— Да чтоб вас! — ругнулся, осознав одну простую истину.
НАДО ВАЛИТЬ!
Нас не оставят в покое. Таверну сметут, а всех людей поубивают. Тем более жители Нижнего нахрен никому не сдались. Ни тем, ни этим.
А еще, почему-то особенно ярко, в голове пульсировало выражение: неужели проворонили⁈ Ведь Великая! Империя! Шахтан! Или не такая уж она и великая?
Глава 18Этот длинный день
Кажется, не от меня зависело, где мы встретимся.
На какой-то момент ощущение погони прервалось, и я даже успел разочароваться. Но стоило мне с моей ношей выйти на дно карстовой воронки, как ощущение чужого присутствия вспыхнуло особенно ярко.
Ну-да, он уже здесь. Торопиться теперь некуда.
Поведя плечами, опустил, так и не пришедшую за все время в сознание Гитцу и выдохнул. Что ж, так даже лучше. Внутри всё сжалось, подобно пружине. Странно, но уверенности в собственных силах не было. Более того, ощущал, как чужая аура давит и пытается подавить волю. Нет, не на ментал это было завязано. Здесь что-то более, хм, звериное.
— Ты странно пахнешь, — именно подобные слова ворвались в сознание со всех сторон.
Эхо рычания с нотками вибрации, что проникали в разум, не позволяя определить, где именно находится мой противник. Забавно.
— А ты больно громко шумишь, — выдохнул я, определив его еле слышное движение.
— Как интересно, — протянул невидимый собеседник. — Совсем молодой. Что ты здесь делаешь, первородный? Тебя изгнали? Истребили семью?
— И к чему твои вопросы? — полностью успокоился я. — Это лишнее. Всё равно ведь закончится одним.
— Не обязательно, — плавным переступом говоривший ушел в левую сторону, всё еще скрываясь за сталагмитами. В ту же сторону всем корпусом повернулся и я. — Зачем тебе женщина? Для нас она неучтенная переменная и не особо нужна. Но она переменная, — и долгое, в разрезе ситуации, молчание в двенадцать секунд. — Да и ты слишком много видел.
— А теперь начнутся угрозы, — покачивая головой, произнес я. — Скучно.
— Дитя, — снисходительное в ответ, — ты, кажется, пребывая среди податливой плоти поверил в собственную исключительность. Поверь, юноша, реальность способна разбивать даже самые крепкие кости.
— Тогда почему ты прячешься? — ироничная усмешка сорвалась с моих губ.
— И, правда, что, — легкое недоумение в тоне.
Признаться, представлял его иначе. Интересно, при промежуточном превращении я так же мерзко выгляжу? Нет, а вот одежда — моё почтение. Ибо её не было вовсе. Кроме трусов-шорт, что в обтяг укрывали срамоту. Серая обтягивая ткань, наверняка попрочнее обычного тряпья будет.
— Значит, так и придется босиком бегать, — с недовольством бросил я.
Мужик так и замер с занесенной для шага ногой. Наклонив голову на бок, будто обдумывая слова, после фыркнул и тряхнул головой. Совсем по-собачьи.
— Ты странно пахнешь, — повторил мужчина. — Никогда раньше не слышал такого оттенка. Даже снежные шакалы пахнут иначе. Чей ты, юноша? Уверен, что выбрал правильную сторону?
Что-то мне перестает нравится этот разговор. Тянет время? Нет, не похоже. Ему, что, и правда интересно? Даже давление чутка угасло, не пропав, тем не менее, полностью.
— Я на своей стороне, и только, — в резком движении мотнул головой. — А, если в ваших планах сжечь империю, я только дров подкину.
Странно, но мужчина замер, а после расслабился. Его измененное лицо оскалилось в подобии улыбки. Человеческая кожа мало подходит под такое вытягивание челюстей. Это не выглядит органично, а скорее наоборот — жутко.
— Тогда, — усмехнулся он, — знай своё место!
Давление, что до этого практически спало на нет, сейчас взвилось волной. Оно хлынуло со всех сторон, пытаясь погрести под собой. Пытаясь подавить, заставить склониться и подставить загривок под челюсть более старшего и сильного. Под челюсть вожака имеющего полное право так себя называть. Ибо он — альфа.
Неприятие подобных мыслей заставило ощериться. Да, замерев на несколько секунд, концентрацию я потерял, но мужик и не думал нападать. Стоял, сучоныш и с превосходством во взгляде наблюдал. Ровно до того момента, пока я не поднял, опущенный до этого взгляд и не встретился с ним глазами.
— Меееесто, — протянул я, наблюдая, как из осанки мужика пропадает расслабленность. — Кажется, именно эта команда твоя любимая, а, блохастик?
Наблюдать со стороны за молниеносными изменениям тела — это завораживает.
Как шерстью покрывается кожа, как наращивается мышечный каркас, а скелет приобретает более звериные черты. Руки удлиняются и обзаводятся когтями. Ноги, в точности, как у меня, получают дополнительный сустав. Уши, сначала заостряются, а после и вовсе теряют человеческий вид. Челюсть выдвигается вперед, но вместо острого собачьего строения застывает где-то посередине. Из-за белоснежных клыков вырывается облачко пара, а за глазами еле сдерживаемся звериная ярость.
Странно, но он не срывается в рывок. Лишь уперся передними лапам в землю, да вбил когти. Ждет? Типа оборотничья вежливость?
