– Попробую, – соглашаюсь я. – Будет чем заняться во время поездки в Техас.
Она смеется и бьет меня по плечу.
– НАСА что, не хочет платить за самолет? Не могу поверить!
– Ты же знаешь, что отец на это не согласился бы. Последние десять лет он гонял машину в мойку дважды в неделю, хотя мы пользуемся ей только несколько раз в год. Отец не собирается от нее избавляться. Так что он заставит нас загрузиться в машину и уехать отсюда. Навсегда.
Раскинув руки, Деб заключает меня в объятия, а я обнимаю и прижимаю ее к себе.
– Что же я буду без тебя делать? – тоскливо спрашивает она.
Я знаю, что этот вопрос не совсем риторический. По меньшей мере раз в неделю Деб стучится в мое окно, чтобы спрятаться от своих родителей. Они тоже скандалят. Может быть, все родители ссорятся, не знаю. Но родители Деб… их ссоры… страшнее. Гораздо яростнее. В моей голове эхом оседает звук кулака, пробивающего дверь из ДСП.
Они разбивают дочери сердце, а я пытаюсь, как могу, это исправить. Так было всегда. Будь то совместный перекус замороженным веганским йогуртом в «Пинкберри» или импровизированные ночные вечеринки, чтобы утешить Деб – или хотя бы отвлечь от переживаний, – это немного успокаивает мои нервы.
Я вздрагиваю всем телом, когда правда прорывается наружу. Иногда мне кажется, что лишь этот щит, которым я всегда прикрываюсь, держит меня на плаву. Кэл-затейник со всем разберется. Кэл-приятель всегда готов решить твои проблемы.
Я пытаюсь, но не могу себе даже представить, какой он, настоящий Кэл. У которого нет тщательно спланированного графика стримов и публикации контента, у кого есть четкое видение своего будущего – и которому не к кому обратиться за помощью.
И меньше всего я могу представить себя в таком месте, как Клир-Лэйк, штат Техас.
Я кладу голову Деб на плечо, пытаясь удержаться от слез. На этот раз у меня получается, поэтому набираюсь смелости, чтобы сказать ей:
– Я действительно буду скучать по тебе.
Я киваю в сторону пожарной лестницы, и Деб следует туда за мной. Мы занимаем обычные места, я – на несколько шагов выше нее, и ячейки кованой решетки, на которой я сижу, безбожно впиваются мне в задницу.
Дует принизывающий ветер, хотя стоит теплый весенний день, и моя прическа превращается в настоящий бардак.
Все просто чудесно.
Солнце почти село, но мы могли бы провести здесь целую ночь, мне все равно.
– Все изменится, – роняю я.
– Разве все так плохо? – не удержавшись, хохочет Деб.
Она закусывает губу, ее глаза подозрительно широко открыты и поблескивают. Я знаю, что Деб перемены бы не помешали. Дела у нее сейчас более или менее в порядке лишь потому, что она работает на кассе «Пэйпер Соурс»[10] – это позволяет ей избегать своей семьи большую часть дня или ночи, в зависимости от выбранной смены.
Я знаю, что Деб сбежала бы, если б могла, но от этого не станет лучше никому из нас. Я бы забрал ее с собой, чтобы в этой поездке рядом был человек, который не сводит меня с ума, как мама и папа.
– Возможно, все не так уж плохо, – боже, почему я сейчас плачу? – Деб промакивает глаза рукавом блузки. – Я наведаюсь к тебе, да и ты приедешь, когда сможешь. Ты ведь когда-нибудь вернешься в Бруклин, правда?
– Хм, наверное. – На самом деле я еще не думал о возвращении, потому что до этого даже не задумывался об отъезде.
Это уж слишком.
– Это уж слишком, – произношу я вслух.
– Обещай мне… – она указывает на мой телефон, – обещай мне, что не остановишься. Продолжай вести свои стримы. Ты же знаешь, насколько непостоянны фанаты. Если взять годичный отпуск… Боюсь, когда ты вернешься, выяснится, что возвращаться-то уже и не к чему.
Она права. Ее слова хлестко бьют меня по лицу, вновь пробуждая во мне пламя негодования. Ведь я тщательно распланировал следующие десять лет жизни. У меня стол завален брошюрами о разных колледжах, запланировано поступление на курсы подготовки к АОТ[11]. Я досконально продумал начало своей карьеры.
Если я уеду, пускай даже на год, то могу столько всего упустить!
– Я знаю, что это противоречит правилам и всему такому, – продолжает Деб, – но послушай: делай сюжеты обо всем, о чем только сможешь, пока «Стар-Вотч» силой не вырвет телефон из твоих рук.
Я ничего не могу сделать, чтобы изменить решение НАСА. Я ничего не могу сделать, чтобы отменить этот переезд. Единственное, чем я могу управлять, находится у меня в руках.
Искра бунтарства согревает мою душу. Это не самый умный ход, и он может навлечь на мою семью проблемы, но, возможно, в Клир-Лэйк, штат Техас, меня ждет история, которая жаждет, чтобы ее раскрыли.
ЭКСКЛЮЗИВНОЕ ИНТЕРВЬЮ. Дом семьи Такер приобрел репутацию места для вечеринок, когда дело касается встречи новых астронавтов, чествования заслуг или проведения торжеств. В этой серии мы посетим Грейс, Тони, Леона и Кэтрин Такер, чтобы взглянуть на их дом изнутри и узнать больше о тех жертвах, которые эта семья принесла ради проекта «Орфей». (Первый эфир 17.07.2019.)
