Это случилось после того, как Глеб обнаружил в местной газете извещение о том, что человек, на помощь которого он так надеялся, лейтенант-полковник Храменко внезапно скончался от сердечного приступа. Враги Танаева вновь оказались на шаг впереди него.
В один из таких особенно пакостных дней, когда за окном моросил мерзкий промозглый дождь, а победное шествие Глеба по нижнему миру, его визит к Прометею казались выдуманной кем-то байкой, не имеющей к нему никакого отношения, он валялся в постели, дожидаясь прихода слуги из бара. Когда в дверь постучали, Глеб рявкнул: «Войдите!», забыв, что бой из бара извещал о своем прибытии звонком. Поскольку никто ему не ответил, пришлось вставать, поворачивать ключ в замке и широко распахивать дверь. За которой стоял хозяин отеля, собственной персоной. На лице Танаева было такое выражение, что этот дородный властный мужчина, привыкший командовать десятками слуг, невольно попятился.
— Для вас прибыла почта, господин Гренаров! Ее Доставили прямо из канцелярии Его Высочества! я попросил посыльного подождать, пока вы спуститесь, но он отказался и велел передать этот пакет лично вам в руки, что я и делаю, нижайше надеясь, что вы не станете спускать меня с лестницы за столь неурочное беспокойство!
Хозяин отеля не подозревал, насколько его неуклюжая шутка близка к истине. Молча выдернув пакет из рук совершенно опешившего мужчины, Танаев захлопнул дверь перед самым его носом и, не выпуская добычу из рук, вновь повалился на кровать.
В такие вот ответственные моменты, когда вся его жизнь могла резко поменять направление, он не спешил навстречу судьбе, старательно изображая полное безразличие. В конце концов, он ждал так долго, что заслужил право на небольшую месть самому себе.
Да и не ждал он хороших известий после гибели Храменко. Глеб чувствовал, что сердце его с каждой минутой ускоряет свой ритм, а пальцы, не подчиняясь логике, гладили плотную бумагу пакета, словно пытались нащупать внутри этой серой, казенной оболочки, запечатанной сургучными императорскими печатями, небольшой листочек бумаги с запиской, которая в этот момент была для него дороже всего остального.
Наконец, устав от этого странного мазохизма, он разорвал пакет. Никакой записки в нем, разумеется, не оказалось. Лишь официальное приглашение принять участие в турнире и патент, оплаченный таинственным благодетелем. Те деньги, что он перевел на счет Храменко, из-за внезапной смерти полковника так и не попали в имперское казначейство.
Нет ничего хуже обманутых ожиданий, они способны растворить в разочаровании любую радость! Именно это и происходило теперь с Танаевым. Тревожные мысли рождались одна за другой.
Леона не стала бы действовать скрытно. Для этого у нее не было никаких причин. С момента их встречи прошло уже больше недели, и она должна была дать знать о себе, если на самом деле собиралась ему помочь, как обещала. Что-то случилось? Что-то вроде внезапного сердечного приступа или случайно загоревшегося автомобиля? Если с нею действительно произошел несчастный случай, то виноват в этом он. Это его враги заинтересованы в том, чтобы он не попал на имперский турнир, и готовы остановить Глеба любой ценой! Но тогда откуда взялся этот патент? Глянцевитая бумага с вязью официальных слов, открывающих ему наконец доступ туда, куда он так стремился с момента своего появления в столице, сейчас совершенно не доставляла радости. Концы с концами не сходились, Глеб увяз в тягучей неопределенности, похожей на бесконечный дождь за окном, и решил покончить с этим немедленно.
«Если гора не идет к Магомету…» — пробормотал Танаев, срывая с вешалки непромокаемый плащ, который купил совсем недавно, рассчитывая на такую вот промозглую осеннюю погоду, и остановился перед самой дверью.
Что, собственно, он собирается делать? Отправиться к ней домой? И что он скажет охране ее отца? Увидеться с девушкой наедине ему не позволят. Он что, собирается ее спросить в присутствии отца, не потратила ли она чертову уйму сестерциев на покупку патента едва знакомому человеку?
Нет, так нельзя, если он не хочет ее скомпрометировать. Нужен какой-то план… Но в состоянии, в котором он сейчас находился, ни о каком мало-мальски разумном плане думать не приходилось. В конце концов он решил найти хотя бы ее дом и побродить вокруг в надежде на случайную удачу.
Узнать адрес самого богатого финансиста империи оказалось не так-то просто.
Такие люди предпочитают скрываться от публики, и в справочной не оказалось ни личного телефона, ни тем более адреса председателя правления фирмы
«Продукты Квинкадзе». Зато там был телефон и адрес ее офиса. Туда Танаев и отправился, решив, что по телефону толкового ответа ему не добиться, а непосредственно в конторе, если повезет, можно и разузнать кое-что…
Неожиданная мысль пришла ему в голову, когда нанятая им карета, дожидавшаяся клиентов на специальной стоянке возле отеля, свернула к центру города.