Запустив уже свою волну, всё-таки не довел её до конца, как тогда, у Мастера. Ограничился размерами, дабы сравниться, длинной передних лап и шириной пасти. Вместо шерсти у меня загрубевшая кожа, что тоном ушла в черноту и пошла бугристыми наростами. В некоторых местах, по типу лица и костяшек пальцев — острые костяные наросты. По лицу так они и вовсе берут его в подобие маски. Да, еще ступень и метаморфозы уйдут дальше. Но пока не стоит.
Волк сорвался с места со скоростью мне под стать. Его рычание отдалось в подкорке и только. Сам я на месте не стоял и опираясь на плюсы человеческого строения тела, приготовился к бою на моих правилах.
Сгруппировавшись и вес перенеся на заднюю ногу, приготовился пропускать тварину боком, но не вышло. Движение на грани возможности, когда я уже, казалось бы, увернулся, но хрен там плава! Извернувшись, эта псина полоснула меня по боку, в прыжке поймав ногами сталагмиты. Его когти проскрежетали по моей коже и под конец таки её прошили. В догонку нелепая попытка зацепить оборотня когтями и только лишь шерсти хвоста касаясь. А он уже на передних лапах крутит следующее движение, тогда, как я, лишь разворачиваясь.
Связки трещат от напряжения, а мозги от понимания, что я медленный! Волчара уже за спиной и взмахи лапами крест-накрест, моё излюбленное, оставляют глубокие борозды. Благо кожа, как камень и походя резануть только лишь поцарапать.
К лургу!
Изменения пошли до конца, выкидывая меня еще дальше от человека. Мир так приятно изменялся, становясь более насыщенным и глубоким. Чувство легкости и заполняющая мышцы сила! А самое главное — чувство завершенности. Будто всё время до этого, носил костюм с чужого плеча. Там давить, тут свободно, шнурки развязались и вообще не мой фасон. А сейчас — подогнанный персонально под меня, по моим меркам и четко по размерам.
Разворот вокруг своей оси и встречаю оборотня лицом. Пасть того клацает практически перед носом, но замах сверху вниз заставляет его отпрянуть. Уже сам делаю шаг вперед, в преддверии рывка. Ноги сгибаются, левая передняя лапа упирается в землю, а правая выше головы, с растопыренными пальцами.
Рывок!
Скорость бешеная и волк медлит. Точнее не успевает среагировать, как моя лапа падает ему прямо на морду. Оскал и когти цепляют лишь шерсть. Псина плавным движением идет на сближение, чтобы после когтистой левой лапой вцепиться мне в грудь. Пытаюсь отшатнуться и поймать, путаясь в движениях, а оборотень уже крутит вокруг, заходя за спину. Его когти пробили кожу и добрались до плоти. Этот рывок вокруг буквально потрошит до ребер и в круговую до загривка. Правой своей лапой он обхватывает меня по шее и когти срывают целый пласт кожи. Чувствую, как кровь попадает в горло и дыхание захлебывается. Миг и триумф от превращения скатывается в ледяной прорубь реальности.
Вскидываю лапы за спину и начинаю кромсать морду волчары. Тот вцепил мне в загривок, в попытке добраться до шеи. Сила его челюстей чудовищна. Слышу и чувствую, как скрипит сначала антрацитово-черная кожа, а после начинают трещат позвонки. Шерсть, гребаная шерсть гасит мои когти не хуже металла. Банально не могу прорваться через её густоту и плотность, дабы достигнуть плоти! Лург!
Отголосок боли уже не кажется таким еле слышным. Рвусь спиной назад, снося сталагмиты, но псине побоку! Вцепившись в шею, тварь кромсает мою плоть всеми своими четырьмя конечностями. Задние лапы размололи в фарш всю мою спину, и впервые за очень долгое время пришел страх. Мысли метались, словно бешенные, но ничего толкового на ум не приходило. Глаза! Вместо пустых маханий когтями, вцепился в морду оборотню и нащупав нос, скользнул выше. Глазные впадины закрыты, но шерсти здесь нет и кожа слишком тонкая. Когти уходят глубже, буквально врываясь в зрачок, но хватка не слабеет ни капли! Глубже! Глазное яблоко лопается, но и только. Проткнуть глубже, чтобы достать до мозга, не позволяет строение тела. Лапы банально не гнуться дальше — не позволяют связки. Боль никуда не делась, она превратилась в фон, а вот подступающая слабость стала неприятным звоночком. К лургу связки! Переступаю через рефлекс не причинения себе вреда и рву их, уводя за спину дальше. Когти проникают глубже, и оборотень всё понимает. Попытки добраться до сердца утихают, и вместо этого он ухватывает меня за руки, ниже локтя. Усилие уже с его стороны и непонимание с моей. Но нет, хватка пасти на загривке слабеет, и морда его откидывается назад, тогда, как мои связки рвутся в хлам, когда его давят на них с упором ногами в поясницу.
Нельзя давать ему больше свободы!
Рыча, падаю на спину и прижимаю тварь к земле своим весом. Руки освобождаются, но и только. Попытка слезать с него в сторону успехом не увенчалась. Вновь пасть смыкается на моем загривке, левая лапа удерживает горло, но уже его ошметки, а правая проникла сквозь плоть к ребрам. Успеваю схватить и сжать его запястья, но хватка пасти не слабеет. Онемение постепенно проносится по телу. Чувствую, как тиски клыков давят сильнее. Ситуация патовая и выхода из неё голодающий без крови мозг не находит.