упадешу?
В: Было бы очень хорошо, если бы садху общались с людьми и изменяли их.
М: Для джняни нет «других», поэтому для него нет и общения.
Иногда Махарши соглашался, только ради своих преданных, что «другие» существуют и у них есть проблемы. Но он не чувствовал позыва идти и делать что-либо для них, потому что, как я уже упоминал, он считал, что джняни без усилий излучает свою милость на весь мир. По его мнению, преданные должны стремиться к Я-реализации, вместо того чтобы беспокоиться о судьбах мира, поскольку, как только они достигнут этого состояния, их собственная мауна, которая суть милость, излучаемая посредством безмолвия, будет помогать миру.
В: Что будет с миром?
М: Мир!
В: В мире многое происходит. Что же будет?
М: Узнали ли вы причины своих собственных несчастий, прежде чем выяснять причины чужих страданий?
В: Но вы всегда отвечаете безмолвием на такие вопросы!
М: Безмолвием можно воздействовать на весь мир.
Махарши придерживался ведантических взглядов о том, что индивидуальное «я» не существует и все, что мы воспринимаем, тоже нереально. Естественное следствие из этого, на которое он указывал тем, кто волновался о проблемах мира, — мир и все его проблемы исчезнут одновременно с исчезновением индивидуального «я».
Махарши говорил духовным искателям, что если они хотят пережить состояние, в котором ложное «я» отсутствует, они должны вопрошать себя: «Кто я?» и пытаться выяснить, что есть это «я» и откуда оно появилось. Из ответов Махарши я сделал вывод, что человек должен проводить это исследование следующим образом: сначала он должен задать себе вопрос, а затем зафиксировать внимание на том месте, откуда возникает этот вопрос. Мысль следует направить туда. Если это сделано, пелена будет сорвана и засияет свет Я. Это метод духовной практики. В то же самое время, с целью устранить препятствия не-Я (анатмы), следует упрочиться в состоянии непривязанности [вайрагья]. Для самого Махарши не было необходимости нарабатывать состояние непривязанности, поскольку оно было естественным для него, но духовным искателям, пытающимся практиковать вопрошание себя, следует взрастить в себе непривязанность.
Один человек, практиковавший вопрошание себя, задавая себе вопрос «Кто я? Кто я?», не добился никакого прогресса. Более того, он начал испытывать страх. Когда он рассказал Махарши о своих затруднениях, Махарши ответил: «Чтобы получить результат, не следует полагаться лишь на буддхи (различающий интеллект), нужно соединять его с твердым убеждением (бхавана). „Я есть“: тот, у кого возникла эта мысль, — то же Я, чистое сознание. С таким чувством следует погружаться вглубь и „ухватить“ это переживание».
Во время моего визита в ашрам я записал несколько бесед Махарши с посетителями на тему вопрошания себя. Послушаем самого Махарши, его объяснение, как должна осуществляться практика вопрошания себя:
В: Кто я? К кому обращен вопрос?
М: Вопрос обращен к индивидуальному «я». Он не обращен кАтману.
В: Должен ли я говорить «я есть Шива» наряду с вопрошанием «Кто я?». Мне не следует говорить «Я не есть ум, интеллект, тело и т. д.»?
М: При вопрошании вы не должны давать ответы уму. Дозволен лишь ответ, приходящий изнутри. Ответ индивидуального «я» не реален. Продолжайте вопрошать, пока не получите ответ методом джняна-марги (пути знания). Это вопрошание называется медитацией. Пассивный, исполненный покоя и знания опыт, который порождается этим состоянием, есть джняна.
В: Кто я? Откуда [я]? Нужно ли постоянно выполнять эту джапу умом, или нужно задать уму этот вопрос один или два раза, затем глубоко погрузиться туда, где находится корень «я», и там остановить все мысли о мире?
М: Не нужно выполнять джапу «Кто я? Кто я?». Задав уму этот вопрос один раз, нужно искать корень «я» и остановить прочие мысли. Если человека зовут Десай, он не должен повторять «я Десай, я Десай». Точно так же повторение таких фраз, как «я Брахман, я Брахман», не является необходимым. Во всех садханах ум должен быть тихим, но при выполнении джапы ум не будет таковым. Вместо того чтобы практиковать таким образом, тот, кто видит ум, то есть свидетель, должен быть познан в форме Брахмана, а Брахман должен быть познан как свидетель.
В: Согласно вашим учениям, когда человек осуществляет поиск «Я», переживает ли он состояние свидетеля?
М: Да.
В: После этого, если уничтожить видимое, свидетель становится формой Брахмана.
М: Правильно.
В: Следует ли регулярно практиковать пранаяму или нет? И вместе с ней следует ли задавать вопрос «Кто я?». И в процессе вопрошания следует ли удерживать внимание на вдохе и выдохе?