Откинув занавеску, Танаев увидел в паре кварталов позолоченные крыши императорского дворца.
Прежде чем любым способом добиваться встречи с Леоной, следовало проверить, не фальшивка ли подсунутые ему бумаги… Такой пакет вполне мог заставить его потерять несколько драгоценных дней, а если подделка обнаружится в день турнира, ничего исправить уже не удастся.
— Поезжай к императорскому дворцу! — велел он вознице, решив проверить подлинность приглашения самым простым способом, обратившись к его официальному автору.
В конце концов, ничего странного нет в том, что он захочет заранее узнать правила предстоящего турнира. Он чужестранец, прибывший из далеких северных земель, где о турнире и слыхом не слыхивали! Вряд ли его вопросы покажутся подозрительными клеркам имперской канцелярии.
Вскоре карета, внешне похожая на катафалк, с жалкими шашечками на борту, свидетельствовавшими о ее назначении, остановилась перед дворцом и немедленно вызвала гнев дежурившего у ворот караульного своим непритязательным видом.
— А ну проезжай! — заорал он, не покидая своего поста. — Здесь тебе не рынок!
Пришлось отпустить карету и последний десяток метров пройти пешком под настороженными взглядами охраны. Встретили его неприветливо и внутрь впустить отказались, наемная карета сыграла в этом приеме не последнюю роль. Пришлось ждать, пока охрана вызовет начальника караула.
Краснощекий молодой сержант долго рассматривал патент, тщательно изучал печати и разве что не нюхал бумагу. Наконец, закончив свое «исследование», он спросил начинавшего терять терпение Танаева:
— Так чего вы, собственно, хотите?
— Я хочу ознакомиться с условиями и правилами турнира!
— Эта информация общеизвестна.
— Не для меня. Я приехал издалека, специально для того, чтобы участвовать в турнире!
— Ничем не могу вам сейчас помочь. Распорядитель турнира будет во дворце только в пятницу, вот тогда и приходите, он вам все объяснит.
— Но турнир начинается в субботу. Я хочу использовать оставшееся время для подготовки!
Потеряв терпение, Танаев слегка надавил на психику упрямого сержанта и заставил его посторониться. Однако, едва он шагнул к двери, ведущей из караулки во внутренний двор, как сержант опомнился, бросился за ним и, схватив за плечо, заорал:
— Эй, вы! Вернитесь!
— Вы патент видели? — яростно прищурившись, спросил Танаев.
И в это время в воротах показалась фигура конного офицера, увешанного аксельбантами и орденскими лентами.
— Что здесь происходит?
— Этот человек пытается пройти на охраняемую территорию!
— Для чего?
— Его интересуют правила предстоящего турнира, ваша честь! Но мне приказано не пропускать посторонних на территорию дворца!
— Разве вас не предупредили о том, что на время подготовки к имперскому турниру вводятся особые правила посещений?
— Никак нет!
— В таком случае доложите вашему начальнику, что я объявляю ему выговор. Что нужно этому человеку? — спросил офицер у сержанта, игнорируя присутствие самого Танаева.
— Я хотел бы ознакомиться с правилами проведения турнира! — вступил в разговор Танаев, опередив сержанта.
— У вас есть для этого какие-то основания?
— У меня есть патент на право участия в этом турнире!
— Покажите!
Коротко взглянув на патент, офицер протянул его обратно Танаеву и заявил:
— Я сам провожу этого человека в имперскую канцелярию!
— Но у меня есть приказ… — попытался протестовать сержант.
— Я отменяю все ваши приказы! Еще одно слово, сержант, и вы отправитесь под арест!
Распорядитель турнира, как ни странно, оказался на месте. Это был человек неопределенного возраста, кривоногий и невысокий. Он прохаживался из угла в угол канцелярской комнаты и бросал на Танаева неодобрительные взгляды.
— Что же вам неясно, любезнейший? Придете в понедельник, к девяти часам, вам выдадут положенное для турнира снаряжение и оружие! Через час выпустят на арену, а еще через час, скорее всего, отвезут на кладбище. Как видите, все очень просто!
Распорядитель был очень недоволен появлением Танаева, оторвавшего его от второго завтрака. Он бы давно попросил стражу вытолкать гостя на улицу, но посетителя привел сам Кхененг, начальник внешней стражи дворца. С ним требовалось держать ухо востро, потому что этот человек имел возможность без всякого доклада в любой момент появиться пред светлыми очами канцлера и шепнуть ему нужные слова, после которых не угодившего Кхененгу человека на следующее утро видели на городской стене лишенным самой важной части тела. И хотя эта часть рядом с ним также пребывала на городской стене, но от нее уже не было никакой пользы! Содрогнувшись от представшей перед его глазами картины, распорядитель спросил Танаева гораздо любезней, чем раньше:
— Я могу быть еще чем-то полезен вам?
— Можете! — зло проговорил Танаев, и распорядитель невольно поежился под тяжелым взглядом этого человека. — Я хотел бы знать, кто внес залог за мой патент в имперскую канцелярию!