— Дорогой мой! — пробормотало существо, подходя ближе. — Ты не представляешь, как мы радуемся каждому новичку! Здесь они бывают так редко!
— Кто вы? — спросил Роман, делая шаг вперед и в сторону, туда, где давивший на него потолок слегка повышался и позволял выпрямиться во весь рост, обеспечив ему более полную свободу движений. Существо, заметив это, сразу же предусмотрительно отодвинулось назад, словно не ожидало от Романа ничего хорошего.
— Кто я? Ну, разумеется, твой комендант! Твой персональный комендант! Здесь, в отстойнике, каждый заключенный имеет своего собственного коменданта, который обязан не спускать с него глаз ни днем, ни ночью!
Комендант закрепил факел недалеко от двери, отступил назад, и лишь теперь, когда свет факела перестал бить в глаза, Роман смог его как следует рассмотреть. Больше всего он походил на снежную бабу. Лунообразное лицо существа сияло постоянной нестираемой улыбкой.
Он доставал Роману едва ли до пояса и вряд ли мог представлять какую-нибудь серьезную угрозу, хотя Роман давно понял, что внешний вид здешних существ ничего не говорит об их силе и ловкости. Но, похоже, комендант специально был создан с таким расчетом, чтобы его личность не внушала излишних опасений.
— И давно вы здесь комендантствуете?
— О, много лет! Много этих чертовых здешних лет! Сотни заключенных входили в эту камеру и навсегда покидали ее, а я всегда был здесь.
— И что же с ними стало, с этими заключенными?
— С ними случились разные вещи, совершенно разные, знаете ли. Все зависит от тяжести совершенных ими в прежнем мире преступлений.
— Значит, вы по совместительству исполняете и роль палача?
— Ну что вы, что вы! За кого вы меня принимаете! Для этого здесь есть совершенно другие сущности! Моя обязанность состоит лишь в том, чтобы сделать пребывание заключенного в этой камере максимально удобным!
— Ну, тогда делайте! — не сумев сдержаться, рявкнул Роман. — Делайте мое пребывание максимально удобным! Я чертовски устал за этот долгий день и хочу отдохнуть! Койка здесь имеется?
— Койка, разумеется, имеется. Но появляется она лишь тогда, когда зажигают верхний свет. Ненадолго, но все же появляется, а когда свет выключают, койка вновь убирается в стену. Так что вам придется научиться спать короткими промежутками.
— Я уж лучше буду спать на полу!
— На полу нельзя, что вы! На полу у нас хозяйничают крысодухи, и лучше им не попадаться. Когда зажигается свет, они прячутся, и тогда вы сможете отдохнуть в полной безопасности! Кстати, это произойдет совсем скоро. А сейчас не желаете ли поесть? У меня тут кое-что осталось от завтрака… — Комендант пошарил на полке у себя за спиной, достал керамическую тарелку с какими-то сухими объедками и с грохотом водворил ее на каменное кубическое возвышение посреди камеры, выполнявшее здесь роль стола. — Вот, не бог весть что, конечно, но скоро принесут ужин. Тогда и попируем. Ужины здесь неплохие, гораздо лучше завтраков.
Глядя на эти сухие объедки, Роман почувствовал внезапный острый приступ жажды, есть ему уже совершенно не хотелось, несмотря на то что с утра у него во рту не было и маковой росинки.
— Где тут у вас можно попить?
— С водой плохо! Очень плохо с водой! — завздыхал комендант. — Но вы должны понимать, что при такой высокой температуре воду добывать очень сложно, и она в большом дефиците. На ужин получите обычную порцию, двести граммов, а пока придется потерпеть.
Все это Роману весьма не понравилось, но, помня о золотом правиле не пытаться изменить то, что ты изменить не можешь, он лишь тяжело вздохнул и, скрестив руки на груди, прислонился к стене в позе терпеливого ожидания.
ГЛАВА 6
Вскоре Танаеву представилась возможность убедиться в том, что дорога, которую он выбрал к подземным этажам крепости Арха, была далеко не самой лучшей. Температура медленно, но неуклонно повышалась, и это впечатление еще больше усиливалось сильным ветром, дующим навстречу.
С каждым шагом противостоять изнуряющей жаре становилось все труднее, он уже использовал рукава от собственной куртки, разорвав их и соорудив нечто вроде маски, хоть немного защищавшей лицо от раскаленного воздуха, к сожалению, у него не было очков, чтобы защитить глаза, и они постоянно слезились. Окружавшие Глеба предметы то и дело превращались в туманные, смазанные образы.
Все сильнее хотелось пить, но воды во фляге оставалось уже на донышке, хотя он вошел в туннель едва ли больше часа назад, и в тот момент у него на поясе висела полная фляга. Если туннель не закончится в ближайшие полчаса, он не сможет продержаться в этой раскаленной атмосфере. Потеряет сознание, и жара очень быстро высосет из него остатки жизни.
Ощущение безнадежности его предприятия усиливалось одиночеством. Никто из его рогатых спутников не рискнул перешагнуть порог туннеля.
А Тала издевательски пожелала ему счастливого пути.
