Жужжание приборов и звуки жизнедеятельности офиса сменяются звенящей тишиной. Слышно лишь мое дыхание. И его. И стук наших шагов, когда мы подходим друг к другу.
Мы совершенно одни.
– Это ты хотел мне показать? – спрашиваю я.
– Ага. Мне здесь нравится. Тут начинаешь понимать, что этот проект – нечто особенное. Важное.
– Мне казалось, тебе не очень нравится во всем этом участвовать, – замечаю я.
– Дело в другом… Не знаю, как объяснить. Весь мир таращится на нас, ожидая, что мы будем его развлекать. Ненавижу это ощущение.
Я сажусь в правой части кабины, представляя, как мой отец выполняет здесь различные тесты и логические сценарии. Неужели он действительно такой крутой? Сможет ли он спасти корабль с поломкой и вернуть команду в безопасное место?
Неужели отец на это способен?
– Если бы ты участвовал в испытаниях, чью работу бы выбрал? – спрашиваю я Леона. – Кармелы или твоей мамы?
Он на секунду задумывается, и по его легкой улыбке я могу сказать, что он сам не первый раз задается этим вопросом.
– Я бы хотел оказаться на месте Кармелы. Придумывать все эти логические головоломки и испытывать астронавтов на прочность. Мне бы хотелось взять некую ситуацию и проработать тысячу вариантов возможных проблем, чтобы подготовить экипаж к их возникновению. – Он вновь делает паузу. Видно, что вдохновение его покидает. – Я не знаю. Мне просто нравятся математика и логика.
– Понимаю, – киваю я. – Хочешь знать, кем стану я?
Он качает головой.
– Нет. Я и так знаю, кем ты будешь. Ты бы хотел быть одним из тех, кто всем руководит – решает проблемы, спасает жизни, получает славу.
Я согласно киваю.
– Я такой предсказуемый, правда?
Его пальцы бесцельно скользят по кнопкам между нашими сиденьями. Мое тело переполняет энергия. Мое дыхание сбивается, воздуха не хватает. Я не могу сосредоточиться, не могу больше ждать.
Мягко, но уверенно я беру Леона за руку, и он сдавленно вздыхает от моего прикосновения. Затем поворачивает руку так, что его большой палец касается моей ладони. По моей спине, плечам и груди пробегает дрожь. Сейчас я почти не обращаю внимания на то, как дышу. Воздух плавно входит и выходит из моих легких без малейших усилий. Надо подождать. Мне нужно вести себя умнее. Но я не могу – ведь Кармела больше нас не видит. Мы совсем одни, и я хочу, чтобы этот момент не прошел бесследно.
Я наклоняюсь к Леону, замерев на полпути, и какое-то мгновение он молча меня рассматривает. Наверняка слегка паникует, но тоже хочет, чтобы это произошло. Однако я не могу все делать сам. Мне не пройти весь путь в одиночку, но, боже, как же я этого хочу! Он должен встретиться со мной здесь, посередине.
И спустя три мучительных секунды он решается.
Губы Леона, мягкие, само совершенство, тянутся к моим, словно он ждал этого момента целую вечность. Словно гораздо больше недели хотел оказаться наедине со мной. Всего несколько секунд, и наши рты соприкасаются, а его рука оказывается у меня на шее. Кажется, что мое сердце вот-вот вылетит из груди.
Все произошло очень быстро. Слишком быстро. И вот все кончено.
Наши лбы соприкасаются, и я пытаюсь восстановить дыхание. Мои губы покалывает. Затем Леон от меня отстраняется, и по его лицу непонятно, о чем он думает. Его глаза широко раскрыты, но взгляд не отрывается от моих губ. Неужели это для него чересчур? Когда Леон прильнул своим ртом к моему, казалось, что его изнутри пожирает всепоглощающая жажда, он прикусывал мои губы зубами.
Наконец Леон отводит глаза, упираясь взглядом себе в колени.
– Я не должен был этого делать, – еле слышно произносит он. – Извини.
– О, ну конечно. Надо сразу пожалеть о содеянном, верно? Конечно. Супер.
Я не знаю, как себя вести, и он тоже. Я понимаю, что делаю только хуже, но никак не могу справиться с возникшей неловкостью. Так что просто встаю и иду прочь, прикрывая лицо от бесстрастного взгляда Кармелы, когда прохожу мимо нее.
ЖИВОЕ ВКЛЮЧЕНИЕ. Настройтесь на прямую трансляцию в 12:30, и мы побеседуем с Донной Шлейфер, главой отдела социальных сетей НАСА, о том, как новые астронавты проводят свой первый рабочий день.
– Извините, позвольте мне поправить прическу. Господи, мы что, уже в эфире? Ну, по крайней мере, зрители увидели, как на самом деле протекает «сказочная» жизнь директора отдела по социальным сетям НАСА.
– Добрый день, дорогие зрители «Падающих звезд». Я ваш ведущий, Джош Фэрроу, а это Донна Шлейфер, глава отдела социальных сетей НАСА. Как вы видите, после первого рабочего дня с полностью укомплектованной командой «Орфея» Донна слегка растрепана. Итак, расскажите нам, как поживают астронавты?
– Отличный вопрос. Знаете, первые рабочие дни – вовсе не такие замечательные, как вам, наверное, кажется. В основном это бумажная волокита и составление планов – да, даже астронавтам приходится этим заниматься. Кэлвина и еще нескольких новичков мы отправили на проверку снаряжения, но, когда сегодня утром собрались все двадцать астронавтов, в воздухе витало нечто особенное. Мы были очень рады начать работу с короткой церемонии, которую вы можете найти в наших аккаунтах в «Твиттере», «Фейсбуке» и «Инстаграме». Мы представили публике новый дизайн нашивок и логотипа для проекта «Орфей» и дали этой команде название в духе миссии «Меркурий-7» – «Орфей-20».
– О, какое прекрасное и почетное название. Команда «Меркурий-7», конечно же, это те самые первые семь астронавтов, выбранных НАСА, чтобы проверить, смогут ли люди выжить во время космического полета. В этом отношении «Орфею-20» задана высокая планка, верно?
– Да, если не сказать больше!
– Хорошо, поскольку это бонусный прямой эфир, мы начнем с нескольких вопросов, заданных нашими зрителями. Во-первых… о, это интересно. Что касается Кэлвина Льюиса – младшего, каков официальный ответ НАСА на обвинения в том, что он нарушил контракт?
– Ах, какой интересный… и острый вопрос. Прямо в яблочко, да? Ха-ха… Нет, все нормально. Я понимаю. Но мы изучили эту проблему, и технически он не нарушает никаких правил «Стар-Вотч» и НАСА. Контракт, подписанный астронавтами, не распространяется на членов их семей, и наши юристы не видят причин, по которым его деятельность может помешать «Падающим звездам». Мы будем поощрять усилия Кэлвина в этом направлении, а также ищем способы сотрудничать с ним в создании интересного контента. На самом деле это отличная новость для всех нас, не правда ли?
– Хм, хорошо. Второй вопрос…
– Знаешь, Джош, думаю, мне придется прервать нашу беседу. Это очень важный день, и ваши зрители могут связаться с нами на всех наших страницах в соцсетях, если их интересует проект «Орфей». А если им хочется побольше узнать о Кэле-младшем, я подозреваю, что они могут почерпнуть много интересного на его канале. А пока, как мы здесь, в НАСА, любим говорить, – следите за небесами, ребята!
Глава 12
– Кэл, подожди! – Крик Леона разносится по коридору.
Мои мышцы напряжены; тело инстинктивно пригибается, чтобы защититься. Чтобы прикрыть грудную клетку и ноющее от боли сердце.
Он догоняет меня, когда я уже собираюсь вызвать лифт. Леон хватает меня за плечо, и я резко разворачиваюсь. Это движение несколько ошеломляет его, по его потрясенному лицу видно, что он понимает, как я страдаю.
– Мне очень жаль, – выдавливает Леон. – Я не… я не знаю, что произошло.
– Мы поцеловались. Ты решил, что это ошибка. Я запаниковал. Слушай, если ты еще не определился и целовать другого парня для тебя – такое важное и ответственное дело, то позвони мне позже. Удачи тебе, но я не хочу в этом участвовать. Или если я тебе не нравлюсь и поцелуи со мной тебя не устраивают, скажи об этом. Желательно не сразу после поцелуя, просто дай знак.
– Кэл, нет. Все намного сложнее.
– Я не хочу жить в неопределенности. Не пойми меня неправильно – мне не нужны ни кольцо, ни серьезные отношения, ни какие-либо обязательства. Но я не могу тебе помочь принять меня. Точно так же, как не могу помочь тебе в принятии себя самого.
Он хватает меня за плечи.
– Что произошло?
Я тут же замолкаю.
– Кэл, мне очень жаль. Поговори со мной.
– Со мной такое уже случалось, в итоге во мне будто что-то надломилось, – неохотно принимаюсь объяснять я. – Я бросил свою девушку, потому что поцеловал парня, который мне очень нравился. Но я видел сожаление в его глазах всякий раз, когда мы целовались. Я не хочу сталкиваться с этим еще раз.
Какое-то мгновение Леон пристально меня рассматривает. А потом наклоняется и целует в губы. Моя душа воспаряет к небесам, и я ненавижу его и себя за это. Я осторожно отталкиваю Леона, не обращая внимания на слезы, выступившие у меня на глазах.
– Если мне нельзя целовать тебя в моменты грусти, тебе я тоже этого делать не позволю.
– Я целую тебя вовсе не потому, что тебе грустно. Просто хочу показать, что ты мне нравишься. Понимаешь? Безо всяких сожалений. Конечно, мне нужно время, чтобы разобраться в себе, но, пожалуйста, поверь мне.
Мы снова целуемся, и я чуть ли не впечатываю его в стену. Даже в Бруклине я никогда не демонстрировал своих чувств так откровенно. Они никогда не были такими бурными.
В моей груди все сжалось от страха, напоминая о том, почему я сбежал.
– Ты меня пугаешь. – Я взвешиваю каждое свое слово. – Точнее, я напуган. Эти чувства – ненормальны. Все происходит слишком быстро. Для меня это непривычно.
– Ты прав. Все слишком быстро, и это ненормально. Но в глубине души мне это нравится.
Я испытываю то же самое. Правда, не говорю этого вслух: слишком отзываются во мне его слова. Мои щеки заливает краской. Мне нужно вернуться к привычной жизни, найти пару умников, взять у них интервью и как ни в чем не бывало вернуться домой на такси, но я не понимаю, как теперь это сделать.