М:Пранаяма не является абсолютно необходимой. Если человек может вопрошать «Кто я?», не удерживая внимания на дыхании, это гораздо лучше. Пранаяма — для тех, кто не может сосредоточивать ум другими способами. Когда сила ума увеличится, пранаяма будет не нужна. Основная функция пранаямы — предоставить вожжи для управления умом, который подобен лошади.
В: Что вы думаете по поводу сиддх (сверхъестественных способностей)?
М: Я-реализация — величайшая из сиддх.
В: Когда я думаю «Кто я?», я не получаю никакого ответа изнутри.
М: Это утверждение неверно. Если вы будете хорошо искать, вы обнаружите, что «я», которое пытается найти ответ, потом перестанет существовать. Когда вы оставите мысли об имени и форме, вы будете погружаться все глубже и глубже внутрь.
В: Если бы я избавился от всех мыслей, смог бы я тогда медитировать надлежащим образом?
М: Вначале это хорошо. Но когда ваше притяжение к Я станет сильнее, начнется настоящее вопрошание себя. В этот момент все ваши усилия остановятся и возникнет новое состояние.
В: Можно ли выполнять садхану вопрошания себя дома, или нужно уходить из дома?
М: Вы в доме или дом в вас? Будьте там, где вы есть.
В: Тогда я могу оставаться в доме.
М: Не это имеется в виду. Я имею в виду, что вы должны пребывать в своей истинной природе. Вы не в доме, но дом, так же как и мир, в Вас. Домовладелец, который верит, что он не домовладелец, несмотря на то что он остается в доме, — отрекшийся. Представьте себе спящего в поезде. Движется поезд или стоит, меняют ли локомотив — для него нет никакой разницы. Точно так же по-настоящему упроченный в Атмане знает, что ничего не происходит в этом мире и ничто никогда не разрушается. Нам кажется, что что-то происходит, только тогда, когда мы находимся в состоянии праматы, знающего. Это состояние не есть наша истинная природа. Для джняни, отринувшего идею «знающего», ничто никогда не происходит[150].
В: Может ли живущий в миру достичь освобождения?
М: Почему вы принимаете как должное то, что живете в миру? Если бы вы приняли саньясу, у вас была бы похожая мысль: «Я саньясин». Куда бы вы ни пошли, ваш ум непременно будет с вами. Корень всех мыслей — индивидуальное «я», посредством его познается мир. Вы верите, что вы мирской человек, из-за того же самого «я». Следовательно, ум нужно исправить. Если умом можно заняться в джунглях, почему нельзя заняться им дома? Как только ум исправлен, обстоятельства тоже изменятся. Когда вы делаете дела и когда вы оставляете дела, чувство «я» не должно вмешиваться.
Желание само по себе связанность. Если ваша судьба предусматривает деятельность, вы должны заниматься делами, но их следует делать без ахамкары. И если в вашей прарабдхе (судьбе) есть бездеятельность, это тоже нужно принять без ахамкары.
В: Необходим ли Гуру для получения такого знания?
М: Если нужно достичь какого-либо знания, Гуру необходим. Но на этом пути мы должны забыть все, что узнали. Когда сгорает камфора, ничего не остается. Ум должен быть как камфора. При поиске Я ум должен сгореть. Тогда не останется таких понятий, как «внутри» или «снаружи».
В: Необходимы ли четыре ашрамы (стадии жизни)[151]?
М: Первые три ашрамы необходимы для повседневной жизни, но в них следует жить так, чтобы жизнь не противоречила Самопознанию.
В: Тогда что вы скажете о саньясе (четвертой ашраме)?
М:Саньяса не означает просто взять палку и сосуд для воды и пойти попрошайничать. Считается, что в стадии домовладельца (вторая ашрама) следует служить, в стадии ванапрастхи (третья ашрама) — выполнять тапас, и в результате этого тапаса приходит саньяса. Саньясу следует понимать как внутреннее состояние. Внешнее облачение не важно.
Однажды, на второй неделе моего пребывания в Шри Раманашраме, я стоял у северных ворот, от которых тропа идет на гору. Со мной был преданный, накануне вернувшийся из ашрама Шри Ауробиндо. Был вечер, и Шри Махарши проходил мимо нас по этой тропе, возвращаясь со своей обычной вечерней прогулки. Я хотел узнать его мнение о теории творения, и присутствие преданного, вернувшегося из ашрама Шри Ауробиндо, побудило меня сослаться на взгляды Шри Ауробиндо. Я могу сказать, что хорошо знаком с философией Шри Ауробиндо, так как во время моих поездок к нему примерно двадцать пять лет назад я свободно обсуждал с ним эти духовные вопросы. Чтобы начать разговор, я спросил Махарши, придерживается ли он ведантических представлений о творении, которые провозглашал Ади Шанкарачарья. После этого разговор перешел на обсуждение мировоззрения Шри Ауробиндо.