Ярик бесследно исчез.
— Эй! — обратился я к пустому месту. — Куда⁈
Но ответом меня не удостоили.
А вот застывшие силуэты инквизиторов начали медленно оживать. Выглядело всё так, словно неизвестный киномеханик начал в ускоренном режиме прокручивать плёнку в проекторе.
Думать было некогда.
Я представил, как разрубаю мечом одного из морфистов, и сон услужливо подстроился под эту фантазию. Взмах, брызги крови, укатившаяся в траву голова…
Дожидаться, пока тело рухнет на землю, я не стал.
Шагнув ко второму инквизитору, вогнал клинок под капюшон, прямо в сгусток тьмы. Вопль прокатился под звёздами, и у меня возникло неприятное чувство. Словно умирал не человек, а константа. Одна из основ мира, который меня окружал.
Выдернув меч, я увидел чёрный фонтан, бьющий из затылка врага.
Как по мне — явный перебор.
Выставив перед собой меч, иду к последнему участнику представления — отцу Симеону. Реальность снова жила по своим законам, а мой противник перестал быть замедленной куклой. Наверное, было логично завалить его первым, но я понимал, что этого недостаточно. Теперь, когда я знаю, что у инквизиторов есть артефакт, способный выводить из строя Бродягу, я не буду спать спокойно. Мне нужно забрать эту штуковину. И я ничуть не сомневался, что артефакт редкий, он может не иметь аналогов.
Фонарь переместился ко мне за спину, изогнулся и ударил пучком света в лицо противнику.
Симеон, ухмыльнувшись, выхватил из пустоты внушительных размеров ствол и начал стрелять без предупреждения. Пули замедлялись и огибали меня по широкой дуге. Я слышал, как маленькие убийцы осыпаются в траву.
Отбросив бесполезное оружие, Симеон вырастил прямо в ладони сакс.
— Не поможет, — качаю головой. — Теперь мы играем по новым правилам.
Сакс превратился в бутылку лимонада.
Я неспешно шёл к своему врагу.
— Артефакт, которым вы ударили по Бродяге, — тихо произнёс я. — Кто его активировал?
Конструкт чутко улавливал вибрации подсознания инквизитора.
— Ты ничего не узнаешь, — Симеон стал очень серьёзным. — Даже не думай.
— Один из них, — предположил я. — Тот, что без головы?
Степь на горизонте исказилась. Я увидел кусок города, напоминающего… Нет, не Москву. Что-то, стоящее на большой реке. Широкой и спокойной реке. Волга?
— Да, это он, — я продолжил давление. — Что за город? Казань?
Город застыл, теряя детализацию.
Словно мираж или плохая голограмма.
— Нет, — качаю головой. — Астрахань?
Симеон резко выбросил руку, метнув в меня нож. Прямо в полёте клинок рассыпался в труху. Инквизитор тут же попытался создать механикуса и скрылся в кабине, оснастив руки дисковыми пилами. Через секунду мех обернулся картонными коробками, а пилы исчезли.
— Это не Астрахань, — я бросил взгляд на исчезающие улицы и проспекты. — Саратов?
В этом мире угадывать было трудно. Города веками развивались по альтернативным сценариям, многих улиц, домов и узнаваемых объектов в природе не существовало.
Здания стали полупрозрачными, почти растворились в звёздном небе.
Инквизитор понял, что драться бесполезно.
Вырастив крылья, взмыл в небеса, перестраиваясь в большого чёрного ворона. Я тут же последовал за ним, одновременно превращая степь в лабиринт.
— Сбежать решил, — пророкотал я сверху, прижимая врага к земле. — Не выйдет. Это единственный в своём роде артефакт? Уникальный?
Меня накрыло волной страха.
Угадал!
Бригада морфистов применила устройство, которое нашли в одной из подводных колоний! Образ всплыл на несколько секунд, но я зафиксировал его в памяти.
Пикирую на ворона, бью его когтистой лапой, а потом перекраиваю окружающий мир. Лабиринт исчезает, вместо него появляется высокий холм. Инквизитор привязан к столбу, под ногами разгорается пламя.
— Очумел?
Впервые за долгое время Симеон утратил контроль над собой. Ему было больно, ведь конструкт обладает высокой степенью реалистичности.
— Давно хотел пошалить, — на моих губах возникла кровожадная усмешка. — Ты вряд ли понимаешь аллегорию, но мне нравится.
Чтобы стало ещё веселее, превращаю холм в площадь.
Нас обступают кривые улочки средневекового города. Крыши делаю островерхими, вдали возвожу замковые стены и башни, сдабриваю всё это флюгерами, трубами, жуткой вонью и оборванцами, которые собрались на площади. Вот сюда — пару мужиков в доспехах. А сюда — злобную старушку с факелом.
Прям огонь.
В прямом и переносном смысле.
— Идиот! — рявкнул Симеон. — Мы хотели договориться! Ты мог бы служить Супреме, выполнять задания по всему миру! Ничего не бояться!
— Я и так ничего не боюсь, — внезапно меня накрывает озарением. — Нижний Новгород?
Средневековье отступило.
