В том же году на юге Флориды они конфисковали более тридцати тонн кокаина, но, все равно, по статистике количество преступлений, совершаемых в Майями, превосходит вдвое Нью-Йорк и втрое любой другой город Соединенных Штатов.
Эти цифры дадут вам более или менее ясное представление о происходящем и если ты вовлечен в подобные преступные действия, то должен вести себя очень и очень осмотрительно, иначе «сгоришь» без остатка.
Из всех благоразумных «наркос», Криадо Навас был самым осторожным. Сомневаюсь, что кто-то, за исключением его подельников и нас с Ирвином Гонзалесом, имел хотя бы отдаленное представление о том, что и он вовлечен в торговлю наркотиками.
Даже его любовница ничего не знала.
И какая у него была женщина!
В следующую субботу он пригласил меня поужинать в «Плаза Сант-Мишель», недалеко от своего дома и на встречу пришел вместе с ней.
Черт побери! Если в первый раз от одного её вида у меня перехватило дыхание, то в этот раз он привел её, чтобы поразить меня, и, должен сознаться, у него это получилось.
Звали её Диана. Насколько я знаю, сейчас она связалась с каким-то чилийским миллионером и он буквально засыпает её брильянтами, что она, в принципе, и заслуживает.
Каждый раз как эта дамочка наклонялась вперед, я имел удовольствие наблюдать такую грудь, какую я не видел ни у кого за всю свою жизнь. И клянусь, я представить не мог, что на свете могут быть такие сиськи.
И еще не была дурой, разбиралась в разных вопросах – большая редкость, кстати.
Меня постоянно удивляет тот факт, что существуют такие люди, для которых весь мир кажется маленьким, и какую тему не начнешь обсуждать с ними, создается впечатление, будто они начали разбираться в этом с самой колыбели.
Я же, если что-то и знаю, то лишь потому что меня обучил Абигаил. Например немного о живописи. Но те двое обошли меня и здесь, спустя минут десять они погрузились в такой спор по поводу некоторых работ Тициана, что я почувствовал себя лишним.
Самое важное во всем этом представлении то, что я подружился с обоими, или, по крайней мере, все сделали вид, что пока мы будем делать из моей любовницы звезду песенной эстрады, то останемся друзьям.
Он мне даже предложил продюсировать одну теленовеллу, где моя «подружка» сможет играть главную роль, после чего полмира будет сходить с ума по ней. Потом мы подыщем ей лучшего композитора, подберем хороший оркестр и подготовим для неё соответствующий гардероб, и при такой внешности, да еще с таким голосом Карлос Алехандро гарантировал абсолютный успех.
И знаешь, что в этом деле самое забавное? Так это то, что я во все поверил!
Да, я поверил в собственное враньё и тот чертов продавец ковров умудрился убедить меня, будто какая-то безголосая колумбийская певичка, способная только петь, ну, разве что, в душе, и картинка перуанской шлюшки, смогут произвести фурор в этом мире.
Повторяю: чтобы ты сделал, зная, что тот хмырь поломал всю твою жизнь, а кроме того продолжал крутить тебе мозги, разводя на большие деньги, а?
Наверное, шлёпнул бы его на месте.
Да, отправил бы его на небеса, но не сразу, не с одного выстрела.
Мне очень нравилась сама мысль убивать его медленно, по чуть-чуть, и таким образом, чтобы ему было больнее всего.
Тот педик «с побережья» нарассказывал мне про него столько, что если бы я захотел содрать с него кожу по лоскуточку, то он и не узнал бы кто это делает.
Забавно, конечно же, но он ни в чем меня не подозревал, а я был готов пойти на все, лишь бы извести его.
Вначале я заставил его ждать несколько дней приезда якобы моей подружки, а тем временем готовился нанести второй удар: покончить с ямайским негром. Высоченный такой был детина, когда-то играл в НБА и всегда выглядел так, словно сошел со страниц модного журнала «Эбони». Еще я узнал, что он был ответственным за «калету» на пересечении Эспаньолы с проспектом Коллинз и никогда не покидал квартирку, пока кто-нибудь из группы не сменит его.
Имел привычку большую часть свободного времени проводить играя в теннис в парке «Фламинго» и там же снимал кучу телок, преимущественно замужних, с которыми заводил знакомства в местном баре.
Тот тип, судя по всему, был настоящим жеребцом, потому что через его спальню еженедельно проходило столько баб, сколько я и за три года не смог бы «снять».
Тот, кому достался член этого негрилы, должно быть мучился несварение желудка целую неделю.
Кайманы.
Я швырнул его кайманам на съедение.
Ну, что за глупости! Зачем мне врать? Мне нужно было, чтобы он исчез без следа. Можешь не сомневаться, если кинешь что-нибудь съедобное этим тварям в лужу в парке «Эверглэйдс», слопают все, и упаковку в том числе.
Как я это сделал? Да проще простого: хватаешь человека, бьешь его как следует по голове, засовываешь в багажник арендованной машины и ближе к ночи выезжаешь на Западное шоссе, пресекающее «Эверглэйдс».
