Есть!
Пальцы нащупывают и сжимают знакомые грани.
Я слушаю тебя, человек.
Мне нужна помощь! Я заперт в сонном конструкте. Инквизиторы начали допрос…
Договорить я не успел.
Раздался жуткий грохот, в окружающем мире что-то сдвинулось, и прозвучал наполненный яростью голос Симеона:
— Ты что творишь? С кем ты разговариваешь?
Локация рассыпалась в пыль и собралась заново.
Я обнаружил себя в подвальном помещении с бетонными и кирпичными стенами. Металлическая дверь, тусклые лампы под потолком. Моё тело полностью обнажено и распято на какой-то вертикальной поверхности. Спина чувствует шершавые доски. Руки и ноги зафиксированы резиновыми жгутами в кольцах. Ни шевельнуться, ни освободиться. Справа — верстак с целым арсеналом инструментов. Скальпели, ножи, дисковая пила, электрошокер, утюг, бинты и стопка одноразовых целлофановых пакетов.
Воздух подёргивается помехами.
Передо мной во весь рост встаёт отец Симеон. Такой же, как в жизни. Даже не заморачивается сменой облика или его приукрашиванием. Чуть позади формируются ещё два силуэта, один женский.
— У тебя проблемы, — сообщил Симеон.
В правой руке отца материализовался шокер.
Двое морфистов стояли спокойно, напоминая античные статуи. Лица скрывались под капюшонами, зарастая тьмой, хотя капюшоны никогда не входили в уставную форму одежды инквизиторов.
Симеон сделал шаг вперёд.
— Ты с кем разговаривал, засранец?
Спокойно, Крикс.
Это всего лишь сон.
Я представил себя в этом же подвале, но без резиновых жгутов и колец. В лёгком ифу с мечом в руках.
Хоба!
Взмахнув клинком, я рассёк отца Симеона от плеча до паха. На лезвии даже кровь проступила, но инквизитор повёл себя необычно. Края чудовищной раны срослись, а мой противник поднял указательный палец левой руки. Медленно погрозил, словно общаясь с нерадивым ребёнком.
— Неплохо. Но это тебе не поможет.
Меч исчез.
Меня снова прижало к деревянному кругу.
Наверное, так видит мир ассистентка метателя ножей под куполом цирка.
— С кем ты, во имя Древних, разговаривал?
Ответ прозвучал из дальнего угла комнаты.
— Со мной.
Глава 30
Законы сна таковы, что вам не обязательно поворачиваться, если внимание привлекла интересная деталь. Подсознание соберёт картинку там, где нужно.
Инквизитор просто оказался в другой части комнаты, геометрия которой исказилась. Теперь он видел меня, других морфистов и человека, присоединившегося к празднику жизни.
Человек отделился от кирпичной кладки, смахнул с себя стыки между кирпичами и превратился в неприметного мужчину со стандартным лицом. Обычная фигура, средний рост. Костюм не дорогой и не дешёвый. Брюки и пиджак тёмно-серые. Туфли чёрные. Усы, каких много. Взгляд не выражает вообще ничего.
Я скорее почувствовал, чем понял: передо мной стоит Администратор.
Собственной персоной.
А дальше начали происходить очень странные вещи.
Отец Симеон быстро смекнул, что начались проблемы. И постарался их решить — по-своему. Я понял, что законы этого сна меняются. Трое морфистов переделывали конструкт, пытаясь вытолкнуть незваного гостя за его пределы. Никто из участников спектакля не шевелился, не произносил ни слова, но их борьба отражалась на окружающем пространстве. Исчезали и появлялись стены, раздвигались границы, выскакивали неожиданные тоннели, лестницы, двери и окна.
У меня освободились руки.
Но шевельнуться или поучаствовать в битве я не мог.
Подвал исчез, вместо него появился офис с панорамными окнами и однотонной светло-коричневой мебелью. За окнами развернулся мегаполис: скопление небоскрёбов, уличные каньоны, потоки снующих внизу машин. Щёлкнул незримый выключатель, и день сменился ночью. Небоскрёбы засияли во тьме, их контуры обозначила неоновая подсветка. Улицы превратились в огненную решётку, по линиям которой струился поток жидкого пламени…
Смена декораций.
Высотки начали рушиться, словно их кто-то взорвал.
Краешек солнечного диска осветил безлюдный пляж, белоснежные песчаные дюны и катящиеся издалека океанские волны. Комната утонула в грохоте прибоя и шуме ветра.
Океан отступил.
Выросли джунгли.
С неба обрушился ливень, всё утонуло в несмолкаемом шорохе. Деревья поднимались всё выше и выше, лианы заплетали стёкла.
Начал меняться офис.
Дорогая и функциональная мебель уступила место деревянным стенам, старинному лакированному шкафу, рассохшемуся сундуку и потрескивающему очагу. Дым уходил в отверстие в потолке, и я вдруг осознал, что потолок выгнулся и стал куполообразным. Окна отгородились от мира ставнями.
Не прошло и нескольких секунд, как я уже сидел в кресле, а стены посерели и сделались каменными. Вместо окон появились бойницы. Очаг вмонтировал себя в стену и превратился в камин. Потолок вознёсся на несколько метров, подпёр себя балками и мощными столбами.
Столбы превратились в колонны. Вся мебель исчезла, под ногами расстелилась мраморная плитка, и я обнаружил себя в античном храме.