– Добрый вечер всем нашим зрителям. Меня зовут Джош Фэрроу, и я хотел бы поприветствовать вас в новом выпуске «Падающих звезд». Сегодня я проведу для вас особенную экскурсию по дому семьи Такер. Но сначала, как мне кажется, было бы неплохо пообщаться с семьей астронавтов: Грейс Такер, ее мужем Тони и их детьми Леоном и Кэтрин. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как мы в последний раз беседовали, верно, Грейс?
– Да, и я не могу поверить, как много изменилось за столь короткое время. Хочу поблагодарить всех зрителей за помощь. Без вашей поддержки, тысяч звонков и электронных писем членам сената и конгресса… Скажем прямо: возможно, мы бы здесь сейчас не сидели.
– Что ж, я сам не сказал бы лучше. Итак, в прошлый визит сюда мы взяли небольшое интервью у Грейс на этом самом диване, но поговорили только о делах. А мне хотелось бы узнать больше о вашей семье. Леон, с такой матерью, как Грейс, тебе есть на кого равняться. Похоже, именно это ты по-своему и делаешь. Мы все знаем о твоем недюжинном таланте гимнаста – откровенно говоря, Тони как раз рассказал мне о твоей сегодняшней импровизированной тренировке в тренажерном зале. Не подумай, что я на тебя давлю, но некоторые из наших фанатов хотят знать, не увидим ли мы тебя в ближайшее время на соревнованиях?
– Я… не уверен. Раньше я лишь раз участвовал в спортивных состязаниях. Все еще ищу подходящего тренера. Кэт затащила меня в гимнастический центр в Хьюстоне сегодня утром, и я немного позанимался на кольцах, попрыгал на матах и… несколько раз приземлился лицом вниз. Сомневаюсь, что смогу выступить достойно.
– Мой брат слишком скромничает. Понимаете, в Индиане Леону было гарантировано место в элитной команде США по гимнастике в его возрастной группе. Но когда мы переехали сюда, нам всем было сложно вновь войти в нужный ритм. К тому же наша новая школа намного более продвинутая – я имею в виду в плане учебы. Если подытожить, мы уверены, что у него еще есть перспективы для выступления на соревнованиях.
– Приятно это слышать – и мне нравится, как вы поддерживаете друг друга. У нас с сестрой тоже разница в год, но между нами всегда было больше конкуренции, чем дружбы! Прежде чем уйти на перерыв, я хотел бы сообщить зрителям, что мы получили от фанатов несколько видеозаписей с тренировкой брата и сестры Такеров. Наши зрители могут увидеть их на «Стар-Вотч. TV». Там вы можете также прочитать нашу статью о том, как многообещающая карьера Леона на поприще гимнастики чуть было не оборвалась за несколько лет до возможного старта Олимпийских игр сборной США. Конечно, он не единственный член семьи, чья жизнь и карьера оказались затронуты миссией «Орфей». Купив полную подписку на «Стар-Вотч», вы получите доступ к новому мини-сериалу, в котором подробно рассказывается о членах семей наших астронавтов и мечтах, от которых им пришлось отказаться.
Глава 4
Выходные пролетают очень быстро. Слишком быстро. Несколько дней назад я и не думал, что покину свой уютный уголок: спальню с крошечной книжной полкой, двуспальной кроватью и магнитофоном. А теперь это вводит меня в настоящий ступор. Неужели я все-таки оставляю Бруклин?
– Послушай, приятель, – начинает папа.
Ненавижу, когда он меня так называет. Именно поэтому продолжаю дальше изучать свое блюдце с мороженым, по привычке болтая ногами, которые слегка прилипают к каменному полу.
Сколько себя помню, это кафе было неотъемлемой частью моей жизни. Здесь всегда подают одни и те же четыре вида фирменного мороженого. В отличие от большинства заведений Бруклина – по крайней мере, новой его части – это место без особых излишеств. Мороженое летом. Суп зимой. Обычно и то и другое действительно согревало мое сердце.
Однако сегодня тяжесть в моей груди слишком велика. Бывает такая боль, которую не может унять даже мороженое.
– Просто знай, что… Я все понимаю. Знаю, насколько это сложно. Мне пришлось расти в военной семье – родители возили меня с собой повсюду, и я возненавидел такую жизнь всеми фибрами души. Я сильно обижался на них за это и догадываюсь, что ты тоже чувствуешь обиду, но, надеюсь, однажды ты все поймешь.
– Я тоже надеюсь… – начинаю я, не зная, как выразить всю ту бурю чувств, что бушует у меня в груди… как преподнести это так, чтобы он хоть раз серьезно отнесся к моей работе. – Надеюсь, ты понимаешь, чего мне это стоит. Я знаю, ты всегда считал мои стримы просто хобби, и вряд ли твое мнение хоть как-то поменялось. Ты их даже не смотришь. А значит, не понимаешь, сколько времени я на них трачу. Ты не видишь всех папок, которые хранятся на моем жестком диске, – это портфолио, которое поможет мне поступить в школу журналистики, там все мои исследования для научных работ, чтобы оплатить обучение в колледже. Мне пришлось вкалывать в поте лица, чтобы привлечь подписчиков, поэтому просто взять и отказаться от всего сразу… это просто отстой.