Улочки и площадь преобразились — теперь их перекраивало подсознание моей жертвы, в котором сработали правильные триггеры. Здания вознеслись на десятки этажей, превратились в современные железобетонные комплексы, по улицам начали ездить машины, трамваи и троллейбусы, а в просвете между домами мелькнуло серое полотнище Волги. Закатное солнце осветило сюрреалистичную картину: посреди крупного мегаполиса высился столб с пылающим и истошно орущим человеком.
— Прекратиии!!! Уроооод!!!
— Адрес, — процедил я.
Языки пламени улеглись, подчинившись моей воле.
Симеон ничего не сказал, но это и не требовалось. Меня затянуло в уличный лабиринт, вышвырнуло к многоэтажному дому, на углу которого красовалась табличка.
Название улицы.
И номер дома.
— Квартира, — приказал я.
Неведомая сила подхватывает меня и затягивает в подъезд. Всё смазывается от скорости, потом я обнаруживаю себя перед обитой дерматином дверью с номером «214». Усилием воли перемещаюсь внутрь. Я не знаю, что искать, но подсознание Симеона услужливо подкидывает образ. Вот он, морфист в чёрно-синей рясе. Устроился в глубоком кресле, на коленях лежит поблёскивающий металлом круг. Чем-то напоминает Доску Уиджи, предназначенную для общения с духами. Вот только морфист ни с кем не общается. Он сидит с закрытыми глазами, погрузив пальцы двух рук в жидкую субстанцию. Ртуть? Неизвестное вещество? От пальцев разбегаются волны, а над «Доской Уиджи», прямо в воздухе, формируется голографическая схема. Нечто шарообразное, разделённое на зоны, бесконечно сложное… Мозг Бродяги? У меня просто нет аналогий для сравнения.
Морфиста больше нет.
Он умер во сне.
Я наблюдаю за чужими воспоминаниями.
Рывок — и я снова на площади. Смотрю в глаза инквизитора, который страдает, но ещё жив. Симеон хотел договориться, но действовал неправильно. С позиции силы. И это было ошибкой, потому что он со своими дружками едва не уничтожил Бродягу.
— Прощай, — сказал я. — Ты умрёшь легко.
И снёс Симеону голову призванным мечом.
Глава 31
— Бродяга?
Я ожидал чего угодно — молчания, хаотичной перестройки внутренних помещений, исчезновения мебели. Когда твой дом, создающий буквально каждую деталь из протоматерии, взламывают… Это опасно.
А мне очень нужно в Нижний Новгород.
Прямо очень.
Чтобы туда попасть без опозданий, я даже ухитрился разрушить конструкт, выпасть из него и проснуться. Какой я молодец, хоть и не морфист.
— Да, Сергей.
Когда домоморф откликнулся, на душе полегчало.
— Как ты? Восстановился?
— Сейчас моё аналитическое ядро в безопасности. Запустил общее тестирование. Можешь не переживать, на обитателях дома это не отразится.
— Что радует, — я сбросил лёгкое одеяло и встал с кровати. Из окна тянуло свежестью. — Ты можешь перемещаться? На большие расстояния.
— Могу.
— В доме все спят?
— Да.
— Хорошо. Тогда приготовься выдвинуться по моему приказу.
— Будет исполнено.
Тихо одевшись, я убрал в один из карманов спасший меня коммуникатор и вытащил из специальных креплений под кроватью трость-меч. По идее, ничего страшного произойти не могло. Инквизитор-морфист умер, всё что мне нужно — забрать опасный артефакт. Вот только в последнее время я начал верить в законы Мёрфи. Если что-то в мире может пойти по хреновому сценарию, так непременно и случится.
Подумав, я надел на голову артефактный обруч, защищающий от ментальных атак. Я неплохо прокачался на техниках Николая Филипповича, но это не панацея. Мощный телепат третьего ранга снесёт мои блоки и даже не заметит, что они стояли.
Как только я активировал обруч, из меня тоненькой струйкой потекла энергия.
— Бродяга?
— Слушаю.
— Переходим на голосовое управление.
— Как скажешь.
Побочный эффект использования обруча — невозможность связаться с кем-либо телепатически. Эта хрень глушит вообще любые сигналы, пресекая мысленный контакт.
Разобравшись с экипировкой, я спустился на улицу и запустил иллюзион. Вдруг любопытные соседи не спят этой ночью? Решили выпить чачи или звёздами насладиться…
Остановившись на крыльце я залюбовался ночным небом.
Знаете, осень прекрасна. Особенно в сентябре. Над головой открывается такая глубина, что дух захватывает. А звёзды кажутся яркими и близкими.
Фух.
Ну, закончим эту историю.
Вернувшись к себе, я озвучил последние инструкции:
— Бродяга, я дам тебе адрес. Постарайся встроиться в крышу, на технический этаж. И сделай мне выход в подъезд. Не персональный лифт. Простая дверь.
— Принято.
Я уже привык к многомерности, сквозь которую мы скользили, но предпочитал не смотреть в окно. Всё же, человеческий мозг плохо адаптирован к таким вещам.
Путь в Нижний Новгород, как я и подозревал, занял всего несколько секунд.
Моя комната осталась прежней, хотя я понимал, что Бродяга конструирует себя заново. Чтобы не мешать спящим, домоморф двигает коридоры, лестницы и пустующие в моменте комнаты. Бассейн вместе с террасой, естественно, исчезнет. А вот для условно спящего Феди ничего не поменяется — разве что спальня переместится на первый этаж.