Нервы Гвента испытали ещё одно потрясение. Роджер Ситон управляет миром – «Я стану властелином мира!», снова и снова звучало в его мозгу, вызывая неприятный холодок. Он собрал вместе все нити собственного здравомыслия и вложил его в строгие слова.
– Всё это чушь! – сказал он как можно жёстче. – Он – никакой не бог! Боюсь, вы о нём слишком много думали, мисс, эээ…
– Сорисо, – мягко закончила Манелла. – Манелла Сорисо.
– Спасибо! – И Гвент полез за спасительной сигарой в карман. – У вас очаровательное имя! Да, поверьте, вы слишком много о нём думаете!
– И вы говорите мне это? Но разве вы не его друг?
В её голосе прозвучал упрёк. Однако Гвент теперь почти уже возвратил себе прежнее самообладание.
– Нет, я едва ли друг ему, – отвечал он. – Друг – это слово значительное, оно подразумевает больше, чем многие люди в него вкладывают. Я лишь его знакомый, встречался с ним несколько раз и знаю, что некоторое время он работал на Эдисона, и на этом почти всё. И ещё я думаю – я полагаю, – что видел его в доме одной очень богатой леди в Нью-Йорке, мисс Роял…
– Ах! – воскликнула Манелла. – Так это ведь имя той удивительной женщины, которая приезжала сюда!
Гвент продолжил, не скрывая.
– Она тоже очень умна, она также изобретатель и учёный, и если это она здесь побывала (а я уверен, что это так!), то, возможно, по той причине, что она хотела задать ему некий вопрос или испросить его мнения касательно сложных научных изысканий…
Манелла прищёлкнула пальцами, словно кастаньетами.
– Ах, ба! Вовсе нет! Никакие научные изыскания не способны вытащить женщину на улицу, под лунный свет, всю в мягком белом и в бриллиантах навстречу к мужчине! Никакие трудности, кроме желания соблазнить его и заставить полюбить! Да! Вот как оно было, я начинаю понимать! А вы, если вы не его друг, зачем тогда вы здесь?
Гвент начинал терять терпение с этой неугомонной красоткой.
– Я приехал повидаться с ним по его личной деловой просьбе. Наше дело улажено, и завтра я уезжаю.
Манелла молчала. Тихое потрескивание цикады, прятавшейся в зарослях мирта, придавало монотонную прелесть этой тишине.
Движимый внезапным порывом, которого он и сам не смог бы себе объяснить, Гвент отважился дать ей маленький отеческий совет.
– Только не обижайтесь на то, что я вам сейчас скажу, – медленно начал он. – Вы для меня всего лишь дитя, так что я беру на себя смелость говорить с вами, как с ребёнком. Не тратьте своё время и свою душу на того человека, которого вы называете «богом». Он не больший бог, чем я. Но я скажу вам одну вещь: он опасный субъект!
Огромные глаза Манеллы широко распахнулись, словно звёзды во тьме.
– Опасный? Как это? Я не понимаю!..
– Опасный! – повторил Гвент, покачивая головой. – Вероятно, не для вас, потому что вы, может быть, и не стали бы возражать, если бы он вас убил, после того как вначале поцеловал бы! Ох да, я знаю женское сердце! Господь сотворил вас доверчивыми созданиями, готовыми отдать свою жизнь ради ласки. Вы – как раз из таких, вы бы охотно превратились в коврик для ног Ситона, чтобы он вытирал об вас свои башмаки. Я не говорю, что он в этом смысле опасен, потому что даже если бы я так считал, то вы не согласились бы с этим. Нет, я имею в виду, что он сам для себя представляет опасность до такой степени, что готов рисковать своей жизнью…
На этом он остановился, угадав внезапный ужас в прекрасных глазах, что смотрели на него.
– Жизнью! – и голос Манеллы задрожал. – Вы думаете, он здесь для того, чтобы покончить с собой…
– Нет-нет, слава Богу, он не собирается себя убивать, – раздражённо сказал Гвент. – Он не так глуп! Послушайте меня и постарайтесь быть разумной девочкой! Этот человек помешан на изобретении – на научном открытии, – которое может ему навредить; я не говорю, что это непременно случится, но только, что это возможно. Вы ведь слышали о бомбах, так? Которые программируют на взрыв в определённый момент?
Манелла кивнула, губы её дрожали, и она нервно сжимала руки на груди.
– Вот! Я верю, но не могу сказать наверняка, что он придумал нечто намного худшее! – выразительно сказал Гвент. – И по этой причине он принял решение жить здесь, на холме, в «хижине смертника» и подальше от всех. Понимаете? И, конечно, в любой момент может произойти что угодно. Он достаточно мужественный и не принадлежит к тому сорту людей, кто втягивает прочих в неприятности, – вот почему он живёт здесь в одиночестве. Теперь вы всё знаете! Так что можете отбросить прочь свои романтические фантазии о его влюблённости! Это как раз было бы для него весьма полезно! Любовь могла бы избавить его от нынешней одержимости. Фактически, лучше всего для него будет, если вам удастся вызвать в нём ответную любовь к вам!
Она слегка вскрикнула.
– Ко мне?
– Да, к вам! А почему нет? Почему бы вам это не устроить? Красавица вроде вас справилась бы с этим меньше чем за неделю!
Она печально покачала головой.
– Вы его не знаете! – сказала она. – Однако он знает!
