Он остановился, осознав, что опять углубился в вопросы, которые касались только его. Он уже достаточно говорил им о том, что не верит в существование Страны, что для него она – лишь иллюзия. Сейчас в этом не было никакого смысла. Сейчас он должен был рассматривать только то, что имело значение для них, а для этого следовало отставить в сторону проблемы, волновавшие его самого.
– Кто-нибудь из вас заметил разрыв в облаках.., недавно.., может быть, пару ночей назад? Триок замер.
– Да, мы его видели, – резко ответил он.
– А луну вы видели сквозь него?
– Да, было полнолуние.
– Она не казалась темной, как прежде, правда? Она стала бледной!
Кавенант говорил так горячо, что ранка на губе треснула и струйка крови потекла по подбородку. Машинально он вытер кровь, думая только о своем. Не обращая внимания на недоуменные взгляды, он продолжал:
– Ничего. Это неважно. Послушайте. Я объясню вам, что нужно делать.
Он попытался поймать взгляд Триока, но тот смотрел в землю, точно вид Кавенанта причинял ему боль.
– Ты должен найти способ сообщить Морэму о том, что я здесь, – хмуро произнес Кавенант.
У Триока отвисла челюсть. Потом он резко выпрямился, точно собираясь броситься на Кавенанта. Заметив это. Мореход подошел к ним поближе.
– Юр-Лорд, ты понимаешь, о чем просишь? – произнес он. – До Ревелстоуна триста с лишним лиг. Даже Великан в лучшие времена не смог бы добраться туда быстрее чем за пятнадцать дней.
– Равнины так и кишат тварями Фоула! – рявкнул Триок. – Даже сильный отряд, доберется до владения Ми-филь в Черную не меньше чем за двадцать дней, потому что ему придется все время сражаться и прятаться. А дальше… На Центральных Равнинах… Там рыщут свирепые орды Серого Убийцы. Вся Страна от Анделейна до Последних Холмов под их владычеством. Даже если бы у меня было двадцать тысяч воинов, я не смог бы пробиться к реке Соулсиз ни за сто, ни за тысячу дней!
– Будь я проклят… – начал было Кавенант, но Квайррел решительно перебила его:
– Кроме того, мы не можем призвать на помощь ранихинов. Тварям Серого Убийцы очень нравится их мясо. Любой ранихин, который отважился бы прийти на наш зов, был бы пойман и сожран.
– Какая разница? – взорвался Кавенант. – Здесь все невозможно, но мы должны сделать даже невозможное, иначе потом будет слишком поздно. Морэм ДОЛЖЕН узнать об этом.
– Зачем? – Теперь Триок внимательно вглядывался в лицо Кавенанта, словно пытаясь разглядеть за его воинственностью неискренность.
У того и в самом деле язык не поворачивался признаться, что Морэм уже вызывал его в Страну, а он отклонил этот вызов. Такое признание оскорбило бы жителей подкаменья. Вместо этого он ответил:
– Потому что это изменит многое. Если он узнает, где я… Если он узнает, что я задумал… Это многое изменит. Он будет знать, что ему делать.
– Чем это ему поможет? Ревелстоун осажден армией, с которой невозможно бороться. Высокий Лорд Морэм и остальные – узники в Замке Лордов. Мы и то менее беспомощны, чем они.
– Триок, ты очень ошибаешься, если думаешь, что Морэм беспомощен.
– Неверящий прав, – вмешался Мореход. – Сын Вариоля – человек очень могущественный. Многое из того, что нам кажется невозможным, для него доступно.
Некоторое время Триок молча разглядывал свои руки, а потом согласно кивнул:
– Это понятно. Конечно, на то он и Высокий Лорд. Но я все же не знаю, как это сделать. Я не Великан и не владею Белым Золотом, поэтому мои возможности ограничены.
– У тебя есть жезл из ломиллиалора, – раздраженно сказал Кавенант. – Эти жезлы созданы как раз для связи. Триок проворчал:
– Я уже объяснял тебе, что очень мало знаю. Меня не обучали в Лосраате тому, как передавать сообщения.
– Тогда научись, черт возьми! Никто не говорит, что это легко. Научись!
Кавенант понимал, что не справедлив по отношению к Триоку, но у них было мало времени.
Горько Триок смотрел на Кавенанта, его руки дрожали от гнева и беспомощности. Но потом Квайррел что-то прошептала ему на ухо, и его глаза радостно вспыхнули.
– Может быть, я сумею. – Он старался взять себя в руки и говорить спокойно. – Говорят… – Он хрипло сглотнул. – Говорят, один из Вольных Учеников живет в горах между Южными Равнинами и Смертельной Бездной. Слухи о нем ходят уже много лет. Никто точно не знает, чем он занимается. Говорят, что он пытается проникнуть в душу Меленкурион Скайвейр.., что он живет очень высоко в горах, потому что изучает язык ветра. Если он и вправду там… Если его удастся найти… Возможно, он смог бы лучше использовать Высокое Дерево. – Возбужденный шепот пронесся среди собравшихся при этих словах. Триок глубоко вздохнул. – Я попытаюсь. – В его голосе зазвучали иронические нотки. – Если даже от этого не будет никакого толка, я, по крайней мере, буду уверен, что сделал все, что мог… Неверящий, какое сообщение нужно передать Высокому Лорду Морэму и Совету в Ревелстоуне?