Иллюзии сменяли друг друга с сумасшедшей скоростью.
Я не мог понять, сколько времени прошло, и почему никто не пытается атаковать. Сам не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Как ни старался. Администратор и морфисты застыли на приличном расстоянии друг от друга, словно восковые фигуры из музея мадам Тюссо.
Панорамы и ландшафты перемешивались, встраивались друг в друга, образовывали причудливый калейдоскоп. Эпохи, сюжеты, архитектура…
У меня начала кружиться голова.
В новой реальности не было ничего постоянного. Глаз не мог ухватиться за спасительную соломинку стабильности. Перспектива, глубина, расстояния, пропорции — всё было искажено.
И вдруг всё застыло.
Мы стояли посреди бескрайнего поля, залитого звёздным светом. Над головой раскинулась бездна. В сотне шагов от меня, на холме, возвышался Бродяга. Я видел жёлтые квадратики окон, фонарь над крыльцом и крохотную человеческую фигурку, замершую на террасе.
Пели цикады.
Администратор изменил очертания.
Передо мной стоял ухмыляющийся длинноволосый парень в цветастой бандане, с кучей фенечек на левом запястье, в кедах, драных джинсах и футболке. Я присмотрелся к надписи на футболке:
НИ ЧЕРТА МЫ НЕ УЙДЁМ!
— Ярик?
— Здарова, чувааак! — обрадовался боевой морфист. — Как делишки? Всё путём?
Щёлкнув пальцами, Ярик произвёл на свет фонарь. Чугунный столб и матовая сфера, ничего оригинального. Таких в парке пруд пруди.
— Не знаю, — я покосился на инквизиторов. — Точно ты?
— Да я, бро, — усмехнулся хиппи. — Эти сейчас очухаются. У нас мало времени, так что задавай свои вопросы.
Инквизиторы по-прежнему напоминали каменные изваяния.
— Я думал, ты… Администратор.
— Какой ещё Администратор? — удивился морфист. — Со мной Бродяга связался. Говорит, тебе помощь нужна. А эти упыри сильные. Чуть меня не угрохали через кошмарный трип. Ладно, ты не видел, забей.
Ощущение инопланетного присутствия куда-то пропало.
Администратор никогда не снился — ни мне, ни Джан или Феде. Он всегда разговаривал мысленно, не утруждаясь формированием образов. Я решил его позвать:
Ты здесь?
Молчание.
Ах, да. Я выпустил грани кубика и теперь не могу разговаривать с ИИ. Паззл начал складываться. Администратор каким-то образом вышел на Бродягу, а тот позвал человека, способного проникнуть внутрь конструкта и сразиться с врагами. Но почему бы просто не отрубить каналы доступа инквизиторам?
— Они создали конструкт вопреки защитным протоколам домоморфа, — я посмотрел на Ярика с непониманием. — Как такое возможно? Бродяга не ошибается.
— На него оказали воздействие, — ответил Ярик. — Попытались отключить. Артефакт или что-то подобное, я не понял. Им почти удалось.
Мой мозг зацепился за ещё одно несоответствие:
— Симеон сказал, что они давно за мной наблюдают. За пределами домоморфа. Но я почти всегда сплю у себя. Особенно в последние недели.
— Бро, они тебя развели, — отмахнулся хиппи. — На нашем жаргоне это называется «давить овцу». Ты не всегда успешно ориентируешься даже в осознанном сновидении и многое принимаешь за чистую монету. Когда ты спишь, разум порождает иллюзию вместе с законами, в которые верит сновидец. Если же ты попадаешь в собранный конструкт-ловушку, то начинаешь верить в навязанные законы.
— Меня легко обмануть?
— Очень. Подсознание думает, что любое враньё — часть сюжета. Тебе скармливают обрывки информации, выдают всё это за постоянную и эффективную слежку. Подменяют факты догадками, угрожают и давят. В этом весь фокус.
— А почему овца?
— Ну, ты же слышал про выражение «овец считать»? Типа чтобы заснуть быстрее. Овца — это архетип, чувак! Тупой сновидец, которого обрабатывают.
Давненько я не получал таких комплиментов.
— И что нам делать?
— Я перезагрузил конструкт. Сейчас этот мир запустится по новой, инквизиторы оживут. Бродяга не в игре, у него какие-то аппаратные поломки. Так он выразился.
— А ты?
— У меня почти не осталось ки. Без обид, мужик, но эти придурки меня здорово потрепали. Надо восстановиться, иначе я умру. Завершить битву придётся тебе.
— Но я не умею драться во сне.
— Да что тут уметь? Конструктом теперь управляешь ты. Они не успеют перехватить контроль и что-то переписать. Просто убей придурков.
— Вот так просто?
— Хм, — морфист задумался. — Ну, они будут сопротивляться. Ты уж постарайся. Запомни: если они умрут здесь, то и в реальности сдохнут.
— И к нам пришлют новых инквизиторов?
— Почём мне знать. Вычислить смерть во сне невозможно. Типа у них там сердечко разорвётся или тромб в мозг. Начнут вскрывать, ничего не докажут. Ядов в крови нет, физических контактов не было. Провидцы не помогут. Да ты не очкуй, я сто раз так делал!
— Сто?
— Ну, поменьше. Четырнадцать. Тоже не хрен собачий, если что. Бывай.