— На десять золотых, — медленно покачал он головой. — Не знаю, в общем, Рэм. Ты всё еще не оставил эту затею? Даже теперь? Может, всё же лучше уйти?
— Эка тебя жахнуло, — с ненаигранным сочувствием протянул я.
Но оно и понятно. Что Лика жива, это хорошо. А вот две другие женщины Сарта и Килна, к сожалению, погибли. И насколько я знаю, именно Сарта согревала старику постель.
— Как ты скажешь, так и будет, — отвел взгляд старый. — Лику бы только вытянуть.
— Брак же сказал, что ей ничего не угрожает, — вставил Зак, на что заслужил недовольный взгляд от Лешка. — Не зыркай на меня так. Сам знаешь, как я к ней отношусь.
— Почему тогда уродов своих не прижал? — снова начал заводиться Седой.
— Закончили! — повысил я голос. — Сейчас я вас оставлю и очень надеюсь, что глупостей никто не наделает. Да, Лешк?
Тот только кривуна на меня даванул, ничего, впрочем, не ответив.
— Куда ты? — спросил Клим, подпирая стену.
— Кое-кто не внял моим предупреждениям, — пожал плечами. — Надо бы это исправить.
— Да как ты их теперь найдешь? — скривился Седой.
— По запаху, — улыбнулся я. — Двое ушло? Так? Долго они не проживут.
— Сделай так, чтоб они страдали! — буквально выплюнул Лешк. — Чтобы орали от боли и молили о скорой смерти! И тогда, видит Шекес, моя душа — навсегда твоя!
На этот раз спецэффектов не было. Только Лешк внезапно покачнулся, но на стуле усидел. Лишь побледнел, стискивая зубы, когда будто раскаленной кочергой на его левом предплечье стал проявляться знак — точно такой же, какой на щеке красовался у Зака. Два треугольника, где один больший, направлен острием вниз. А второй, что поменьше, основанием опущен на одну треть в тело первого, и вершиной, лишь немногим, выступающей из основания большего. Знак бога теней, бога воров и убийц. Забавная такая метка и еще больше забавно, что вот так походя, можно к нему возвать.
— Это вообще нормально? — с иронией в тоне обратился я к Климу.
— Ты о чем конкретно? — криво усмехнулся он. — О том, что двое взрослых мужиков добровольно всучили тебе свои жизни и души? Или о том, что Шекес эти клятвы принял?
— О втором, пожалуй, — рассеянно бросил я. — Первый пункт меня особо не интересует.
— Боги, — вздохнув, произнес Клим. — Самая непостоянная сила, спрогнозировать действия которой практически невозможно, — как по заученному выдал он. — Ради них могут совершать подвиги, достойные баллад, либо же, творить ужасные деяния, но так и остаться ими незамеченными. Но, шутки ради, сгоряча сказанное словцо, может послужить причиной, для обретения божественного внимания. Ну, а там, уже как повезет, от взгляда, до поцелуя.
— В смысле? — не понял я.
— Сила божественного дара имеет четыре градации, — пояснил Климон. — Божественный взгляд, божественное прикосновение, объятие и поцелуй соответственно.
— А еще есть трахнутые, — проворчал Зак.
— Это миф, — сморщился Клим. — Хотя, скорее, просто неправильное трактование фактов. Трахнутные, — снова сморщился парень, — это уровень силы равный архимагистрам, в случае с магами, либо же, мастерам, если речь идет об одаренных. А вообще, например, в академии Монеста считается, что это не божественный дар такой силы, а напрямую воля бога, либо же по-простому — аватар. Но их за всю историю были единицы. Хотя, тут скорее единицы именно что засветились, так сказать. Но всё это лишь домыслы и ничего более.
— Надо заканчивать задавать тебе вопросы, — проворчал я совсем тихо. — Конкретно, вот подобные клятвы это нормально? Как вообще к этим клеймам отнесутся другие? И можно ли подобную клятву выбить силой?
— Вопросики у тебя, — шумно выдохнул Клим, мотнув головой. — Силой? Клятву, подтвержденную богом? Ну, если жить надоело, то можно. Боги, знаешь ли, обладают прескверным характером. И любое навязывание себе желаний смертных воспринимают не просто в штыки, но с вызовом. А там, кто во что горазд. Что касается самих клятв и меток, то здесь всё проще, — пожал плечами Клим. — Это, как с длинной ушей. Кому-то абсолютно безразлично, какого ты роста, какой цвет у тебя кожи и какому божеству в твоем доме посвящен алтарь. А вот кому-то поперек горла встанет прикус твоих зубов.
Повеяло, прямо скажем.
— Ну, а насчет самого факта случившегося, — вновь пожал Клим плечами, — бывает, случается. Сильные искренние эмоции и приверженность к аспектам упоминаемого божества — вот и весь сказ. Главное, что ты, Рэм, считай, на ровном месте заполучил себе двух человек, в верности которых можешь теперь не сомневаться вовсе. Ты же, как я понимаю, просьбу Лешка исполнишь?
— Правильно понимаешь, — усмехнулся я, смотря в глаза Седому. — Будь уж уверен.
Тот взгляда не отвел и лишь коротко кивнул, почесывая отметину на своем предплечье. Хмурым он был и до этого, но сейчас выражение лица и вовсе перестало казаться живым.
— Пусть они страдают, — скривился он. — Ублюдки.
