
Уверяю, сама идея оказаться в сельве мне совершенно не понравилась. Единственный раз, когда я видел джунгли, и то издалека, на склонах гор, это во время нашей не удачной поездки с бедолагой Галиндо и его девками. Сама идея сосуществовать с москитами, пауками и змеями меня просто ужасала и единственные твари, с которыми я кое-как смог ужиться были крысы и тараканы.