Впрочем, предложение Павловича было встречено тихим возмущением. Дамы прижимали сумочки к груди, словно детей, и явно не собирались делиться с окружающими их содержимым. Оно и понятно. Предложение было полнейшей чушью.
Но я начал убеждаться, что именно Павел Дмитриевич приложил руку к этой пропаже. Хотел унизить меня публично, да?
Сейчас и посмотрим, кто посмеется последним.
Сделав вид, что соглашался с возмущением какой-то девицы и даже покивав для острастки, я принялся творить легкие вибрации. Практически не ощутимые, совершенно невидимые глазу, они были словно звуки, не входящие в спектр восприятия человеческого уха. Звук вроде бы и есть, даже тело на него реагирует, но ты его не слышишь. Так и с эфирными колебаниями.
Я работал предельно внимательно и аккуратно, чтобы ни один одаренный не заподозрил магии. Вообще-то в общественных местах ею было запрещено пользоваться, но поди поймай меня за руку.
Специально переместившись к столпившимся у столиков людям, я смешался с гостями. Слуги работали рядышком, и гости как раз отошли, чтобы не мешать поискам. Елена Салтыкова, кажется, и правда не была в курсе подставы: девушка нервно теребила запястье и кусала губы, представляя, какие кары ожидали ее в случае утраты реликвии.
Павел Дмитриевич с сестрами стояли здесь же, напряженно ожидая завершения поисков. Лева как раз принес «беллини» для Виктории. И, судя по улыбке девушки, с коктейлем он угадал.
— Ой, что-то мне шампанское в голову ударило, — проговорила стоявшая рядом со мной Голицына. — Нужно сделать паузу.
— Волшебная сила пузырьков, — беззаботно отозвалась княжна Гагарина и демонстративно сделала глоток игристого. Но затем поставила бокал на место. — Хотя ты права, Алла. Кажется, шампанское сегодня и правда коварное…
Дело было не в игристом. Нормальное там шампанское. Просто мои вибрации вызывали легкую расфокусировку сознания. Ровно для того, чтобы заставить человека сосредоточиться на собственных ощущениях, игнорируя окружающую действительность. Головокружение — идеальная маскировка.
Гагарина хотела было снова взяться за бокал, но оступилась и тихо вскрикнула. Павел Дмитриевич обернулся к ней и рефлекторно бросился на помощь.
Это был мой момент!
Я подхватил девушку одной рукой, одновременно слегка подтолкнув ее в сторону князя крови. А вторую, что была уже наготове, поместил ей за спину, мимо юбок ее пышного платья, словно хотел поддержать падавшую даму. Одно едва заметное движение — и браслет соскользнул из моей ладони в карман Павла Дмитриевича ровно в тот момент, когда Гагарина оказалась в его объятиях.
— Ох! Прошу прошения, ваше высочество, — княжна томно похлопала ресницами, что, впрочем, явно потешило эго Павловича. — Я такая неуклюжая…
— Полагаю, вам лучше присесть. Здесь так душно. Позволите сопроводить вас к дивану?
Я аккуратно снизил вибрации эфира — выключать их резко тоже нехорошо и может вызывать подозрения, если сознание слишком быстро придет в норму. Так что я с минуту подержал слабые вибрации и лишь затем снял эффект полностью.
Теперь можно запасаться попкорном и наблюдать. Видят боги, я хотел увидеть, как вытянется физиономия Павла Дмитриевича, когда он обнаружит браслет в собственном кармане. Заодно и поглядим, как теперь он будет выкручиваться…
— Так я могу рассчитывать на второй танец, Екатерина Дмитриевна?
От моего голоса Кати вздрогнула. Краем глаза я увидел, что ее братец проводил Гагарину до диванчика и сейчас возвращался к сестрам. Он едва заметно ухмыльнулся, поглядев мне в глаза. Значит, еще не проверил свои карманы.
— Второй танец — это уже намек на нечто серьезное, ваша светлость, — отозвалась Кати.
— Я не шутил, когда говорил, что попытаюсь вам помочь.
— И откуда же такая благотворительность, с учетом того, как к вам относится мой брат?
— Оттуда, что я не ровняю всех под одну гребенку, ваше высочество, — сухо отозвался я. — Ваш брат — не вы. И его попытки меня унизить говорят нелестно только о нем самом.
Девушка обернулась ко мне и коротк кивнула.
— Следующий танец — ваш…
— Благодарю.
Я отошел в сторону и попросил у проходившего мимо официанта еще сока. Тот вымученно улыбнулся — тоже нервничал из-за пропажи. Но стакан вишневого напитка принес быстро и снова умчался на помощь с поисками.
Гости начинали раздражаться — интрига затянулась.
Я переместился в полутемную нишу и наблюдал за происходящим из полумрака. И, кажется, дождался…
Павел Дмитриевич о чем-то переговаривался с Викторией, она что-то у него спросила, он потянулся к карману… И замер, побледнев еще сильнее. В глазах промелькнуло удивление, но оно резко сменилось страхом. Князь крови принялся исподтишка озираться по сторонам, словно искал меня. Увидел, встретился со мной взглядом, а я с дежурной светской улыбкой приподнял бокал. Словно просто ответил вниманием на внимание.
О, это было роскошно!
