Ясмин смотрела в его напряжённое лицо с морщинками на лбу, а вспомнила вдруг слова Гаррета на плантации и спросила невпопад:
– Что случилось с твоей семьёй?
И впервые она увидела Вальдера таким – на мгновение растерявшимся. И увидела боль в его глазах. А раньше казалось, он только умеет её причинять, но не чувствовать.
– Вечер откровенностей, да? – Вальдер хмыкнул невесело и откинулся назад. – Интересно знать, кто из моих такое трепло. Хотя понятно кто. Очаровала бойца на плантации…
– Защищаешься, – широко улыбнулась Ясмин. – Значит, и тебя задело…
– Что, думала, я не живой человек?
– Ну… Ты маг, которому есть дело до чужих сил и эмоций. Думала, забирать их себе достаточно для того, чтобы самому оставаться равнодушным.
– Знаешь, ты права в одном. Я маг и имею эту власть. И да, если хочешь честно: мне нравится провоцировать других, но это лишь… скажем так, мой способ устанавливать тесные отношения. – Он улыбнулся одними губами. – И в итоге все люди вокруг делятся на два типа: те, кто меня любит, и те, кто меня ненавидит. Меня это устраивает, мне не нужны полутона и полуправда. Только настоящие чувства, прямо из сердца.
– Вот как… Так что случилось с семьёй? Давай, расскажи, – Ясмин почувствовала, как слова полились потоком, – а я, быть может, попереживаю, поплачу от твоей душещипательной истории и подарю тебе ещё немного эмоций. Раз это так нравится. Видеть, как я страдаю или, наоборот, испытываю страсть. Как пою, танцую! Цепляет это тебя. Потому и Ирты мало – скудноваты страсти, слишком податлива и доступна! А когда вот так, что и ненавижу, и…
Она вдруг замолчала, и Вальдер потянулся вперёд.
– Ненавидишь и… что?
– Ненавижу. – Ясмин приподняла голову и посмотрела на него в упор.
Зелёный взгляд снова вывернул наизнанку, но она не отвела глаза, и Вальдер заговорил:
– Быть одарённым оказалось не так уж просто. И если в юности я гордился даром, то однажды очень горько о нём пожалел. Да, у меня была семья. Жена, дочь. И я служил в армии его Королевского Величества, не особо рассказывая другим про себя. Но пару лет назад моя жена пришлась по сердцу командиру, а дальше дело за ним не стало. Ему рассказали про мою силу, хватило пары разговоров – и я оказался на обучении у дарханов. Якобы чтобы уметь себя контролировать. Вернувшись через два года, я встретил свою жену. Рядом с командиром. – В этот момент он впервые прервал скупой рассказ и покачал головой. – Верил ему, как старшему брату! Дрянь!
Ясмин молчала. Вряд ли Вальдер сочинял всё это, чтобы её растрогать, а потому толика сочувствия всё-таки пробудилась в её душе. По крайней мере, в этот вечер она впервые поняла проклятого чужака чуть больше.
Что ж, будет хорошо использовать это однажды против него самого.
– Ну что, дорогая, где твои обещанные слёзы? – глянул он пристально и с усмешкой.
– Прости. Не получилось. – Она пожала плечами и медленно поднялась. – Но… мне жаль. Самую малость. По крайней мере, твою дочь.
– О, я так и знал. В следующий раз постарайся растрогаться побольше. Я приготовлю какой-нибудь более слезливый рассказ. – Тон его оставался смешливым, но Ясмин чувствовала, что за его бравадой огромная рана.
Рана, из-за которой он считает, что вправе обходиться с другими так же жестоко, как обошлись с ним. И впервые она увидела его слабым. Не всемогущим и наделённым властью господином, а простым и уязвимым перед той же властью.
Но Ясмин не понимала, что ей теперь делать с этим образом, поэтому предпочла выбросить его пока из головы. Глубоко вдохнув, она заявила:
– Я хочу вернуться на плантации. Мне нужно ещё время… побыть в одиночестве.
Вальдер понимающе дёрнул краем губ.
– Как пожелаешь. Ты же здесь госпожа и хозяйка.
– Смешно.
– Вовсе нет.
Она молча изучала его спокойное лицо.
– Хорошо. – Ясмин встала.
Прекрасно, раз так.
Он оставлял ей выбор. Вернуться в дом и в его постель, вернее её… или отрабатывать на плантации свою повинность за попытку убийства. И ни на чём не настаивал, хотя явно предпочёл бы первое.
22. Сделать равной
В этот раз с ней был другой охранник – не Гаррет – и более расслабленный. Вальдер наверняка сказал, что госпожа не будет сбегать, и попросил присматривать ради порядка. Или только ради того, чтобы она не смогла общаться с мятежниками.
Прошло полдня, как Ясмин ушла в глубь ряда и снова увлеклась работой. И не заметила, как дошла до рубщиков. Снова взволнованней забилось сердце. Ей нужно снова увидеть Риана. Даже недолгое общение с чужаком выбивало почву из-под ног. Она снова теряла себя, что за наваждение… И как только допустила мысль, что он может быть человечным?
Но страж, которого звали, кажется, Гауд, был неподалеку.
А, ну и пусть! Она не делает ничего плохого. И никто не запрещал ей работать и говорить с кем-то. Может, госпоже и правда ударило в голову рубить тростник наравне со всеми. Какая разница, что будут говорить, если пока ничего не изменить и Вальдер по-прежнему чувствует себя здесь хозяином.
