— Он твой ученик всего два дня! — хмуро посмотрел на него Стародубский.
— Но ученик же!
— Дядя, продолжай, — закончил их пикировку Мстислав Олегович.
— Да. Так вот, я обвиняю боярина Северского в убийстве родича моего, тысячника городской стражи, к тому же, князя Артёма Фёдоровича Стародубского.
— Тебе есть что ответить на обвинение, боярин? — перевёл взгляд на меня Наследник.
— Хочу вопрос Богдану Мстиславовичу задать.
— Задавай.
— А скажи, княже, когда Артёма убили?
— Артёма Фёдоровича! — резко поправил меня Стародубский. — Либо же — князя! Имей уважение!
— Хорошо, Артёма Фёдоровича. Мы с ним, правда довольно неплохо знакомы были. Не думаю, что он стал бы меня поправлять, если я бы я его просто по имени назвал.
Чистая правда! Последний раз, когда с ним общался, Артём проглотил бы любые оскорбления! И моя уверенность снова дошла до всех князей. А менталист опять зашептал что-то на ухо Наследнику.
— Я бы тебя поправил! — справившись с удивлением, рыкнул Стародубский.
— И всё же, княже, ответь на мой вопрос.
— А то ты не знаешь, когда Артёма убили⁈ — ехидно спросил он.
— Дядя, ответь! — приказал Наследник
— Два дня назад его убили! Ночью! — ответил князь. Но с таким недовольным видом, словно его в дерьмо заставили прыгнуть.
— Спасибо! — вежливо поблагодарил я. — Тогда хочу заявить, что и вчера и позавчера и поза-позавчера вечером я был в академии. И о том имеется запись в журнале на воротах.
Сказал я абсолютную правду. Ведь два дня назад, вечером, я действительно находился в академии. А благодаря работающей техники, все мне отчего-то поверили. И никому даже в голову не пришло уточнить, не отлучался ли куда-нибудь.
Менталист снова шепнул что-то наследнику. Тот кивнул и обратился к главе дознавателей.
— Данила Фёдорович, скажи есть ли запись? Я знаю, что ты это проверял.
— Запись есть, — подтвердил Нерождённый. Но выглядел при этом, почему-то очень удивлённо.
Чёрт! Он, скорее всего, знал, что меня не было в академии. Но сейчас поверил в мои слова. Да и менталист похоже, подтвердил. И вот теперь, похоже, Нерождённый, сомневается.
Накладочка вышла. Всё же техника эта несовершенна. Да и использую первый раз.
— Так а чего нас тогда вообще собрали⁈ — недовольно спросил князь Трубецкой, обращаясь к Наследнику. — Запись в академии есть. Твой человек, княже, эту запись видел. Только время потратили…
— Да вот Богдан Мстиславович настаивал, — хмуро посмотрел князь Московский на дядю. — Говорил, что это точно был боярин Северский. Говорил, что доводы тому веские есть.
— Доводы и вправду есть, — без прежней уверенности заговорил Стародубский. — Был конфликт у боярина этого с Артёмом Фёдоровичем. Конфликт серьёзный. Богатырь из рода Северских даже технику опасную над домом Артёма держал. Причём, технику огненную. А убили князя именно огнём!
— Что скажешь на это, боярин? — обратился ко мне Наследник.
— Был конфликт, не спорю, — кивнул я. — Вообще, я обещал Артёму Фёдоровичу никому о том не говорить. Но теперь, наверное, уже можно?
— Думаю, теперь можно, — чуть подумав, ответил Мстислав Олегович.
— Князь Стародубский, Артём, не так давно пригласил меня к себе в гости. Усадил за стол, рядом со своими боярами. А затем стал всячески поносить словесно, угрожать и требовать, чтобы я под его руку пошёл. Когда же я отказался, его боярин меня попытался убить. А мой Богатырь и в самом деле использовал технику, чтобы припугнуть Артёма Стародубского. Иначе живым я бы его дом не покинул.
После моих слов в палатах наступила полная тишина. Князья выглядели по-настоящему шокированными. А менталист, забывшись, произнёс вслух:
— Боярин говорит правду!
И вот после этого все заговорили разом! Ругань стояла такая, словно на базар попал.
А я, глядя на князей, понял, отчего Артём так боялся, что эта история выплывет на поверхность. Скорее всего, его бы даже родня растерзала после такого.
— Тихо! — наконец решил навести порядок Наследник. А когда его не услышали, то постучал по столу кулаком и повторил: — Тихо, я сказал!
Князья, правда, всё равно успокоились не сразу. Но спустя минуту всё же замолчали и уставились на меня. А самое интересное, что в большинстве взглядов не было недавней отрешённости. Смотрели, скорее, с неким одобрением. Не удивлюсь, что даже если я сейчас заявлю, что убил Артёма, то они махнут рукой со словами: «И хрен бы с ним! Убил и убил!»
— Ответь, боярин, — обратился ко мне Мстислав Олегович, — чем история та закончилась?
— На следующий день Артём Стародубский пришёл ко мне в гости. Принёс голову своего боярина и выплатил виру. Я виру принял и согласился молчать о том случае.
— Скажи, Маркус, — вдруг заговорил князь Нарышкин, — а велика ли вира была, коли ты от мести отказался?
— Вира велика! — вместо меня ответил ему князь Засекин. — Земель изрядный надел, по соседству с моим княжеством. И я считаю, что негоже боярину владеть такой землёй! Та земля князю впору, а не какому-то боярину! Потому требую землю ту мне продать!
