— Некоторый риск, разумеется, остается. Он всегда остается в любом серьезном деле. Но поверьте мне, это будет очень хорошая карточка… Может быть, вы предложите лучший план?
— План — это не моя стихия. Но кое-что я все же могу предложить. Вот этот предмет, например. — Храменко кивнул на коробочку охранного генератора. — Полиция быстрее поверит в невероятную историю, которую я им расскажу, если генератор с самого начала будет принадлежать вам. Тем более что все подобные устройства находятся на особом учете. Кроме того, если его обнаружат у меня, если будет установлено, что это именно я закрылся от полиции с его помощью, последствия могут быть самыми ужасными!
С Храменко слетела его обычная невозмутимая маска, и стало заметно, как сильно он взволнован.
— Вы боитесь за свою семью?
— Если человеку навешивают ярлык шпиона или, что еще хуже, изменника, его семья исчезает в подвалах министерства безопасности. Они всегда так делают. Это у них называется «подстраховкой».
— Успокойтесь. Я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы ни с вами, ни с вашей семьей ничего не случилось. Но вы должны мне обещать, что, если мой план сработает и все получится, если мне удастся попасть на отборочный турнир, вы, в свою очередь, сделаете все, чтобы в кулуарах дворца, там, где принимаются решения о том, кто будет признан победителем турнира, это решение было при-нято в мою пользу.
— Этого обещать я не могу. То есть я, конечно, сделаю все от меня зависящее, но положительный результат не гарантирую. В кулуарных интригах люди канцлера переиграют любого. Единственное, чего мне, надеюсь, удастся добиться, так это то, что в вашем случае поединок будет вестись честно. Без ядов, галлюциногенов и прочей гадости, использовать которую они так любят.
— Этого более чем достаточно.
— Мне кажется, вы слишком самонадеянны, господин Танаев. И не полностью отдаете себе отчет о том, что вас ждет на турнире. Если мне и удастся исключить средства, о которых я только что упомянул, против вас выставят самого сильного и опытного бойца империи. Такого, которому даже вы, со всеми вашими способностями, наверняка проиграете. Поверьте, у них есть такие бойцы, их мало и о них известно очень ограниченному кругу лиц, но они есть.
— Что же, спасибо за предупреждение. Мне все равно придется попробовать. Потому что я не вижу более быстрой возможности добраться до канцлера. А пока у власти находится этот человек, никому не удастся объединить в одно целое армию империи и силы северных земель.
— В таком случае вот мой счет, переводите ваши деньги и поспешите. Нашу защиту уже начали взламывать снаружи, видите, мигает красная лампочка.
Танаев не спеша взял протянутую ему визитную карточку и пододвинул к себе коробку генератора.
— Можно им воспользоваться в качестве телефона?
— Вы ведь уже знаете, что можно.
— А установить, с какого именно аппарата поступило распоряжение о переводе, они смогут?
— Только не в этом случае. Эти аппараты не поддаются имеющимся в распоряжении полиции средствам контроля. Именно поэтому их и держат под строгим запретом.
Танаев понимал, что рискует, полностью переводя такую огромную сумму на личный счет Храменко. Даже если Храменко собирается выполнить все взятые на себя обязательства, а в этом Танаев не был до конца уверен, что-то в мыслях полковника таилось подленькое, словно в норе притаился маленький мышонок с ядовитыми зубками, в любой момент готовый выскочить и вцепиться в ногу. К сожалению, ничего более определенного Глеб не мог узнать из картины его ментального поля.
Существовал еще риск, что перевод перехватят и аннулируют службы безопасности, пристально следящие за всеми действиями Храменко.
Для того чтобы узнать номер счета подозрительного клиента, вовсе не обязательно знать номер его телефона…
Вторично такую сумму перевести будет непросто, поскольку Глеб сильно опустошил свой счет в банке Левинсона, переведя несколько миллионов в кассу Валамской общины. В трудное нынешнее время, когда огромные средства уходили на поддержание монастырской дружины в боевом состоянии, а доходы от паломников и пожертвования сокращались с каждым днем, его перевод был для валамцев существенной поддержкой. Танаев надеялся, что к тому моменту, когда империя будет готова к объединению, в Валаме появится современная армия, вооруженная самым лучшим оружием, какое только можно достать в этой разоренной бесконечными битвами стране.
Медленно, словно успокаивая его невеселые мысли, щелкали клавиши прибора, и на экране появлялись цепочки цифр. Процедура перевода шла своим чередом, запрашивались и выдавались пароли, сравнивались номера электронных счетов…
В предприятии, которое он начал осуществлять, риск предполагался изначально. Независимо ни от каких переводов. Перевернуть всю политическую систему империи, поменять местами главнейшие политические фигуры и к тому же добиться всего этого в кратчайшие сроки — невозможно без риска.
Несмотря на все свои сверхчеловеческие способности, Глеб переходил за опасную черту, приобретая множество новых врагов среди высокопоставленных чиновников империи, которые станут отчаянно цепляться за свои теплые местечки.