Мысли куда-то исчезли. Не хотелось ни о чем думать. Просто удар, шаг, нагнуться, снова замах. Уже не жгло солнце и не болели руки, мышцы двигались сами, уверенно сжимались на рукояти пальцы. Ясмин только с удовольствием отметила, что оказалась сильнее, чем себя считала. Снова удар по сочному стеблю… и короткая передышка.
Вскоре, когда страж остался позади, она снова приблизилась к мятежникам и заметила среди них Риана. За эти два дня он заметно поджарился на солнце и сейчас, как и большинство мужчин, скинул рубашку, работая в одних штанах. Она невольно залюбовалась его спиной и узкими бёдрами, тем, как мышцы на руках напрягались при каждом замахе. Удар – и тростник ловко падал к его ногам.
Что-то было в нём завораживающее. Точно свет струился по всей коже, может, так блестел на солнце пот. Он был близко – всего в нескольких рядах, но был так увлечён делом, что не видел ничего вокруг.
А может, и не хотел видеть. Ясмин склонилась и вернулась к работе, продолжая бросать на него взгляды, но не решаясь подойти или позвать. Не хотелось лишнего внимания остальных.
Риан заметил её позже, когда силы уже покинули Ясмин. Он выпрямился во весь рост и посмотрел, нахмурившись. Ясмин медленно пошла к нему сама, с трудом отклонив тростник на пути, и остановилась поодаль.
– Привет, – просто произнесла она, по-прежнему прижимая к себе охапку содранных со стеблей сухих листьев.
Остановилась и замерла, чувствуя себя по-дурацки счастливой просто потому, что снова его видит.
– Привет, – отозвался Риан и смахнул предплечьем влажные вихры со лба. – Не думал, что ты вернёшься на плантацию… Слышал, вчера был хороший праздник. Не удивляйся, – хмыкнул он, – мы хоть и как рабы пока, но с нами и обычные работники говорят. В одной каше варимся…
– Этот вечер был… нужен.
Риан взглянул на неё молча, и по его лицу она не смогла понять, что он чувствует.
– Я слышал твой голос. Даже отсюда было слышно.
– Да не может быть! – со смешком отозвалась Ясмин. – Сочиняешь…
Риан спел низким голосом пару строк из песни. Когда-то в юности он, помнится, распевал баллады. От его голоса шло мощное ощущение силы и возможности бросить вызов всему миру! А сейчас… Сейчас они могут бросить вызов хотя бы этому магу?
– Необычный выбор для званого вечера, – исподлобья улыбнулся Риан.
– Захотелось, – пожала плечами Ясмин.
– …произвести впечатление на хозяина?
– Риан!
– А что? – Улыбка сменилась нахмуренностью. – Хорошего меня ты не воспринимаешь. Тебе, должно быть, нравится, только когда тебя унижают и дразнят, давай и я попробую? – невесело усмехнулся он и тут же поднял раскрытую ладонь, прося не злиться.
Ясмин сдержала негодование, а Риан помотал головой, будто прогоняя из головы эту дурную мысль:
– Я не буду, Ясмин, мне это не нужно. Лучше помогу тебе здесь.
– Давай. – Ясмин кивнула с облегчением.
Рядом с ним становилось легче на душе. Она присела, чтобы собрать срубленный тростник в большую кучу. Некоторое время они с Рианом работали неподалеку друг от друга, храня молчание. Ясмин обдумывала его слова, а он, похоже, попросту смотрел на то, как она каждый раз склоняется вниз, чтобы схватить новую охапку и донести до общей кучи, которую вечером соберут в телегу.
Надсмотрщик прошёл по соседнему ряду, прикрикнул на остальных рубщиков, но Риан даже с кандалами на ногах умудрился так ловко укрыться за зелёными листьями, что его не заметили.
– Перестань на меня так смотреть, – фыркнула Ясмин.
– А ты перестань так наклоняться, – парировал в ответ Риан.
Ясмин сердито выпрямилась.
– Ещё скажи, что я делаю это нарочно.
– Не знаю, не знаю… Ты так стараешься. Глядишь, тебя и похвалят за усилия… – всё-таки не удержался и добавил Риан по ходу дела, и Ясмин тут же швырнула в него вырванный с корнем сорняк.
Риан дурашливо отклонился и плюхнулся на землю, делая вид, что ему страшно больно. И пока потирал бок, куда она якобы попала, схватил мягкий ком земли… и швырнул прямо в неё в ответ!
Ясмин сначала даже не поняла, неужто у него правда хватило наглости… Он швырнул в неё грязью! И теперь на светлой блузке мокрый след от этой грязной земли. Да как мог посметь?! И это после того, как сам обвинил в… в самом гадком!
Отбросив срубленный тростник, она налетела на него, как разъярённая кошка. Попыталась ударить по щеке, но Риан перехватил и завалил на себя. И смеялся, предатель! Всё то время, что Ясмин, сидя верхом, пыталась то ли расцарапать, то ли укусить наглеца.
– Что. Ты. Себе. Позволяешь?! – Вывернувшись, Ясмин ударила ладонью в его оголённую, мокрую от пота грудь. Но он даже не дрогнул, только опёрся на руки, глядя на неё. – За кого ты меня принимаешь?! За девку, которая спит и видит, как бы оказаться в постели хозяина?
Но эта схватка быстро превратилась в шутку. Ещё какое-то время Риан уворачивался от неё, шутя, хохотал над жалкими выпадами, сверкая белозубой улыбкой, и перехватывал за руки, пытаясь унять гнев госпожи. В конце концов Ясмин оказалась побеждена и сама повалилась на спину прямо на землю.