Кавенант отвернулся и поднял лицо к свинцовому небу. Пошел снег, его легкие хлопья относило ветром. Некоторое время сквозь эту снежную круговерть Кавенант смотрел на подкаменье. Вопрос Триока был очень важен, он понимал это. И он боялся – боялся, что его ответ может им показаться безумным. Но не безумны ли его планы? Заколебавшись, он перевел взгляд на жителей подкаменья, надеясь снова обрести мужество. Потом уклончиво спросил, обращаясь к Мореходу:
– Мореход, что случилось с Великанами?
– Что-что?
– Расскажи мне, что случилось с Великанами. Хмурый, испытующий взгляд Кавенанта смутил Морехода.
– Ах, юр-Лорд, стоит ли сейчас говорить об этом? Эта длинная история – давай отложим ее до другого раза. У нас и так хватает забот.
– Расскажи! – настаивал Кавенант. – Черт возьми, Мореход! Я хочу знать все! Мне нужно… Я должен знать все, что проклятый Фоул натворил…
Ровным голосом Триок перебил его:
– Великаны вернулись к себе на родину за Солнцерождающим Морем.
Лживость этого заявления была настолько очевидна, что Кавенант уставился на Триока, открыв от изумления рот; жители подкаменья также во все глаза недоуменно смотрели на своего предводителя. Однако Триок не дрогнул под этими ошеломленными взглядами. Твердым голосом он сказал, стараясь погасить гнев, поднимающийся в душе Кавенанта:
– Все мы давали Клятву Мира. Не проси нас подкармливать твою ненависть. Страна не станет разжигать низменные страсти.
– И это все, что я услышал в ответ на свой вопрос! – возмутился Кавенант. – Ты не понимаешь! Я ничего не знаю, ничего. Все какими-то кусками, разрозненно… Этого недостаточно.
– Нашего врага ненавистью не победить, – серьезно, почти печально ответил Триок. – Я знаю. В моем сердце больше нет ненависти.
– Черт возьми, Триок, не надо поучать меня! И не надо меня мучить – я и без того чуть живой. Я слишком болен, чтобы быть смиренным или хотя бы спокойным, и не собираюсь просто так взять и положить голову на плаху. Я намерен сражаться.
– Почему? – спросил Триок. – –За что именно ты хочешь сражаться?
– Ты что, глухой? Или только слепой? – Кавенант крепко стиснул руки, схватившись за грудь и изо всех сил стараясь сдерживаться. – Я ненавижу Фоула. Я не могу стоять в стороне…
– Нет. Я не слепой и не глухой. Я понимаю, что ты намерен сражаться. Только не понимаю – за что? Мне кажется, в твоем собственном мире хватает проблем, которые можно решить с помощью ненависти. Но сейчас ты в Стране. За что ты будешь сражаться здесь?
"О дьявол! – внутренне взорвался Кавенант. – Что ты ко мне пристал?” Но вопрос Триока вернул его к своим собственным проблемам. Он мог бы ответить: я ненавижу Фоула за то, что он творит со Страной. Но этот ответ выглядел бы так, как будто сам он уходит от ответственности за происходящее в Стране, а он не собирался отрицать, что уже вынес себе приговор. Он был слишком зол, чтобы просто отговориться. Дрогнувшим голосом он сказал:
– Я собираюсь сделать это для себя. Тогда я смогу, по крайней мере, поверить в себя, прежде чем окончательно сойду с ума.
На это Триок не нашелся, что ответить. После долгой паузы Мореход спросил:
– Друг мой, что именно ты собираешься предпринять? Снег шел все сильнее. Снежинки плясали перед глазами Кавенанта, у которого от напряжения уже раскалывалась голова. Но он не собирался, просто не мог отступать.
– Есть только один хороший ответ на этот вопрос, – сказал он, стараясь не встречаться с Мореходом взглядом. – Учитывая, что мы имеем дело с таким, как Фоул.
– Какой ответ?
– Я собираюсь навестить Фоула в его Яслях. Возгласы удивления пронеслись по рядам жителей подкаменья, но он не обращал на них внимания. Он напряженно ждал, что ответит Мореход.
– Ты знаешь, как использовать твое Белое Золото? Кавенант произнес, постаравшись вложить в ответ всю свою убежденность:
– Нет, но я найду способ.
И он в самом деле верил, что это так; верил, что для этого достаточно бушевавшей в его душе ненависти. Ее Фоул не сможет вырвать из его сердца, не сможет загасить – а значит, не сможет и заставить уклониться от цели. Он, Томас Кавенант, прокаженный, был единственным в Стране человеком, имеющим нравственный опыт, необходимый для выполнения этой задачи. Глядя прямо в лица Триока и Морехода, он сказал:
– Вы можете либо помогать мне, либо нет.
Триок не отвел своего взгляда.
– Я не буду помогать тебе в этом. Я обещаю сделать все, чтобы передать сообщение Лорду Морэму, но я не буду принимать участие ни в чем, что способно нарушить данную мной Клятву Мира.
– Это – дикая магия, Триок, – сказал Мореход таким тоном, точно он защищал Кавенанта. – Дикая магия, которая способна разрушить мир. Ты знаешь, о чем поется в песне. Белое Золото превыше всех Клятв.
– И все же я хочу остаться верен тому, что обещал. Если бы не Клятва, я убил бы Неверящего еще сорок семь лет назад. Смирись с моим решением, юр-Лорд, и будь доволен.
Великан сказал мягко:
– Ты достоин Страны, которой служишь, друг мой. – Повернувшись к Кавенанту, он продолжал: