– Мне очень жаль, – начинаю я. – Я знаю, что нехорошо с тобой обошелся.
– И ты прости. Я так испугался твоего отъезда, что лишь усугубил ситуацию. Мне действительно было очень плохо, и я никак не мог отделаться от мысли: я влюбился в парня, с которым мне ничего не светит.
– Даже если бы я переехал обратно в Нью-Йорк, мы все равно оставались бы на связи. Я бы писал тебе по электронке…
– В этом-то и проблема, – прерывает меня Леон. – Ты хотел встречаться со мной на своих условиях. Я, например, мог бы поехать в Нью-Йорк учиться в колледже. Мог бы изучать какую-нибудь из десятка «идеальных» дисциплин, которые ты для меня так старательно подобрал. Здорово, что ты такой организованный, но я тогда не мог втиснуться в твои планы. И до сих пор не могу.
– Меня выбивает из колеи сама мысль, что кто-то не знает, как ему распоряжаться своей жизнью. Буквально дыхание перехватывает, когда я думаю, что ты не представляешь, как строить свое будущее, и не проявляешь никакого желания это выяснить. Да, это, вероятно, не очень приятно… Ладно, вообще неприятно, но я привык все планировать наперед. Цели могут меняться, не вопрос, но чтобы вообще не было никаких наметок на будущее? Такая перспектива пугает меня до чертиков.
– Я вернулся в гимнастический зал. Занимаюсь еженедельно, иногда по два раза. И теперь я делаю то, что мне нравится. У меня все не выходили из головы твои слова о том, что нужно вновь стать тем ребенком, обожавшим крутить сальто, поэтому я напрягся и в итоге смог это сделать.
– Леон, это потрясающе.
– И еще я встретил тренера, который…
Я нетерпеливо его прерываю:
– Но ты ведь секунду назад сказал, что занимаешься этим сугубо ради развлечения?
– …который предложил мне обучать гимнастике детишек в возрасте от пяти до семи лет. И я понял, что каждый день буду крутить с ними то самое сальто. Уверен, что мне попадутся настойчивые родители, вроде моих собственных предков, но все равно это прекрасная подработка. К тому же теперь, без «Стар-Вотч», я могу просто быть самим собой.
– Я так рад за тебя. – Не удержавшись, я сжимаю его в объятиях. – Но… как насчет колледжа?
– Слушай, поверь мне, я решу этот вопрос, – усмехается Леон. – Может быть, не сегодня, может, не сразу по окончании школы, но когда-нибудь решу.
– Ладно, – сдаюсь я. – Я буду поддерживать тебя, чем бы ты ни занимался и какой бы путь себе ни выбрал.
– Мне нужно, чтобы ты поддержал меня сейчас. Чтобы ты смирился с тем, как я живу в данный момент, и не считал меня пропащим человеком.
Я хватаю Леона за руки и согласно киваю. Не ради того, чтобы поддержать и дать возможность воспрянуть духом, а чтобы показать: я могу стать ему опорой. Я стараюсь, учусь на ошибках и сделаю все, лишь бы быть с ним рядом.
– Я рассказал все родителям, – продолжает Леон. – О том, как ощущал себя из-за их поведения. Я попытался объяснить им причины своей депрессии, и они, кажется, меня услышали. Еще мы много говорили о тебе. Ты им по-настоящему нравишься, и… то, что мы вместе, тоже.
Лицо Леона осеняет улыбка, настолько чарующая, что я неосознанно протягиваю руку и касаюсь его щеки. Оглядываю черты любимого – подбородок, волосы, линии ушей. Сейчас он кажется таким красивым, что я хочу навечно запечатлеть в памяти его образ. То, как Леон выглядит. И как я себя при этом чувствую.
– Я люблю тебя, – дрогнувшим голосом произношу я. Не потому, что он хотел услышать эти слова, а потому, что мне нужно их сказать. – Я так тебя люблю, Леон.
Он наклоняется ближе, целует меня, причем столь стремительно, что внезапно я оказываюсь распростерт на тротуаре. Притягиваю Леона к себе, и мы целуем друг друга. Снова и снова. Мы целуемся, как никогда прежде, – грубо и нежно, страстно и мягко, глубоко и едва касаясь губ. Мои руки порхают по его телу, а его ладони скользят по моему, и какая-то часть моего сознания жаждет, чтобы это никогда не заканчивалось, в то время как другая не может дождаться того, что последует дальше.
Я, Кэлвин Льюис – младший, понятия не имею, что будет дальше. И знаете, я счастлив.
Глава 31
Как оказалось, пропуск мне следовало оставить. НАСА делает все возможное, чтобы обуздать сумятицу, связанную со СМИ и кампанией в социальных сетях, однако они попросили меня продолжать освещать запуски и брать интервью у их научных сотрудников. Конечно, мои особые отношения с НАСА повысят доверие к моему резюме, но я не планирую долго этим заниматься. Пришло время отправиться на поиск новых историй и новых людей – вновь обрести собственный голос, оставаясь при этом на «Флэш-Фэйм».
Медленно, но верно Брендан завоевывает фан-базу, которую НАСА сможет использовать после того, как я умою руки. Его ежедневные включения и еженедельные обзоры с участием разных ученых, участвующих в миссии, начали набирать массовую популярность. По крайней мере, я не оставлю их беспомощными перед лицом новой цифровой эры.
Я сижу, закинув ноги на стул, за отцовским столом в открытом офисе, где работают дублеры. В ожидании, когда мне позволят начать стрим, я прокручиваю свою новостную ленту и улыбаюсь, наткнувшись на видео Деб. Щелкаю по нему и любуюсь тем, как она прогуливается по Вест-Виллидж.
– Это Деб Мейстер, или, если хотите, Дебмейстер. Не хотите? Ну и ладно. Неважно. В любом случае добро пожаловать в мой обзор, посвященный новостям Нью-Йорка. Я знаю, о чем вы думаете: в Нью-Йорке опять сплошные убийства и исчезновения людей, и каждый день повторяется одно и то же дерьмо. А ВОТ И НЕТ. Я здесь, чтобы рассказать вам о десяти фантастических, забавных и необыкновенных вещах, которые вы могли бы совершить в эту субботу. И начнем мы с номера один…
Я давлюсь от смеха на протяжении всей этой кастрированной версии моих прежних обзоров, да так, что чуть не задыхаюсь. Когда видео заканчивается, я пишу подруге сообщение, напоминая о журналистском кодексе чести, на что она отвечает смайликом со средним пальцем. Мило. Однако она уже набрала десять тысяч подписчиков, а ее стримы фантастические, забавные и, да, тоже необыкновенные. Деб оплачивает с донатов съем квартиры, а когда ей не хватает средств, родители шлют небольшие переводы, чтобы хоть немного компенсировать те деньги, которые брали взаймы у дочери за последний год.
Я даже представить себе не могу, насколько это болезненно – отнимать деньги у собственного ребенка, пускай даже он единственный в семье имеет стабильный источник дохода. Но поскольку ее мама с папой потихоньку вновь встают на ноги, они больше не позволяют денежному вопросу портить отношения между ними и дочерью.
Кажется, Деб действительно счастлива. Я вижу это на экране и слышу в ее голосе. Может, однажды мы действительно станем соседями по комнате в какой-нибудь дерьмовой квартирке на Кони-Айленде и будем ныть о том, сколько времени занимает проезд до Манхэттена. Я оставляю комментарий о том, что ее видео мне нравятся почти так же, как она сама, – у меня сейчас дурашливое настроение, – но тут вижу, что отец машет мне рукой.
Кармела отправляет его в кабину, а Грейс предлагает мне установить камеру так, чтобы я мог легко переводить объектив между тренажером-симулятором и пультом управления. Я включаю запись.
– Это какой-то новый тренажер, – удивляюсь я. – У вас теперь что, два симулятора?
– Этот предназначен для «шестого», – отвечает она.
Я опускаю камеру.
– Что ты имеешь в виду?
– «Орфей-6». Он же полетит после пятого, верно?
Я улыбаюсь и наблюдаю за тем, как мой отец садится в кабину. Свою кабину. Он проверяет несколько рычагов и кнопок – вероятно, подмечая различия между двумя космическими рубками. Грейс кладет руку мне на плечо и наклоняется поближе.
– Думаю, на этот раз Кармела выключит один из двигателей. Кэлвину придется переворачиваться через крыло, вот увидишь.
Тренировочный полет начинается. Сейчас отрабатывается посадка, и перед отцом на экране транслируется поверхность, напоминающая участок марсианской земли, на которую приземлится «Орфей-6». Площадка должным образом подготовлена, поэтому созданы идеальные условия для посадки. Внешне это гладкая, ровная, с твердым покрытием поверхность. Понятно, что все в кабинете ожидают возникновения каких-то неполадок. Однако виднеющийся в поле зрения участок становится все ближе и ближе.
Я увеличиваю масштаб и снимаю каплю пота, стекающую по отцовскому лбу. Папа дергает рычаг вправо сильнее, чем обычно. Его дыхание учащается, взгляд устремлен вперед, будто лазерный луч. Отец полностью сосредоточен на посадке.
– Мы падаем, – говорит он. – Левое подруливающее устройство не работает, но остается запасное.
Проходит несколько мгновений.
– Запасное тоже не отзывается – приготовиться к жесткой посадке. – Его голос звучит спокойно и ровно, а рука тянется к кнопкам, о существовании которых я даже не подозревал. Движения у него плавные и уверенные.
И теперь до меня наконец-то действительно доходит – мой отец чертов астронавт!
Посадка.
– Что ж, мы приземлились, – выдыхает папа. – Какие у нас потери?
– Великолепно, Кэлвин, просто великолепно. Твой экипаж, возможно, заработал себе пару-другую шишек на головах, но в остальном все прекрасно. Браво! – восклицает Кармела. – Видишь, что я тебе говорила? Твоего отца невозможно прижать к стенке. Через пару лет он доставит всех на Марс в целости и сохранности.
– И все это время ты будешь пытаться меня убить.
– Сэр, это моя работа, – важно произносит она, и мы все хохочем.
Я выкладываю запись и смотрю, как ею тут же начинают делиться и просматривать – тысячи репостов всего лишь за нескольких минут. Новостные сайты мгновенно забирают мой ролик себе, поскольку жажда информации о программе «Орфей» неутолима. «Стар-Вотч» остались в далеком прошлом, и теперь каждый пытается их заменить.
Остаток дня я провожу, снимая разных ученых и астронавтов в их естественной среде обитания, чтобы приберечь эти видео на потом. Количество моих подписчиков почти достигло уровня настоящих звезд, но люди постепенно перестают мне докучать. Все запросы от прессы сразу перенаправляются в НАСА, и в принципе я сейчас не даю никаких интервью.