Этим господам абсолютно наплевать на то, что большую часть их родной планеты оккупировали инопланетные захватчики, которым вообще не знакома мораль. В захваченных районах творились чудовищные преступления против коренных жителей. Их использовали в качестве подопытных кроликов в лабораториях Герона, превращая в послушное пушечное мясо, а после обработки бросали против соотечественников. Лозунг Аристарха, позаимствованный им У древних римлян: «Пусть наши враги убивают друг друга», — активно воплощался в жизнь.
Танаев не слишком задумывался в те моменты, когда от него требовалось поставить на карту собственную жизнь или судьбу. Но сейчас речь шла о другом. На карте стояла судьба всей его родной планеты. Было от чего потерять душевное равновесие, тем более что дверь уже трещала под ударами полицейских.
— Будет лучше, если вы отдадите мне свой пистолет! — произнес он, закончив процедуру перевода и резко повернувшись к Храменко.
— Как вы узнали? — растерянно спросил Храмен-ко. — Я не собирался им воспользоваться!
— Я знаю. Но будет намного лучше, если полицейские увидят ваше оружие в моих руках. Тогда версия о том, что я принудил вас к подчинению с помощью оружия, будет выглядеть несколько убедительней.
Дрожащей рукой Храменко достал из внутреннего кармана маленький никелированный пистолет и, держа его за ствол, протянул Танаеву. Несмотря на сильное волнение, военная выучка брала над ним верх.
Танаев положил на стол прибор, с помощью которого только что закончил процедуру перевода, проверил магазин пистолета, щелкнул затвором, загоняя патрон в ствол, поставил оружие на предохранитель и лишь после этого навел его на Храменко.
Теперь оставалось ждать, когда исчезнет защитное поле. Дверь уже рухнула, и рядом, в каких-то двух шагах, они видели окруживших их кольцом полицейских. Те стояли совершенно неподвижно и молча, тоже ждали, когда рухнет поле, разрушаемое в этот момент мощным полицейским дезинтегратором.
Красный огонек на лежавшем перед Танаевым приборе теперь уже не мигал, а горел ровным алым светом. Это свидетельствовало о том, что ждать оставалось недолго.
«Хорошая выучка у этих ребят! — подумал Танаев. — Придется действовать очень точно. Секунда опоздания, и нас обоих накроет залп мощных пара-лизаторов или чего-нибудь похуже. Если парализаторов у них нет, они сразу начнут стрелять».
Но и раньше времени включить боевой режим он не мог. Сквозь защитное поле все предметы выглядели карикатурно искаженными. Недаром в законе империи был специальный пункт, запрещающий использовать свидетельства очевидцев, которых отделяло от места событий это самое поле. После того как поле отключится, придется еще выждать несколько секунд, чтобы дать возможность полицейским как следует оценить обстановку. Только после этого он может позволить себе покинуть место событий. Вот только за эти несколько секунд могло произойти все что угодно! Глеб узнал у Храменко о том, что в полиции сохранилось несколько старых боевых парализаторов, и сейчас молил бога, чтобы их здесь не было. Удар парализующего луча мог надолго лишить его способности уходить в сверхскоростной режим. Правда, если полицейские начнут использовать стрелковое оружие, все может получиться еще хуже.
Вдруг Танаев сообразил, что может не дожидаться, когда полицейские разрушат защитное поле. Он сам мог его отключить в любой момент, и это неожиданное отключение наверняка позволит ему выиграть те самые драгоценные секунды, которых у него не будет, если поле разрушат нападавшие.
— Как выключить защитное поле? — спросил он, поднимая прибор со стола левой рукой, не занятой пистолетом.
— Вы с ума сошли?! Нас немедленно расстреляют!
— Нас наверняка расстреляют, если вы не будете выполнять мои распоряжения! Как выключить поле?!
— Левая угловая кнопка, вы наверняка… — Храменко недоговорил, потому что поле, замерцав напоследок радужной пеленой, исчезло.
Открывшаяся их взорам картина напоминала сцену из какого-то боевика. Застывшие в недоумении полицейские, не получившие ожидаемого сигнала к нападению. Танаев, с никелированным пистолетом в Руке, нацеленным в висок Храменко. Нагло улыбаясь, он прячет в карман своей куртки бесценный прибор генерала.
Он еще умудрился напоследок помахать полицейским рукой, и этот прощальный жест вывел из состояния столбняка офицера, командовавшего операцией захвата. Раскаленная игла бластерного луча разрезала стол, за которым сидел Храменко, и метнулась к уже пустому стулу, на котором секунду назад сидел Танаев. А затем офицер упал, выронив из рук бластер, чем еще больше увеличил начавшуюся вокруг неразбериху. К счастью, его подчиненные не решились без команды применить оружие.
Позже, сидя в одиночной камере полицейского изолятора, Храменко думал: рассчитывал ли на это Танаев, выведя из строя офицера, или все получилось случайно?