– Не знаю.
Мореход снова поглядел вверх. Уловить выражение его глаз было трудно, но улыбка казалась печальной, почти безнадежной.
– Вот почему я боюсь.
Кавенант кивнул, словно соглашаясь. Совершенно точно он знал только одно – если бы сейчас, в эту самую минуту, перед ним возник Лорд Фоул, он, Томас Кавенант Неверящий, прокаженный, голыми руками попытался бы вырвать сердце из его груди.
Все, что ему требовалось, – это узнать, как использовать дикую магию Белого Золота.
На этот, самый важный вопрос он пока не находил ответа.
Ни после еды, которую для них с Мореходом приготовила Лена, ни позже, когда лежал рядом с огненными камнями, пока угасал серый день. Наконец наступила сырая сумрачная Ночь, и вместе с ней пришел конец терпению.
Шагая вслед за Мореходом на восток, он чувствовал, что ни на шаг не приблизился к решению своей проблемы, не понял ничего, кроме того, что резкий ветер издевается над ним, зная, как важны для него свет и тепло. А потом все это вылетело у него из головы, он лишь брел и брел в темноте, спотыкаясь и падая.
Поход был для него труден. В темноте он не мог разглядеть, куда нужно ставить ногу, спотыкался и падал, набивая синяки о равнодушную землю и скалы. Пот замерзал на лице, одежда задубела и местами тоже покрылась льдом. И все же он упрямо продолжал идти вслед за Мореходом, и единственным, что придавало ему сил, была твердая, непоколебимая решимость. Временами он даже был почти благодарен судьбе за то, что она лишила его ноги чувствительности.
Он потерял также ощущение времени и пространства; он измерял время лишь по тому, когда наступал следующий привал и из темноты протягивалась ладонь Морехода, на которой лежала алианта. В конце концов он перестал сдирать иней со щек, лба и бороды, и вскоре тот покрывал лицо, точно маска – Кавенант словно сам превратился в одно из творений зимы. Продолжать идти за Мореходом – больше сейчас его ничего не волновало.
Когда незадолго до рассвета Великан в конце концов остановился, Кавенант просто рухнул в снег и тут же провалился в сон.
Позднее Мореход разбудил его, чтобы позавтракать. Лена спала рядом, съежившись от холода. Ее губы приобрели синеватый оттенок, время от времени она вздрагивала, дыхание было прерывистым, лицо сильно осунулось. Казалось она постарела на глазах. Кавенант осторожно разбудил ее и заставил поесть горячего. Постепенно ее губы приобрели обычный цвет. Потом, несмотря на протесты, он снова уложил ее на одеяла и прилег рядом, дожидаясь, пока она уснет.
Чуть погодя он поднялся и снова поел. Мореход не отдыхал уже по крайней мере трое суток. Поэтому Кавенант сказал резко:
– Я разбужу тебя, когда мне понадобится отдых.
Взяв горшок с гравием, он отправился на поиски укромного местечка, откуда мог бы наблюдать за тем, что происходило вокруг. Усевшись, он приготовился к долгому бодрствованию. Однако, когда дневной свет начал медленно убывать, точно кровь в израненном теле, он незаметно для себя заснул.
Очнувшись поздно вечером, он обнаружил, что Мореход сидит рядом, а Лена невдалеке готовит еду. Выругавшись про себя, он резко выпрямился, оглядываясь. Однако, похоже, все обошлось. Его спутники нисколько не пострадали от того, что он, черт побери, оказался не на высоте. Мореход с улыбкой посмотрел на него и сказал:
– Не тревожься, с нами все в порядке. Я так устал, что проспал полдня. Чуть севернее недавно пробежал олень, следы еще совсем свежие. Олень не остался бы здесь, если бы поблизости шатались твари Фоула.
Кавенант благодарно кивнул.
– Мореход, знал бы ты, как мне надоело быть таким чертовски слабым, – пробормотал он.
Но этой ночью он неожиданно обнаружил, что ему лете идти. Руки и ноги по-прежнему ничего не чувствовали, но сил как будто прибавилось. К тому же, по мере того как они уходили все дальше, холмы становились ровнее, поэтому идти стало гораздо легче.
Однако изменение местности создало новую проблему. Они были теперь меньше защищены от ледяного ветра и оказались полностью во власти зимы Лорда Фоула. Было так холодно, что одежда промерзала насквозь, почти не сохраняя тепло, и временами Кавенанту казалось, что у него содрана вся кожа.
И все же к концу очередного перехода у него оставалось достаточно энергии, чтобы первому встать на стражу. Великан разбил лагерь в небольшой лощине на склоне низкого холма; и поев. Мореход и Лена легли спать, а Кавенант примостился под замерзшим кустом можжевельника, укрывшись за гребнем холма. Отсюда он изредка поглядывал на своих спутников. Они безмятежно спали – точно не сомневались в том, что могут положиться на него. Он твердо решил, что ни за что не подведет их снова.
Но трудность была не только в том, чтобы не заснуть – он вообще был плохой дозорный. Болезнь распространилась и на органы чувств – он недостаточно хорошо видел, слышал и различал запахи. Из-за этого тревога ни на мгновение не покидала его, он боялся не заметить опасности.
И он не ошибся.
Хотя Кавенант на этот раз не заснул и было уже светло, он не заметил ничего, пока не оказалось слишком поздно. Нападение произошло с той стороны, откуда дул ветер.
