Тот факт, что на сцену вышли деньги наркоторговцев с их огромными возможностями, в сущности, ничего не поменяло. И будьте уверены, что когда вся эта лихорадка с «маримбой» и «кокой» закончится и перестанет приносить барыши, а те, кто сейчас кажутся хозяевами страны, падут под градом пуль, то их сказочные состояния, тем или иным способом прейдут в «сундуки» той самой «элиты», кто всегда был здесь у власти, потому что вот уже пятьсот лет они знают все тонкости того механизма, дергающего за разные ниточки. Если будет нужно, то они изменят и Конституцию, и все для того, чтобы «грязные» деньги перешли к ним в руки, а мы им еще должны будем сказать спасибо.
Даниэла всё это знала.
Она родилась и выросла в самом гнилом сердце этого яблока, и это позволило ей наблюдать и слышать такие вещи, что когда она говорила о связи между торговлей наркотиками и властью, судебной системой, армией и, в том числе, церковью, то это были не глупые фантазии и сказки, а конкретные факты, конкретные цифры, которые никто не мог опровергнуть.
Так что, вот так, сеньор, тут нет никакого вранья. Я сам однажды видел, как один министр покупал картину Модильяни – ну, того художника, всегда рисовавшего тощих и изможденных – за десятую часть от её стоимости и все равно Абигаил уверял, что то была хорошая сделка, поскольку до этого другой господин все уже оплатил, не поинтересовавшись при этом о цене.
Также помню, что как-то я должен был встать на углу улицы и ждать там, пока один высокопоставленный судья не будет проходить мимо и как бы случайно не приобретет у меня выигрышный лотерейный билет. Самое любопытное в этом то, что выигрышный лотерейный билет относился к предыдущему розыгрышу.
Наверное, вы захотите узнать, каким образом получилось, что такой человек как Абигаил Анайя участвовал во всей этой грязной игре.
С учетом масштабов коррупции в моей стране вопрос стоит следующим образом: либо ты подкупаешь, либо подкупают тебя. И Абигаил считал, что в основе своей обе эти позиции одинаковы, но всегда лучше находится среди первых, среди тех, кто подкупает, потому что предпочтительнее, когда тебе должны оказывать услуги, чем ты должен сам.
Было бы глупо скрывать тот факт, что до сих пор я многого не знаю про Абигаила Анайю. Признаю, что в его жизни имеются некоторые детали и эпизоды, о которых не имею ни малейшего представления, хотя и подозреваю самое худшее. Но, знаете, мне это было совершенно безразлично и совсем не волновало с какими людьми и какие он налаживает тайные связи. Важно другое, важна его бесконечная душевная теплота, важно то, как он относился ко мне и к Рамиро, и как он вел себя по отношению ко всем, кто его окружал.
Да, он скрывал большие секреты. Было что-то в его прошлом, что очень часто мучило его, что-то связанное с отцом, который, как я потом узнал, женился на одной итальянской аристократке, вдове банкира неофашиста.
Существуют некоторые темы, в детали которых я не хочу вдаваться совсем, и то немногое, что мне стало известно, знаю исключительно по слухам, но думаю, вы приехали сюда не слушать всякие сплетни, а для того, чтобы я продолжил рассказывать историю своей жизни и про те дела, к которым имел самое прямое отношение.
И, тем не менее, вспоминая то время, могу сказать, что ощущал себя самым счастливым человеком на этой планете, поскольку выучился водить машину, научился разбираться со счетами, научился отличать плохие картины от хороших, правильно использовать столовые приборы, а также привык мыться каждый день, и пользоваться дезодорантом. Нужно было показать пример ребятам. А когда моешься каждый день, то это даже начинает нравиться.
В вопросах гигиены Абигаил был очень требовательным, даже привередливым. Если я, к примеру, начинал плохо пахнуть, то он просто выбрасывал меня из машины или отправлял есть на кухню, мне это, конечно же, не нравилось, и я через каждые три-четыре часа бегал к себе в комнату менять рубашки и мыть подмышки.
У меня и Римиро была целая гора рубашек, еще по три костюма из самых элегантных, а в Рождество Абигаил подарил каждому из нас золотые часы и заколку для галстука.
Рамиро продолжал учиться и днем и ночью так, что от всего этого сидения над книгами его качало, и вскоре он начал носить очки.
Я всегда чувствовал, что Абигаил больше гордился им, чем мной, но ко мне, все же, испытывал более сильную привязанность. Знаете, это всё же не моя вина, что я родился с головой не подходящей для книг, да и учиться у меня не было возможности.
В «Подвале» мы проводили все больше и больше времени, и он постепенно начал превращаться в бездонную яму, а Абигаилу постоянно приходили в голову какие-то новые идеи: то он пристраивал к стадиону гимнастический зал, затем построил библиотеку, чуть позже мастерскую, как он объяснил, для тех, кто не испытывает тягу к знаниям фундаментальным и предпочитает работать руками, и еще с тысячу всяких предметов, которые нет смысла перечислять. И как результат со стен виллы начали исчезать картины, а на их место вешались либо копии, либо другие оригиналы, которые ничего не стоили.