Первым порывом Павловича было броситься ко мне, но он осекся. Вокруг полно народу, все обязательно увидят и услышат, а потом еще и додумают сверху. Он наградил меня испепеляющим взглядом, я в недоумении приподнял брови… А затем Павел Дмитриевич направился прямиком к графу Салыткову. Жестом попросил его отойти на пару слов, и они переместились в затемненную нишу.
Значит, сговор мог иметь место. Что и требовалось доказать.
Попытка меня опозорить провалилась, но я не сомневался, что будут новые. По крайней мере, до тех пор, пока я не получу Черный Алмаз официально. После этого подорвать мой авторитет будет сложнее, да и мне будет больше сходить с рук.
Сергей Николаевич вышел в зал и, взяв микрофон, поднял вверх браслет.
— Реликвия нашлась! — оповестил Салтыков и продемонстрировал украшение. — Почтенные гости, нижайше просим у вас прощения за сие недоразумение. Увы, замок украшения сломался… А сейчас — особые напитки в честь нашего праздника!
Судя по вздохам облегчения и разочарования, у половины приглашенных отлегло от сердца, а вторая сожалела, что остросюжетного развития событий так и не случилось. Тем временем слуги испарились, словно их и не было в зале, а официанты начали разносить бокалы с изумрудно-зеленой жидкостью.
Я вежливо принял угощение и принюхался. Что-то слабоалкогольное и пахло мятой. Забавным элементом на каждом высоком бокале было надетое на ножку колечко с зеленым камнем.
— За Елену Николаевну!
— За ее сиятельство!
— За Салтыковых!
Я поднял бокал вместе со всеми, но пить не стал и поставил его на столик, как только снова полилась танцевальная музыка. Инцидент был исчерпан, и люди поспешили снять стресс физнагрузками на танцполе. Как раз начался вальс в современной обработке, и я поспешил к Кати.
— Екатерина Дмитриевна, могу ли я пригласить вас на танец?
Ее братец едва не прошел дырку у меня на переносице. Но Кати любезно мне улыбнулась и подала руку.
— Разумеется, Алексей Иоаннович. Вы прекрасный партнер.
— Екатерина… — попытался воспрепятствовать Павел Дмитриевич.
Девушка резко обернулась, и от нее повеяло такой мощной невыраженной агрессией, что братишка на миг стушевался.
— В чем дело, Павел? Или ты желаешь распугать всех моих кавалеров? Как же вы с отцом планируете меня выдать, если не показываете товар лицом?
Кажется, у меня появилась союзница в стане Павловичей. По крайней мере, ситуационная союзница.
— Помни, что обещала танцы графу Салтыкову и князю Шаховскому.
— Конечно, я помню, братец, — чарующе улыбнулась она и позволила мне увести себя в середину зала.
Щадя ноги девушки, я закружил ее в более расслабленной форме вальса.
— Так что же за некий особый вариант, который вы хотите мне предложить? — Спросила она, с улыбкой переглядываясь с остальными танцующими парочками. Молодец, поняла, что переговоры следовало вести тайно.
— Кто из вашей семьи пойдет служить в Спецкорпус? — спросил я, перехватив ее покрепче за талию.
Девушка снова вздрогнула, когда моя рука скользнула у нее по спине.
— Павел.
— Наследник?
— Это престижно. А вы, должно быть, уже поняли, что моих отца и брата заботят лишь вопросы престижа.
Я улыбнулся.
— Если я все понял верно, у вас с братом одинаковый ранг. Сапфир.
— Да, — отозвалась Кати. — У Виктории — Рубин, ее не рассматривали. Впрочем, меня тоже…
— Тем не менее вы можете претендовать на место в Спецкорпусе, — шепнул я ей на ухо. — Рангом и силой вы равны брату. Значит, рекрутерам не принципиально, кто из вас двоих будет представлять семью…
Кати лишь печально усмехнулась.
— Чтобы заявить рекрутерам о своих намерениях, сперва нужно предстать перед ними, — сказала девушка. — Увы, я не имею права выезжать без сопровождения. И, поверьте мне, отец и брат не допустят, чтобы я записалась. У них на меня иные планы…
— Но вы сами хотели бы?
Она задумалась.
— Я не в том положении, чтобы выбирать. У меня и альтернатив-то нет. Я благодарна вам за заботу, ваша светлость. Меня действительно тронуло, что вы проявили такое участие. Но… Мне не позволят.
Я ловко подхватил девушку так, что ее ножки оторвались от пола. Она охнула и рассмеялась.
— Не позволят, если вы расскажете о своих планах, дорогая Кати, — лукаво улыбнулся я. — Но если получится добраться до рекрутеров, записаться и уладить все формальности до того, как ваши родственники узнают…
— Меня отлучат от семьи.
— Спецкорпус предоставляет жилье курсантам и оплачивает содержание. На сумки «Меркурия», конечно, не хватит, но прожить можно. Тем более что со временем родня смягчится. Особенно если вы продемонстрируете успехи и защитите честь фамилии.
Сейчас я подбивал ее на чудовищно рискованный шаг. Я видел по глазам Кати, что она загорелась этой идеей. И сейчас, охваченная мечтами о свободной жизни, она показалась мне еще красивее.
— Стесненные средства меня не пугают, — ответила она. — Но я не смогу вырваться сама, Алексей Иоаннович. А все слуги шпионят и докладывают отцу о каждом моем шаге…