Он только что обошел вершину холма, оглядел лощину, где спали его спутники, и вернулся, чтобы снова усесться под хлипким прикрытием куста можжевельника – и только тут наконец почувствовал опасность. Что-то угрожающее почудилось ему в завывании ветра; в воздухе над лощиной сгустилось непонятное напряжение. В следующее мгновение на снегу рядом с Мореходом и Леной как из-под земли выросли темные фигуры, а когда Кавенант метнулся, чтобы предупредить своих спутников, на него самого напали.
Внизу Мореход стоял на коленях, расшвыривая по сторонам напавших на него смуглых людей. С гневным гортанным криком отбивалась Лена, но с ней они справились быстро, придавив. И прежде чем Кавенант сумел прийти ей на помощь, кто-то ударил его сзади, и он рухнул головой в снег. Чьи-то лапы тут же обхватили его так, что его собственные руки оказались зажаты, как в капкане. Он вырывался из всех сил, но тот, кто удерживал его, был явно сильнее. Потом спокойный, почти равнодушный голос произнес ему в самое ухо:
– Прекрати или я сломаю тебе шею. Ощущение собственной беспомощности привело Кавенанта в ярость.
– Тогда ломай, – задыхаясь, сказал он. – Только отпусти ее.
Он кивнул в сторону Лены, которая все еще бешено сопротивлялась, вскрикивая каждый раз, когда убеждалась в бесполезности собственных усилий.
– Мореход! – хрипло закричал Кавенант. И замер, ошеломленный. Великан больше не сражался. Нападавшие стояли сзади, а он сидел, не двигаясь и не сводя мрачного взгляда с того, кто продолжал удерживать Кавенанта.
Потом Мореход заговорил. Спокойно, но с заметной угрозой в голосе он произнес:
– Отпусти его. – Однако видя, что руки, вцепившиеся в Кавенанта, не ослабили своей хватки, продолжал:
– Камень и море! Ты пожалеешь, если причинишь ему хоть малейший вред. Ты что, не узнаешь меня? А ее? Это же Лена, дочь Этиаран.
– Великаны умерли, – все так же бесстрастно произнес голос над ухом Кавенанта. – В живых остались только Великаны – Опустошители.
– Отпустите меня! – закричала Лена. – Взгляните на него, вы, глупцы! Мелинкурион абафа! Это, по-вашему. Опустошитель?
Тот, кто держал Кавенанта, не обратил на ее слова никакого внимания.
– Мы видели… Я видел, что натворили Опустошители в Коеркри. Я специально ездил туда, чтобы взглянуть на это.
Тень мелькнула в глазах Великана, но голос его не дрожал, когда он произнес:
– В таком случае можешь не доверять мне, но взгляни на того, кто перед тобой. Он – Томас Кавенант.
Сильные руки рывком развернули Кавенанта. Он оказался лицом к лицу с невысоким плотным мужчиной с сумрачным взглядом и властным выражением лица. Тот был легко одет – в короткий бархатистый плащ, – точно не чувствовал холода. За эти годы он тоже изменился. Брови поседели и заметно выделялись на смуглой коже; седина появилась и в волосах, и глубокие морщины – дань времени – прорезали щеки и сбегали от углов рта. Но все же Кавенант сразу узнал его.
Это был Баннор, Страж Крови.
Глава 9Тайное убежище рейменов
Вид его ошеломил Кавенанта.
Гибкие смуглые люди, одетые в светло-серые или белые плащи, подошли ближе, точно желая убедиться, что он и в самом деле тот, чье имя назвал Мореход. Кто-то произнес взволнованно:
– У него кольцо. Кавенант не знал никого из них.
– Но Морам сказал…
Но Морэм сказал: “Мы потеряли всех Стражей Крови!"
– Юр-Лорд Кавенант. – Баннор склонил голову в легком поклоне. – Прости мою ошибку. Ты хорошо замаскировался.
– Замаскировался?
Кавенант никак не мог понять, о чем говорит Баннор. Из головы не шли слова Морэма – он говорил с такой болью и искренностью!
– Куртка жителя подкаменья. Сандалии. Великан в качестве спутника. – Взгляд Баннора бесстрастно замер на лице Кавенанта. – К тому же от тебя так и несет болезнью. Не изменилось лишь одно – выражение твоего лица. Благодаря ему я и смог узнать тебя.
– Узнать? – спросил Кавенант. – Почему ты не с Лордами?
– Наша клятва была нарушена. Мы больше не служим Лордам.
Эти слова прозвучали для Кавенанта полнейшей бессмыслицей, он никак не мог понять, что стояло за ними. Говорил об этом Морэм или нет? Колени задрожали, точно сама земля перевернулась под его ногами. БОЛЬШЕ НЕ СЛУЖИМ ЛОРДАМ, тупо повторил он про себя. Однако смысл этих слов по-прежнему не доходил до него.
В этот момент Лена стала вырываться из удерживающих ее рук.
– Отпустите меня! – тяжело дыша, неистово закричала она. – Не смейте прикасаться к нему!
Кавенант с трудом оторвался от своих мыслей.
– Отпусти ее, – сказал он Баннору. – Ты что, не понял, кто она?
– Великан сказал правду?
– Что? Он что?.. – Кавенант был потрясен таким недоверием. – Она – мать Высокого Лорда Елены! – с негодованием воскликнул он. – Прикажи им отпустить ее.