Ненависть. Знакомое чувство, которое сейчас, к счастью, ко мне не относится. У меня к двум сбежавшим нет никаких чувств. Только обещание, которое я давал каждому. Было еще что-то, чему я никак не мог подобрать описания. Не жалость к Лешку, нет. Не сочувствие, тут тоже мимо. Тогда, что? Хм. Протянув взгляд по помещению таверны, по следам пожара, крови и разбитой посуде, ощутил подкатывающую злость. Эти ублюдки тронули МОЁ! Посмели испоганить то, что принадлежит МНЕ! И это так же касаемо людей.
— Клим, — поднялся я со стула, — возьми из комнаты Лика все монеты и украшения, что он прятал. Лешк, подсчитай, прикинь, на что мы можем рассчитывать. Нужно вернуть этому месту уют. Отложи Лике и Толстому, им реабилитация нужна будет. Об остальном я позабочусь.
— Один что ли? — проворчал Зак, тоже поднимаясь.
Но после сморщился и отвел взгляд. Оно и понятно, один раз он уже отлучился, и теперь имеем, что имеем. Остальные промолчали. Клим с толикой растерянности во взгляде, а Седой лишь поджал губы.
Отвечать на несомненно риторический вопрос Зака не стал. Спокойным шагом вышел на улицу, вдохнул полной грудью вечерний воздух и постарался расслабиться. Немногим больше суток я избавился от оков Мастера, но такое чувство, будто прошел месяц. А ведь всё только начинается.
На этой мысли запустил по телу волну изменений. В первую очередь это коснулось внешних органов чувств. Защипало в носу, когда стал улавливать множественные грани тех запахов, что витали вокруг. Зрение перестроилось, сильнее обозначив энергетическую взвесь. Потоки энергии плавно скользили по миру, словно эдакие завихренья. Стоит сосредоточиться на них, как четкость выкручивается сильнее, и я могу видеть, где энергии больше, а где меньше. Кожа тоже, пусть и стала плотнее, но качество осязания так же возросло. Направление ветра, его температура и сила. Уши чуть удлинились, расширяясь в ушной раковине, чтобы полнее воспринимать звуки. Повседневность мира ушла на задний план, тогда как вперед вырвалось биение человеческих сердец позади меня. Три вполне себе крепких и сильных, а вот два с перебоями. Этого мне было вполне достаточно, так что дальше меняться не стал. Даже лицо осталось человеческим, как, впрочем, и тело целиком. Лишь пальцы, да и руки в целом, слегка удлинились. Да в теле появилась та легкость, которая позволяет мне двигаться на порядок быстрее обычных людей.
Что ж. Пора поохотиться.
Я не шутил, когда говорил, что запомнил запах каждого. И сейчас, исключив запахи уже мертвых, сосредоточиться на шлейфе от двух ублюдков, труда не составило. Тем более что оба они шли в одном направлении.
С места сорвался сначала легкой трусцой. Уже после, когда закончился пустырь и пустые развалюхи сменились жилыми строениями, высоким прыжком оказался на середине стены ближайшего дома, чтобы дальше, за еще несколько рывков оказаться на крыше. Вид здесь, особенно после подземелий Мастера, просто крышесносный. Высокое и казалось бы, бездонное ночное небо, усеянное мириадами звезд. Местное ночное светило — Аурина, раза в два больше Луны. Цветом оно ушло в бледную красноту, от чего ночные краски несли в себе багровые оттенки. И, воздух! Какой же здесь чистый воздух! На несколько секунд мне даже показалось, будто у меня кружится голова. Настолько пьянящее ощущение буквально будоражило кровь. Как будоражил и азарт охоты. Нетерпение, ожидание? Да, пожалуй. Ожидание схватки и надежда на хороший такой бой. Правда, тут же пришло огорчение. Какой хороший бой можно ожидать от этого мяса?
Сорвался я, вовсю наслаждаясь таким дурманящим ощущением свободы. Ветер бил в лицо, привнося с собой свежесть. Звуки снизу никак не походили на ночной город, но все их я старался игнорировать. Как, впрочем, и запахи. Нижний город не спал. Там внизу бурлила своя жизнь, очень сильно разбавленная запахом крови. Ему вторили запахи дешевого кислого пива и терпкого табака. Да, именно табака. Как эта херь называется в этом мире мне узнать пока не довелось, но запах, запах въелся в подкорку еще из прошлой жизни. И даже так, для меня те два шлейфа не могли затеряться во всем этом многообразие. Я чувствовал их и не собирался медлить.
Где-то через минут двадцать, запахи разошлись в разные стороны. Один ушел по направлению рынка, забирая восточнее, а направление второго осталось неизменным — к Стене. Местный пиетет перед этой несуразной деревянной бандурой мне совершенно непонятен. Но Стена это именно что имя собственное и никак иначе. Хотя, как по мне, ничего особого она из себя не представляет. Скорее эдакая насмешка и ничего более. Хотя, для простого люда она непреодолима, так что может и смысл в пиетете есть. В остальном же, любой сильный одаренный, в том смысле, что абсолютно любой, владеющий силой, её даже не заметит. Особенно с учетом особо выделяющихся стражников.
Пока гонял в голове мысли, тело само выбрало направление. До стены и дальше еще успеется, пусть себе бежит. Сейчас интересен аромат с тонким шлейфом терпкого табака. Даже помню, как выглядит этот ублюдок, с аккуратной бородкой, лет под сорок. Длинные русые волосы, стянуты в тугую косу, а взгляд чуть прищурен. Телосложение не выдающееся, как и рост в пределах ста восьмидесяти сантиметров. Движения вот плавные и экономные, как у человека, который знает, как обращаться со своим телом. Впрочем, в группе Зака простаков не было, так что мужик явно знает с какой стороны браться за нож.