Глеб не сомневался, что его завели в ловушку, но был вынужден пойти на это. Без помощи рогатых он не смог бы выбраться из каменного леса. Правда, и лабиринт туннелей, в котором он теперь находился, был ненамного лучше. Но здесь у него появилась надежда пробраться в логово Арха с той стороны, откуда его не ждали. В том случае, разумеется, если его рогатые «дружинники» не сотрудничают с древним богом.
Но он в это не верил. Арх принадлежал к совершенно другой эпохе. У него собственные слуги, и ему подчиняются собственные демоны. Если Арх получит полный контроль над этим миром, то его исконным обитателям придется несладко. Возможно, как раз здесь и крылась причина, заставившая Рила пойти на сотрудничество со своим бывшим врагом. А его разглагольствования насчет желания покинуть свой мир — не более чем маскировка. Жаль, что их совместные действия не продолжились дальше порога магистральных туннелей. Рил выполнил поставленную перед собой задачу — столкнуть Танаева с Архом впрямую — и покинул его в самый ответственный момент. Одному сражаться с Архом — дело безнадежное, и оставалось лишь полагаться на Его Величество Случай, не раз выручавший Глеба в безнадежных обстоятельствах. Это происходило так часто, что Танаев начал серьезно верить — случайным течением событий в его жизни управляет чья-то невидимая и умелая рука.
Вот и на этот раз Случай не заставил себя ждать слишком долго. За очередным поворотом Танаев наткнулся на логово какого-то оборванца, малопригодное для жилья. Логово или скорее лежбище — состояло из груды плотно сложенных кусков пемзы, предназначенных, видимо, для защиты от жары.
Изнутри логово было забито ворохом грязных тряпок.
Танаев остановился в двух шагах, внимательно разглядывая это необычное жилище.
— Чего надо? — не слишком дружелюбно осведомился человек из глубины своего укрытия. Он не собирался вылезать из кучи тряпок, и оттуда теперь поблескивали только холодные, настороженные глаза.
— Да вот хочу разузнать, нет ли здесь прохода к подземным горизонтам крепости Арха.
— Проход был. — Человек закашлялся нехорошим сухим кашлем, и по звуку этого кашля можно было сделать вывод о том, что житель этой норы стар и болен. Танаеву пришлось ждать минут пять, пока тот снова смог говорить. — Заложили этот проход!
Слуги Арха и заложили, чтобы к ним кто попало не шлялся.
— Взорвать его можно?
— Взорвать все можно, было бы взрывчатки побольше. А ты откуда взялся такой прыткий, что к самому Арху собираешься незваным гостем явиться?
— Я из верхнего мира, который вы когда-то называли Землей.
— То-то я гляжу, на тебе метки нет.
— Какой еще метки?
— Каждому жителю проклятого города метку ставят. Чтобы не сбежал, ну, как раньше скот клеймили, так они теперь людей огнем крестят.
— И давно ты здесь живешь?
— А кто ж его знает, может, год, может, вечность, у меня часов нет, и солнца здесь тоже нет. Время никто не меряет в проклятом городе.
Старик казался совершенно беспомощным, однако Танаев своим обостренным чутьем чувствовал исходящую от него непонятную опасность, но все-таки спросил:
— Дорогу к заложенному проходу покажешь?
— Показать, конечно, можно, только я с тобой туда не пойду. Опасно там, мне еще пожить хочется.
— Ладно. Расскажи хоть, как туда добираться.
— Да я тебе сейчас покажу, здесь рядом перекресток есть, надо правильный туннель выбрать.
И старик, кряхтя, стал подниматься на ноги. Он делал это с видимым усилием, словно его тело было складной стремянкой, которую он теперь по частям воздвигал вверх, к потолку пещеры. И эти его усилия окончательно усыпили бдительность Танаева. Спасла его только фантастическая реакция. Когда старик неожиданно прыгнул к нему, его руки удлинились почти на полметра. Рукава старой куртки лопнули, и вместо человеческой плоти в воздухе мелькнули желтоватые кости.
— Нелюдь проклятая! Нигде от вас покоя нет! — Танаев успел-таки отскочить и пропустить острый, будто клинок, указательный палец скелета мимо груди, одновременно выхватывая меч.
Увидев сероватое мерцание шунгита, скелет завизжал и бросился бежать в глубину туннеля. Танаев не стал его преследовать, только головой покачал, рассматривая прореху на куртке, полученную от соприкосновения с костяным пальцем «старика».
Любая тварь этого мира, даже если она производила впечатление полной беспомощности, представляла смертельную опасность. Здесь нельзя расслабляться ни на секунду.
Но что же делать? Куда ему теперь идти? Скелет поджидал его на перекрестке трех проходов. Из того, в который он бросился бежать после столкновения с Танаевым, тянуло запашком опасности, но Глеба остановило не это. Вряд ли костлявая тварь покажет ему верное направление. Оставались еще два прохода, как в сказке: направо пойдешь — голову потеряешь, налево пойдешь — коня потеряешь. На месте стоять будешь — прямо здесь вломят.
Поскольку коня у Танаева не было, его потеря представлялась наиболее предпочтительной, и Глеб свернул налево.
Метров через сто к