— Ты княже, коней не гони! — вдруг чуть ли не закричал на него князь Козловский. — Землю ту ты мне проиграл! А уж я её со своей дочкой, в виде приданного, Артёму отдал. Думал, будет там мой внук княжить! А Артёмка, дурак, получается, чужое отдал! Так что моя та земля!
— Артём был Стародубским! — в свою очередь громогласно заговорил Богдан Мстиславович Стародубский. — А значит и земля та по праву нашему роду должна отойти!
— Уж ни тебе ли⁈ — ехидно поинтересовался Засекин. Вид он имел такой, что того и гляди, в рукопашную на оппонента пойдёт.
— Может и мне! — подал плечами Стародубский. — Мы в роду сами разберёмся. Но уж точно не тебе! Тебе её доверять нельзя! А то в следующий раз вообще степному хану проиграешь!
— Вы оба никаких прав на ту землю не имеете! — заявил Козловский, и даже закатал рукава.
— Князья! Да вы охренели! — не выдержал я. А так техника всё ещё продолжала действовать, то князья вдруг осознали, что они действительно охренели. И даже слегка смутились, вызвав этим смех Наследника. — Никому я эту землю продавать не собираюсь! И уж тем более отдавать даром! Вира была честной. И земля та уже давно оформлена по закону.
— Ты, боярин, за словами следи! — почти сразу пришёл в себя князь Стародубский. А Засекин и Козловский дружно закивали, забыв, что буквально только что драться собирались.
— Я за словами всегда слежу! — огрызнулся я. И перевёл взгляд на Наследника. — Княже, насколько я понимаю, весь этот суд был затеян для того, чтобы у меня мои же земли отобрать. Потому хочу у тебя спросить, разобрались ли мы с основным вопросом?
— Верно говоришь, боярин, — всё ещё улыбаясь, ответил Мстислав Олегович. Но вдруг построжел. — Но впредь всё же поуважительнее к князьям обращайся!
— Прости, княже! На эмоциях сказал, — повинился я.
— Прощаю, — махнул он рукой. И тем самым подарив мне индульгенцию. То есть князья зло на меня могут и затаить, но вот предъявить что-то за неосторожные слова не решаться. Так как наследник простил. О как!
Правда, князья на меня зло и так затаили. Хотя зло — это фигня. А вот землю отобрать они очень хотят. И впредь нужно быть осторожнее. А ещё мне кажется, что чего-то я про свои новые земли не знаю, наз вокруг них ажиотаж такой.
— Дядя! — обратился Наследник к Стародубскому. — Землю вы у боярина отбирать не вольны. Вира священна! Посему повелеваю суд объявить закрытым. К присутствующему тут Маркусу Северскому никаких вопрос по этому поводу быть не должно. Тебя же, Богдан Мстиславович, хочу сказать, что негоже через Суд князей свою жадность тешить! Впредь думай! Все свободны!
Князь Стародубский покраснел от гнева и сжал кулаки. Но возразить Мстиславу не решился. Лишь проводил его до выхода ненавидящим взглядом. А затем посмотрел на меня. И я тут же подумал, что стоит активнее набирать людей в дружину. Потому что миром мы с ним теперь точно не разойдёмся.
Уходили мы с Трёхозёровым и Елецким отдельно от остальных. Причём последними.
— Ох и ловок ты студент! — хмыкнул директор академии, стоило нам лишь покинуть палаты, и оказаться в одном из коридоров кремля. — Думал, защищать тебя придётся. Доводы подготовил заранее. А ты сам справился.
— Ловок! — согласился с ним начальник СБ академии. — Да и быстро всё закончилось. Обычно надолго всё растягивается.
— А где тут уборная? — решил я перевести тему. Я знаю, что директор всё знает. Но как-либо объясняться с ним неохота. Особенно сейчас, пока действует техника.
Так-то я, может быть, и смогу ему запудрить мозги. Но ведь будет ещё и завтра. И Елецкий спросит сам себя, а что это такое вчера было? Потому лучше пойду искать уборную.
— Потерпеть не можешь что ли? — удивился Горислав Михайлович.
— Тут идти по кремлю ещё минут десять! — возразил я. И для достоверности нетерпеливо затоптался на месте. — А потом ещё ехать сколько…
— Вон в тот коридор, до конца пройти надо. Там уборная, — подсказал мне Трёхозёров. — Беги. А мы тем в экипаже подождём.
И я побежал. А про себя думал, что в принципе могут меня и не ждать. Сам добраться смогу.
Вот что значит самовнушение! Пока добрался до конца длиннющего коридора и нашёл уборную, то и в самом деле захотел в туалет.
Умывшись, бросил взгляд на себя в зеркало, и вдруг сообразил, что пока шёл до уборной не заметил ни одной живой души. И это в кремле! Странно очень!
Потому оказавшись в коридоре, почти не удивился, увидев четырёх вооружённых мужчин.
Удивительным было то, что на одежде у них не было никаких опознавательных знаков. А насколько я успел заметить, в кремле и у стражников и у слуг нашит герб Рюриковичей.
Перейдя на магическое зрение, я удивился ещё сильнее. Потому что двое из них были очень сильными Стихийниками. Не ниже Витязя! А у меня даже оружия с собой нет…
Глава 4
Разговорами нельзя изменить мнение собеседника,