«Уладу Нарпаду Анубандхам». Там сердце-центр описывается следующим образом:
18. В центре груди, между грудной клеткой и желудком, находятся шесть центров, окрашенных в разные цвета. Один из них, похожий на внутренность бутона водяной лилии, расположен на два пальца правее [середины]. Это — сердце.
19. Он перевернут, и в нем имеется крошечное отверстие, наполненное непроницаемой тьмой [невежеством], а также желаниями и т. п. Все главные энергетические каналы (нади) зависят от него. Это место обитания пран, ума и света [сознания].
Прочитав стих из «Шри Рамана Гиты» и вспомнив стихи из «Уладу Нарпаду Анубандхам», я почувствовал, как внутри меня созрело огромное желание, чтобы Бхагаван коснулся меня и дал мне непосредственное переживание этого сердца-лотоса.
Поглощенный чтением Гиты, я забыл пойти в столовую позавтракать. Позже я узнал, что Бхагаван заметил мое отсутствие. Когда он вышел на утреннюю прогулку после кофе, я последовал за ним. Я сказал: «Бхагаван, Бхагаван, прошу вас, коснитесь своим благословенным пальцем нужного места на моей груди, чтобы я мог получить непосредственное видение сердца-лотоса».
Шри Бхагаван улыбнулся и сказал: «Не думай об этом. Это всего лишь представление ума».
Его ответ меня не удовлетворил. Я подумал: «Если это всего лишь представление, почему оно так тщательно прорабатывается в двух книгах?» Я продолжал идти за Бхагаваном. Он повернулся ко мне и спросил, чего еще я хочу. «Бхагаван, — сказал я, — я хочу, чтобы вы развеяли мои сомнения».
«Очень хорошо, — сказал он, — вернись в столовую и выпей свой кофе. После этого можешь подождать меня в холле для медитаций. Там ты сможешь спросить меня о чем хочешь». Не обращая внимания на его слова, я продолжал следовать за ним.
Шри Бхагаван снова обернулся ко мне и спросил: «Почему ты все еще идешь за мной?»
Продолжая идти, я сказав: «Здесь нет ни „приходящего“, ни „уходящего».
«Почему ты не можешь задать все эти вопросы в холле, когда я вернусь?» — спросил Шри Бхагаван.
«Я стесняюсь задавать эти вопросы, когда вокруг так много людей».
Шри Бхагаван прикоснулся указательным пальцем правой руки к кончику носа. «Вот как! Нет „я“, которое приходит, и нет „я“, которое уходит. Откуда же взялось это стеснительное „я“?»
Поверженный его ответом, я выпалил: «Кто осмелится препираться с вами? Можно только хранить молчание и лежать ничком без движения у ваших стоп, сдерживая и дыхание, и слова!» Шри Бхагаван, чья улыбка сияла добротой, а правая рука была вознесена в чинмудре (традиционном жесте благословения), ответил: «Это всё! Только это есть!»
Я вернулся, пошел в столовую, и с тех пор никогда больше не поднимал этот вопрос. И все же видение сердца-лотоса у меня вскоре случилось после возвращения в Мадурай.
С начала 1935 г., вскоре после этого незабываемого опыта во время джаянти в 1934 г., я мысленно повторял мантру «Рама» все время, свободное от работы и сна. В эти моменты я ощущал вибрации мантры, но вначале не понимал, из какого места в теле они исходят. Каждую ночь я старался ухватить этот короткий промежуток времени между последним моментом бодрствования и первым моментом неосознанного сна. То же самое я делал при пробуждении, когда сон сменялся бодрствованием.
По мере практики начала вырисовываться закономерная цепочка явлений. После того как я ложился, закрывал глаза и мысленно повторял мантру «Рама», окружающий мир исчезал и растворялся в моем теле. Тело в свою очередь растворялось в центре-сердце, и вибрация мантры была единственным ощущением, пока наконец не погружалась в сонное забытье. Утром, когда сон кончался, первая в бодрствующем состоянии вибрация мантры зарождалась в точке, где находился центр-сердце, и сразу же вслед за ним «появлялись» тело и окружающий мир[141].
Однажды после целого дня тяжелой работы я лег спать в 9 вечера. Я закрыл глаза, повторяя мантру «Рама», как обычно. Вместо темноты и забытья, которое обычно следовало после слияния с вибрацией мантры, я пережил нечто совершенно иное. Вибрация мантры слилась с безграничным и однородным океаном розового света, наполненным в каждой своей точке ощущением Бытия-Сознания и ничем более. Это переживание было подобно вспышке, и казалось, что оно вскоре исчезло; однако когда я проснулся, думая: «Какой странный сон!», я случайно взглянул на часы и обнаружил, что уже за полночь! Три часа затерялись в миге этого ярчайшего переживания.
Некоторое время спустя я встретился в ашраме с Садху Аруначалой (майором Чадвиком) и рассказал ему об этом переживании. Садху Аруначала сказал, что он тоже пережил нечто подобное, о чем сообщил Бхагавану. Бхагаван сказал ему, что это всего лишь видение и что его не следует путать с переживанием Я. Бхагаван добавил, что сияющий океан был не чем иным, как сплавом, так сказать, неведения сна и чистого света сознания Я.