– Знает что?
– Что я его люблю! – Она взмахнула руками в отчаянии. – Что я его люблю!
– Ах, как жаль! – сказал Гвент. – Мужчины – любопытные монстры в своих любовных аппетитах; они вечно отказываются от предложенного блюда и просят то, чего нет в меню. Вам следовало претвориться, что вы его ненавидите!
– Я не могу претворяться в этом! – сказала Манелла грустно. – Но если бы я и могла, то это ничего бы не изменило. Он не желает никаких женщин.
– Неужели? – Гвента позабавил тот странный вид, с которым она это сказала. – Что ж, значит, он уникальный мужчина! Всё это вздор, моё дорогое дитя! Может, он ещё и воет на луну?
– Как это? – спросила она задумчиво.
– Выть на луну? Просто от жажды заполучить недоступное. Многие мужчины так делают. Но все они перебесятся и удовольствуются чем-то иным.
– Он никогда не удовольствуется! – сказала она. – Если она – эта женщина, которая здесь была, – луна, то он будет хотеть её всегда. Даже я хочу её!
– Вы? – воскликнул поражённый Гвент.
– Да! Я хочу снова её увидеть! – На её лице появилось озадаченное выражение. – С тех пор как она беседовала со мной, я не могу выкинуть её из головы! Она просто захватила меня – да! – одной из своих крошечных беленьких ручек! Немного есть подобных ей женщин! Женщин, которые держат души прочих людей, как узников в заключении, пока не пожелают выпустить их на волю!
Мистер сенатор Гвент был несколько сконфужен. Эта темноглазая испанская красавица с её романтическими взглядами уже начинала ему надоедать. Если бы она встретилась ему в книге, то он бы высмеял автора за выдумку столь неправдоподобного персонажа, но, контактируя с ней в реальности, он не мог подобрать подходящих слов. Особенно, поскольку сам он прекрасно знал о мистической «хватке» Морганы Роял из опыта тех, на кого она распространяла своё влияние вблизи или издали. После нескольких секунд раздумий он ответил:
– Да, признаюсь, немного есть женщин, подобных ей, и чем их меньше, тем лучше, по-моему. Ну а теперь, мисс Манелла Сорисо, запомните хорошенько то, что я вам скажу! Не думайте о том, что вас может «захватить» кто-то, кроме любимого человека или мужа! Понятно? Играйте в игру! С такой внешностью это нетрудно! Отвоюйте своего «бога» у громовержца, пока он не начал сеять разрушение при помощи него со своего миниатюрного Олимпа. Если ему нужна «луна» (а может быть, и не нужна!), то он не откажется и от звезды – это тоже неплохая вещь. Теперь серьёзно! – И Гвент отломил кончик сигары и осторожно положил руку ей на плечо: – Будьте хорошей девочкой и подумайте о том, что я вам сказал. Жените его на себе, если сможете! Вы его этим спасёте!
Поражённая Манелла осмотрелась вокруг себя во тьме. Сверкающий маленький нимб из светлячков плясал над её головой, как сеть из бриллиантов.
– О, вы говорите странные вещи! Вы забываете, что я бедная девушка и денег у меня нет…
– У него тоже, – и Гвент кратко хихикнул, – но он завтра же мог бы заработать миллионы долларов, если бы захотел. Имея на попечении одного лишь себя, он не хочет! Если бы у него были вы, то его мнение бы изменилось. Ситон – не тот мужчина, который будет держать жену в дурных условиях. Говорю вам, вы можете стать его женой. Вы можете спасти ему жизнь!
Она нервно сжимала руки. Лёгкий вздох сорвался с её губ.
– Ох! Пресвятая Мадонна! Спасти ему жизнь! Но красота его не трогает! Он видит её и смеётся, но остаётся к ней равнодушным!
Гвент смотрел на неё в замешательстве, сам толком не зная, как вести себя в этом деле, которое сам начал. По правде сказать, нервы его были натянуты до предела после холодного, расчётливого и, казалось, бездушного заверения Ситона в том, что он обладает силой, достаточной для уничтожения целого народа при желании; и всевозможные неприятные обрывки научной информации, вычитанные в книгах и монографиях, живо представали перед его разумом в тот самый момент, когда он скорее предпочёл бы о них позабыть. Например, «один фунт радиоактивного вещества, если его удастся выделить в ближайшее время, мог бы сравниться по мощности со ста пятьюдесятью тоннами динамита». Этот научный факт застрял у него в мозгу, словно кость в горле, вызывая чувство удушья. Затем слова одного из нью-йоркских гневных проповедников прокатились ему по ушам: «Этот мир будет разрушен не рукою Господа, а алчной и дьявольской симуляцией больного человека!» Ещё одна приятная мысль! Он ощутил себя бедным слабым дураком, пытаясь выставить девичью красоту, девичью любовь в качестве барьера между разрушительной мощью, созданной ужасающим человеческим намерением; это было похоже на старую историю о шотландке, которая упиралась тонкими руками в огромные ворота, чтобы удержать потенциальных убийц короля.
– Красота его не трогает! – повторила Манелла.
Она была права. Ничто не могло отвлечь Роджера Ситона от той цели, которую он себе однажды наметил. Что такое для него красота? Просто «случайное соединение атомов», временно воплотившееся в одном человеке. Что такое девушка? Просто молодая «самка человека» – не более