Рамиро предупреждал его, что это настоящее безумие и всё может закончиться полным разорением, как бы велико не было его состояние, но Абигаил лишь смеялся над теми опасениями и говорил, что никакой другой Дега не был так хорош, как тот, за счет которого построили библиотеку и что он предпочитал наблюдать за тем как ребятня играет в баскетбол, чем разглядывать Ренуара.
Совершенно очевидно, он был слишком молод, чтобы стать для них отцом, но вот на роль старшего брата подходил идеально. Иногда думаю, что когда Абигаил был маленьким, в нем всегда присутствовала эта странная необходимость стать для кого-то, кто нуждался в этом, именно старшим братом. Собственно говоря, эту роль он и исполнял по отношению к нам в те времена, когда мы обитали в подвале.
Не спрашивайте меня, не надо. Это был его образ жизни, и это все, что я могу сказать. Думаю, один из тех психоаналитиков, к которым так любят ходить «гринго», смог бы растолковать тонкости его поведения лучше, но я описал это так, как понимаю, рассказал свои впечатления и вовсе не собирался делать по этому поводу какие-нибудь выводы, тем более поспешные.
Да, его любили и уважали.
Ну, за исключением, может быть, одного или двух каких-нибудь особенно норовистых молокососов или попросту сволочей, из которых все равно ничего не получалось, как бы мы не старались. Все остальные отвечали взаимопониманием и учились, буквально хватая знания на лету, от чего мне иногда становилось просто стыдно.
Иногда я приходил в класс и садился где-нибудь в глубине, на последнем ряду, чаще всего, когда шли уроки географии и истории, и слушал. Вот так и я учился, так выучил то, что знаю, хотя должен признать, что за исключением некоторых сведений про разные страны и про жизнь Боливара, Колумба и Александра Македонского, остальное в моей голове превратилось в путаницу.
Порой случались вещи весьма забавные. Помню один день, в начале декабря второго года существования колледжа, когда перед входом вдруг остановились три роскошных автомобиля и какой-то тип попросил разрешения, чтобы его хозяин осмотрел приют и поговорил с ребятами.
Абигаилу совсем не понравилась эта идея, ему вовсе не хотелось, чтобы все вокруг начали думать, будто мы как-то связаны с приехавшим наркобароном, самым свирепым во всей стране, но, судя по их внешнему виду, те люди не привыкли когда им отказывают и всё равно вошли бы, но с применением силы, тогда он уступил, и показал задание.
Тот тип и в самом деле походил на настоящего зверя. Животное в человеческом обличье, редко я встречал таких в своей жизни, и стоило труда поверить, что такой орангутанг – заика смог добыть себе состояние в пятьсот миллионов долларов. Глядя на него, можно было подумать, что просто сказать кому-нибудь «добрый день» стоило ему невероятных умственных усилий.
Он всё внимательно выслушал, осмотрел своими маленькими, как у моржа, глазками, потом обернулся к своему лейтенанту и прохрипел заикаясь:
– Хочу такой же, в четыре раза больше.
Попрощался и ушёл, а через три минуты вернулся лейтенант с бумажным пакетом, и вручил его Рамиро со словами «а это ребятам на Рождество».
Сто тысяч долларов.
Да, вы все правильно слышали! То животное, тот убийца, на счету которого больше покойников, чем волос на ногах, подарил нам сто тысяч долларов, «ребятишкам на Рождество» и приказал, чтобы в Медельине построили похожий колледж, но больше чем у нас.
К счастью для многих и к несчастью для нескольких, его убили раньше, чем успели завершить строительство.
Такое может произойти только в моей стране, где тысячи людей умирают от голода, а правительство при этом даже не поперхнется, тогда как беспринципный головорез отдает миллионы на благотворительность.
Те деньги пришлись нам очень и очень кстати. Помогли закрыть бюджет в течение нескольких месяцев. Но Абигаил приказал пристроить к зданию новое крыло, чтобы разместить еще ребят, а это, само собой разумеется, привело к новому значительному увеличению расходов.
Куда нас может завести подобная «расточительность»? Рамиро словно черти терзали, он едва не пристрелил повара, когда узнал, что тот воровал продукты с кухни, вышвырнул его пинком под зад, а на его место взял свою «невесту», ту «чолиту», которая постоянно пахла луком и все время молчала, но могла найти применение чему угодно, хоть бы и картофельной кожуре.
Да, та женщина умела экономить каждый песо! Хоть клещами рви её на части, но денег не дождёшься.
Была не толще ящерицы и с крысиной мордочкой, но очень скоро навела в пансионе такой порядок и дисциплину, что и те, кто слыл отъявленными хулиганами, пугались, когда до них доносился луковый дух.
Очень странная парочка! Рамиро день-деньской сидит, уткнувшись в счета и свои книги, все время что-то учит, учит, словно наступит конец света, если он не выучит, а Эрминию волновало лишь, чтобы полы были надраены ярче солнца и чтобы ни одна лепешка не пропала.