В последующие ночи, закрывая глаза, я продолжал концентрироваться на точке, откуда возникает мантра-джапа, но это переживание так и не повторилось.
В одну из таких ночей у меня и было видение цветущей лилии (Сердце-Лотос) в центре-сердце. Она излучала золотистое сияние, которое наполняло мою грудь. Это было всего лишь видение, которое появилось, оставалось какое-то время, а затем исчезло; однако это было очень яркое переживание. Я знал, что это всего лишь умозрительная картина, но даже при этом мое сердце ликовало от того, что в конечном итоге Бхагаван выполнил мою просьбу и показал мне Сердце-Лотос, о котором говорится в писаниях. Конечно же, не это было целью моей садханы. Я все еще должен был много работать под руководством Бхагавана, пока наконец не достиг своей цели, своей победы — пребывания в бытии-осознавании чистого, недвижимого Я.
Я с новым рвением продолжал выполнять Рама-джапу до 1941 г. В октябре 1941 г. я получил приглашение на празднование Наваратри у храма Матери в Шри Раманашраме. В этом пригласительном письме Чиннасвами добавил, что его внук В. Ганешан, в настоящее время главный редактор The Mountain Path, которому в то время было пять лет, во время фестиваля должен был пройти церемонию Акшара-Абхьясам. В этот момент начинается обучение мальчика — торжественной передачей тамильского алфавита (акшара). Слово «акшара» также имеет эзотерическое значение: буквально — «слово» безмолвного учения Я.
Я сказал себе: «Разве я не дитя ашрама, как Ганешан? Я тоже получу свою Акшара-Абхьясам от моего Садгуру Бхагавана Махарши».
Когда я прибыл в ашрам, Шантаммал вернула мне мою «Рибху-гиту». Она сказала, что однажды Шри Бхагаван взял у нее эту книгу и своей собственной благословенной рукой исправил около сотни опечаток. Какая редкая удача для меня!
В благоприятный день Виджаядасами (последний день фестиваля Наваратри) я стоял перед Бхагаваном, держа в руке эту книгу. Когда он спросил, что я держу я дал книгу ему в руки. Я сказал: «Бхагаван, выберите для меня самый важный отрывок для ежедневного чтения». Шри Бхагаван открыл книгу и показал мне двадцать шестую главу со словами: «Чтение этой главы — само по себе самадхи».
Я простерся перед ним и взял книгу, этот драгоценный дар, из благословенных рук самого Шри Бхагавана. Эта книга была ценным дополнением к двум предыдущим подаркам, полученным мной в 1930 г.: «Аруначала Стути Панчакам» и «Шри Рамана Стути Панчакам».
Я читал «Рибху-гиту» ежедневно, пока не выучил наизусть все сорок пять стихов двадцать шестой главы. Позже непрерывное повторение стихов стало естественным для меня. Я продолжал выполнять эту садхану вплоть до одного из более поздних визитов в Шри Раманашрам.
В августе 1946 г., во время одного из моих визитов, я простерся перед Бхагаваном в тот момент, когда он возвращался в ашрам после утренней прогулки. Шри Бхагаван, у которого был ревматизм и болели колени, слегка пошатнулся, так как я неожиданно преградил ему дорогу. Он с некоторым усилием восстановил равновесие, остановился и раздосадованно сказал мне: «Что за наказание! Люди падают передо мной в самые неподходящие моменты!»
Мне стало очень стыдно, и я тут же попросил прощения. Он сразу же смягчился, на его лице засияла благосклонная улыбка. Он спросил: «Чего ты хочешь?»
Я собрался с духом и ответил: «Вашей Милостью, Бхагаван, я испытал переживание Я. Прошу вас, скажите, как сделать так, чтобы во время сна я был в непрерывном кевала-нирвикальпа-самадхи, а все остальное время — в сахаджа-нирвикальпа-самадхи?»
Шри Бхагаван ответил: «Ты не можешь ничего делать, пока спишь. Все остальное время ты должен усердно практиковать вопрошание „Кто я?“ Зрелый плод, который ты желаешь получить, упадет в твои руки сам собой».
Получив это благословение, я также получил свою окончательную упадешу из благословенных уст моего возлюбленного Господа и Учителя, Садгуру Раманы. Мне больше нечего было просить у него. Я знал, что должен много работать, чтобы достичь своей цели, и что ничего другого мне не остается.
Шестидесятилетие Раманы Махарши праздновалось с широким размахом во время джаянти 1939 г. Ашрам кормил множество бедняков в течение трех дней, включая день джаянти. Преданные со всех концов Индии и со всех уголков мира собрались в ашраме для празднования. В то время горячо обсуждалось строительство большого традиционного гранитного храма над самадхи матери (Раманы Махарши). Сложились две противоположные точки зрения, но сам Бхагаван, как обычно, никак не высказывался по этому вопросу и не присоединялся ни к одной из сторон. Чиннасвами, управляющий ашрамом, намеревался построить храм. Его поддерживали старые ученики Ганапати Муни, такие как Г. Самбашива Рао, Воруганти Венкатакришная (автор биографии Бхагавана на языке телугу), профессор Суббарамайя и несколько других. Но было также сильное сопротивление со стороны довольно большой группы, состоявшей из других преданных Шри Бхагавана. Эта группа настаивала на том, что главной целью