ну, ты понимаешь.
Ллойд-Джордж недовольно дёрнул уголком рта, однако кивнул, соглашаясь со своим министром. Действительно, во всей Англии – да и Европе тоже, не говоря уж о Североамериканских Штатах – не нашлось бы, наверное, ни одной газеты, не поместившей хоть раз изображение охваченного огнём кайзеровского цеппелина. Увы, британские воздушные корабли в этом плане ничуть не уступали германским, точно так же сгорая за считанные минуты. И с этим, подумал премьер, ничего не поделать – лёгкий газ водород, создающий подъёмную силу небесных гигантов, воспламеняется от одной-единственной искры - что уж говорить о плевках жидкого пламени, которые извергают на лету «меганевры»…
- У меня есть ещё одно предложение. – заговорил тем временем Черчилль. – Неделю назад к нам обратились из Берлина – неофициально, по линии моего ведомства. У них, видишь ли, готово новое оружие – планирующая управляемая на расстоянии бомба. Она похожа на небольшой безмоторный биплан; несёт несколько сот фунтов взрывчатки и подвешивается под брюхом цеппелина. Тот поднимается повыше, отцепляет бомбу, оператор, управляя ею по тонкому, разматывающемуся позади проводу, вручную наводит её на цель и – бах!
И министр громко хлопнул в ладоши, ухитрившись не выронить при этом сигару. Ллойд-Джордж невольно вздрогнул.
- Вечно эти немцы какую-нибудь пакость придумают… проворчал он. - Хорошо хоть, не успели применить против нас, до Нашествия…
- Они разрабатывали эти бомбы, как противокорабельное оружие. – объяснил Черчилль. – И даже успели испытать в полигонных условиях, на суше. Но теперь желают опробовать новинку в боевых условиях, против воздушных кораблей нелюдей.
- Раз желают – надо пойти навстречу. – буркнул премьер. - Они что же, хотят, чтобы мы поставили эти штуки на наши дирижабли?
- Нет, немцы пришлют свои. Если мы согласимся, то уже через два-три дня они перегонят в Англию три цеппелина оборудованные для их применения планирующих бомб.
- Передай им, что мы согласны. – Ллойд-Джордж затушил сигару в большой малахитовой пепельнице и подошёл к висящей на стене карте Англии. – Где вы собираетесь их разместить?
- На воздухоплавательной базе Королевского Флота в Бэдфорде. – ответил Черчилль. – Там имеется всё необходимое.
Премьер снова посмотрел на карту, нашёл нужную точку.
- Но ведь цеппелины тоже придётся защищать от воздушных атак нелюдей, не так ли? Или боши собираются прислать заодно истребители?
- Нет, это было бы слишком уж хорошо. – Черчилль усмехнулся. – Боюсь, эту задачу придётся взять на себя нашим пилотам.
- Самолёты Королевского Лётного Корпуса, сгорающие, чтобы защитить цеппелины с кайзеровскими крестами на боках? Скажи мне, что я не сплю, Уинстон…
Вместо ответа тот развёл руками.
- Ладно, действуйте. И вот ещё что… - Ллойд-Джордж посмотрел на собеседника тяжёлым взглядом из-под густых седоватых бровей. – У меня к тебе личная просьба Уинстон. Постарайся сделать так, чтобы газетчики узнали об этом как можно позже. Представляю, какой они поднимут вой, а правительству сейчас это совсем ни к чему.
Балтийское море.
К югу от острова Готланд.
Балтийский ветер разгонял волну. Дредноутам из первой эскадры Флота открытого моря подобная мелочь была нипочём, а вот эсминцы валяло с борта на борт так, что на них даже смотреть было страшно – не то, что представить, каково приходится тем, кто сейчас на палубах. И это очень скверно, подумал адмирал Франц Ри́ттер фон Хи́ппер, ведь в таком состоянии экипажи этих храбрых корабликов не смогут выполнять свою главную обязанность – оберегать ордер от нападений из-под воды. К сожалению, «кракенам» волнение ничуть не мешает. Эти твари одинаково успешно нападают и в штиль, и в шестибалльную волну – выхлёстывают из-под воды бронированные, суставчатые щупальца толщиной каждое с телеграфный столб, крушат твёрдыми, как алмаз крючьями леера, тонкий металл надстроек, прожектора, вентиляторы. А потом, закрепившись, заливают палубу липким огнём и отравляющими газами, за которой следует волна абордажных бойцов, вооружённых острейшими кривыми ножами. Нормальным огнестрельным оружием нелюди почему-то не пользуются. Их метатели ртутных брызг по дальности боя и поражающей способности не идут ни в какое сравнение с обычным «люгером» - но их много, они дьявольски быстрые, увёртливые и почти нечувствительны к ранам. Чтобы завалить нелюдя – надо разбить ему голову вдребезги пулей или прикладом, изрешетить пулями грудную клетку, но даже тогда синелицый ещё постарается достать своего убийцу клинком. И единственное спасение - если другой эсминец подойдёт поближе и огнём пулемётов и скорострельных пушек сметёт с палубы абордажников, искромсает прилепившихся к бортам подводных чудищ. Но даже и тогда немалая часть снарядов и пуль достанутся атакованному судну и его команде.