Когда начинает темнеть, запоминаешь расположение какой-нибудь лагуны, глубокой и мутной, а спустя минут тридцать разворачиваешься, подъезжаешь к тому месту и швыряешь тюк в воду, предварительно запихнув ему в штаны пару камней потяжелее. Вот и всё.
Ещё останется время поужинать с друзьями-приятелями в каком-нибудь приятном месте в Майями.
Самое трудное в этом деле оказалось не избавится от ямайца, а заставить его выдать секретный код к сейфу, где они держали двадцать два килограмма кокаина и девятьсот тысяч долларов наличными.
Расправиться с негром оказалось не так уж интересным. Ямайцев на этом свете хватает. Главное было, чтобы Карлос Алехандро Криадо Навас ничего не заподозрил и думал, что негр «свалил» с «товаром», а заодно прихватил с собой все деньжата, подобно тому, как пару месяцев ранее исчез Руди Сантана.
Понимаешь? Несмотря на то, что они сменили «калету», два напарника кинулись в бега, а третий погиб при весьма туманных обстоятельствах гомосексуального характера.
Меньше чем за девять недель он потерял семьдесят килограммов лучшего кокаина, трех человек и миллион двести тысяч долларов.
Не было никакого сомнения, что его совершенная во всех отношениях «организация» практически распалась и, чтобы создать новую, потребуется приложить огромные усилия.
И таким образом я довел его до приступа мигрени, продолжавшегося целую неделю.
Когда я поинтересовался состоянием его здоровья у опечаленной Дианы, та поведала мне, что у её приятеля едва череп не лопнул от всех тех приступов и пришлось посадить его на морфий, чтобы хоть как-то успокоить и снять боль.
– Я так боюсь, так боюсь, – всхлипывала она, болтая перед моим носом своими чудными грудями. – Он иногда принимает «порошок» и я даже не знаю какая реакция будет от сочетания с морфием.
Я с трудом сдержался и не сказал, что от всей души желаю ему превратиться во что превратилась Мария Луна, но лишь ограничился пожеланиями быстрейшего выздоровления и предложил помощь и поддержку, если ему, конечно, что-то понадобится.
Никогда не знал от чего это с ним происходило. Может быть опухоль, чего он, кстати, больше всего и боялся, а может быть вся его желчь, врожденная злость и зависть поднялись и ударили в мозг.
Когда я его в следующий раз увидел, он заметно постарел, можно сказать: самым необыкновенным образом.
Никогда не встречал никого, кто бы выглядел таким старым, будучи на самом деле достаточно молодым. Словно каждый день болезни съедал у него год жизни.
Я бы, наверное, страшно переживал, если на его месте оказался какой-нибудь другой человек, но этот тип…
Должно быть, он пребывал в такой адской агонии, что это отражалось у него на лице.
Как-то я смотрел один фильм, где главный герой заключил договор с дьяволом… Как называется фильм не помню… Так вот, в результате этой сделки он всегда оставался молодым, но вместо него старел его портрет.
Очень похожее происходило и с ним, только наоборот.
Изумительный портрет его, написанный года три назад, висел над камином, а сам хозяин стал похож на своего дряхлого папашу.
Во время нашего первого разговора, после того как Криадо Навас начал поправляться, я понял, что он постепенно сходит с ума. Но самое главное, что во многом способствовало такому процессу – это полное отсутствие уверенности в себе.
Он уже был богатым, но создавалось странное впечатление, что каждый вечер, когда он забирался в постель, то мысленно начинал подсчитывать свое состояние и если за прошедший день не становился богаче, то всю ночь не мог сомкнуть глаз. Сама мысль, что на следующее утро он окажется немного беднее просто ужасала его.
И так изо дня в день, до тех пор, пока не превратился в полоумного льстеца, выпрашивающего у других богачей мелочь.
И толкало его на это не амбиции, а обыкновенный страх на уровне паники. Не знаю, удалось ли мне все правильно объяснить.
Судя по всему, человеком он был очень тщеславным, и когда-то, в прошлом, ему пришлось пройти через множество унижений, пока не достиг своего нынешнего положения, и теперь от одной лишь мысли, что так может случиться и он опять вернется к той жизни, готов был умереть.
И это его убивало.
Представь себе, что в один прекрасный день ты вдруг сделался короче, не таким высоким, не таким красавцем и не таким умным, и, ко всему прочему, самая красивая женщина ушла от тебя… – для него это звучало как приговор. А ему и в голову не приходило, что невозможно все время оставаться на вершине, тем более если взбираешься туда по трупам.
Годы не щадят никого, а уж над ним так и просто глумились с особенным удовольствием.
Правильно говорится в пословице «После тридцати каждый виновен в том, что у него написано на роже», а этот был виновнее всех виновных.
На моей совести мертвецов больше, чем за плечами Криадо Навас, но я такой страшненький с самого рождения.
Виной тому голод.
Голод давил меня еще до того, как я появился на свет.
Да и новая физиономия вряд ли изменила бы меня. Рамиро всегда говорил, что я не умею выражать ни радость, ни печаль.