Таких нападений за время приближения к захваченному нелюдями Готланду было не меньше десятка. В семи случаях ближнего боя удалось не допустить – ныряющие снаряды и глубинные бомбы сделали своё дело, оставив от подкравшихся «кракенов» неопрятные ошмётки посреди дурнопахнущих масляно-лиловых пятен, растёкшихся на воде. Два раза дело дошло до схваток на палубах, и лишь заполошная стрельба соседей по ордеру позволили эсминцам Z-99 и Z -114 избежать совсем уж скверной участи. Тем не менее, пострадало палубное оборудование, корабли лишились части лёгкой артиллерии и, главное, потеряли не менее трети команды убитыми и ранеными.
В остальном же нелюди проявили удивительную пассивность. Адмирал ожидал волн атак с воздуха, однако, кроме двух или трёх разведчиков, появившихся на горизонте, иных воздушных противников замечено не было. С цеппелина L-19, сопровождавшего эскадру, передали по радио, что на подходах к Готланду замечены два небольших воздушных корабля неприятеля, но и те, обнаружив цеппелин, повернули и ушли вглубь острова. Что ж, тем лучше – значит, первый этап операции по освобождению острова начнётся согласно плану. Что, как подсказывал его богатый опыт (в котором значились и бой в Гельголандской бухте, и сражение у Доггер-банки, и грандиозная баталия возле Скагеррака, которую газетчики прозвали Ютландским сражением) происходит далеко не всегда.
Но сегодня, похоже, ему везло. Выслушав доклад о курсе и дистанции до берега, Хиппер приказал поворачивать последовательно на два с половиной румба к осту, эсминцам занять положение мористее линейного ордера и развить эскадренный ход в двадцать один узел. Громадные стволы главных калибров поползли по горизонту, задираясь вверх – башни шевелили ими, словно расставленными пальцами, нашаривая цели. Увы, вслепую – куда следует стрелять, на какой участок острова обрушить всеуничтожающую лавину стали и тринитротолуола, никто на эскадре пока ещё не имел представления.
Впрочем, это ненадолго.
- Радируйте на цеппелин, - сказал он флаг-офицеру. – Пусть по радио укажут нам цели. Предпочтение – стоянкам воздушных кораблей и скоплениям живой силы.
А сам подумал, что неприятель вряд ли окажется столь глуп, что предоставит им такие лакомые цели. Впрочем, чего только не случается на свете, особенно, когда имеешь дело с нелюдями? Кто знает, какая у них там логика - может, их нечеловеческий разумы как раз-таки мечтаю полюбоваться на разрывы тяжёлых «чемоданов», которые вот-вот обрушат на несчастный остров главные калибры дредноуты Кайзерлихмарине?
Команду на высадку десанта адмирал отдал сразу после того, как погиб цеппелин. Поначалу огонь, который корректировали воздухоплаватели, оказался вполне результативным эффективным – двадцативосьмисантиметровые чемоданы (в составе эскадры не было ни одного «Байерна», несущего совсем уж чудовищные пушки калибром в тридцать восемь сантиметров) перемешали с каменистым, неплодородным грунтом Готланда несколько построек и два воздушных корабля нелюдей, прижавшихся к земле на большом поле милях в пяти от береговой линии. Это была несомненная удача, но буквально десятью минутами спустя вынырнувшие неизвестно откуда «Меганевры» плюнули в L-19 длинными огненными языками, и цеппелин почти мгновенно превратился в летучий филиал огненного ада, оставив эскадру без корректировки и целеуказания. Дальнейшая стрельба по площадям превращалась, таким образом, в пустое разбрасывание куда попало дорогущих тяжёлых снарядов, каждый из которые стоил не одну тысячу золотых марок, и Хиппер приказал перенести огонь ближе к берегу, стремясь изолировать район высадки. После чего – к кромке прибоя, заметной издали по широкой полосе белопенных бурунов, двинулись в сопровождении двух эсминцев транспорта с пехотой.
Немцам, и командам пароходов и десантникам, было, разумеется, известно о мелководьях, окружающих остров – бесконечные песчаные отмели, по которым придётся выгребать на шлюпках, а потом долго ещё брести по пояс в воде. Но вот чего они не ожидали – так это появления новой разновидности «кракенов», мелких, крайне опасных тварей, лишённых метателей огненной смеси и не несущих в своих хитиновых утробах безжалостных бойцов с кривыми клинками – зато чрезвычайно ловко расправляющихся с беззащитными шлюпками, набитыми людьми. Они выпрыгивали из воды, обрушиваясь на барказы всей тяжестью, раскачивали их, вцепившись в борта щупальцами, прокидывали. Обвешенные оружием и амуницией десантники горохом сыпались в воду; те, кому повезло, сразу шли на дно, остальных же рвали на части крючья, которыми были усеяны извивающиеся конечности подводных тварей.
Прежде, чем на эсминцах, наблюдавших за разыгравшейся трагедией издали, сообразили, что происходит, из десяти отправленных к берегу барказов погибли восемь. Оставшиеся два развернулись и лихорадочно гребли к берегу, причём с мостиков было видно, как солдаты палят в воду и разбрасывают вокруг шлюпок ручные гранаты, в тщетной надежде спастись от новой напасти.
Что могли сделать командиры эсминцев? Они радировали на флагман и сами, не дожидаясь команды, открыли огонь фугасными снарядами по прибрежной полосе воды. На транспортах тем временем спускали в шлюпки вторую волну десанта – и, как выяснилось, зря, потому что именно в этот момент все три парохода были атакованы уже большими «кракенами». В течение четверти часа от барказов остались обугленные головешки; из трёх транспортов два пылали огромными кострами, вокруг плавали трупы пехотинцев, так и не успевших добраться до врага, а эсминцы маневрировали на полном ходу, пытаясь прикрыть огнём единственный уцелевший транспорт. Высадка сорвалась.