— Эх, где наша не пропадала! — нарочито бодро выдал я и шагнул во мрак.
Оказалось — как раз тут и не пропадала. Я осторожно понюхал… воздух? Или что его тут заменяет?
Как хлороформа вдохнул. Перед глазами все поплыло, сознание отключилось…
«Артур, очнись! Арчи! Агент Эр’Скай! Встать и приступить к выполнению задачи!»
«Ни фига, никакой не агент…» — сонно возразил я, но все же зашевелился, возвращаясь к реальности.
Ночь, полная луна, деревья…
«Дядь, что произошло?» — поинтересовался я, пытаясь подняться.
«Понятия не имею. Сам только что очнулся».
«Разве тебя можно вырубить?»
«Как видишь, можно», — недовольно проворчал он.
Я сел, осмотрелся. Гелисворт лежал рядом, а светящаяся дорожка все так же указывала путь. Проверил расстояние — а выход-то совсем рядом! Значит, вперед! Встал на ноги, пристегнул меч.
И тут меня скрутило. Свет угас, став серым и тусклым, боль в мышцах достигла предела. Я потянулся за эликсиром, но вытянувшаяся конечность с внезапно выросшими когтями лишь скользнула мимо кармана. Меня крутило и выворачивало, суставы трещали, нервы звенели натянутыми нитями, в нос ударила волна запахов. Рот наполнился кровью, что-то твердое полезло из десен, выталкивая изнутри зубы. Я сплюнул горячую соленую слюну вместе с выпавшими зубами. Осторожно провел языком по деснам и едва не вскрикнул — из ноющей плоти уже прорезались новые зубы. Острые. Кишки скрутило в узел, я упал на четвереньки и вытошнил под куст все, что съел накануне. Трясясь как в лихорадке, я утер рукавом губы и взглянул на луну. Внезапно кольцо вокруг Соники крутанулось вокруг нее, а потом… а потом я вырубился.
ГЛАВА 21
Волк
Размытые силуэты, смазанные контуры… ночь наполнена звуками и одуряющими запахами. Шорох листвы в кронах, где-то капает вода, треск ветки под чьими-то лапами. Принюхиваюсь — майкатары! Нет, с этими тварями порядочному волку не по пути.
Иду в другую сторону. Зачем? Не знаю. Вообще соображаю плохо. Зато тело полно сил и энергии, она плещет через край, требует выхода.
Задрав морду к сияющей луне, я издал торжествующий вой, послушал эхо и, стартовав со всех четырех, понесся вперед, наперегонки с ветром. Бежал счастливый, как щенок, то и дело сворачивая в какие-то ходы, лазы, принюхиваясь к дразнящим запахам дичи: где-то пробежал заяц, вот след кабана — правда, уже старый, запах совсем слабый.
Потом мой путь пересекла светящаяся линия. Было в ней что-то знакомое — я не мог понять что, но все же пошел вслед за ней. Впрочем, вскоре мне это порядком наскучило — та же дорога, те же кусты — и я уж совсем собрался свернуть и заняться чем-то еще. Но тут мой невероятно острый слух различил звук осторожных шагов, а вслед за ним пришел запах. Терпкий, горячий — еда!
Рома
Прошло несколько минут, после того как отец скрылся за дверью. Тролли по-прежнему удерживали меня в полустоячем-полувисячем положении, не то желая унизить, не то опасаясь какой-то пакости. Интересно, какой? Я против них, что первоклашка против Валуева. Ключник замер, оттопырив костлявый зад и прижав ухо к замочной скважине. При этом левую руку с вытянутым указательным пальцем он держал поднятой, призывая к тишине. Абстрактную скульптуру ключник изображал с того самого момента, как за отцом закрылась дверь, и я просто изнывал от любопытства: что же он там слышит? Но меня в эту великую тайну, ясный перец, посвящать никто не собирался.
Наконец, дождавшись одному ему ведомого сигнала, тролль распрямился, снова отпер дверь, заглянул в комнату, сокрушенно покачал головой и, отступив в сторону, взмахнул рукой.
Я влетел в темноту, как пушечное ядро, и шлепнулся с грацией лягушки, хорошо приложившись локтем. Твою… ядрена… в пень! Если тролль и сейчас подслушивает — надеюсь, уши в трубочку у него скрутились на всю оставшуюся жизнь! Сел, баюкая ушибленный локоть, осмотрелся.
Н-да, странная конструкция для лабиринта. Ни извилистых ходов, ни даже намалеванных мелом дорожек. Лишь квадратная комнатушка с ведущими из нее тремя дверями. Только камня с надписью и не хватает. Может, где на стене табличку повесили? Не-а, не повесили, пожлобились… тролли. Ладно, сейчас исправим.
Вытащив из-за ремня подаренную отцом наваху, я изобразил возле средней двери череп с костями, а под ним знаменитое: «Не влезай — убьет!» — Но за дверь все же заглянул: темно, как в танке, а фонарик я не захватил. Не пойду! Дверь справа открывала путь к вязкому серому туману — хрен редьки не слаще, решил я. Зато за левой обнаружилась ночь. Самая обыкновенная лунная ночь.
Может, конечно, здесь и кроется главная ловушка, но хотя бы есть шансы ее разглядеть. Надеюсь, отец где-то рядом: вдвоем выбираться веселее. Японский ежик, что ж так поджилки-то трясутся?
Переступил порог, остановился. Терминатор, судный день, блин! Что там батя вещал про миры магии и Средневековье?! Расскажу при встрече…
Плывшая среди перистых облаков Соника освещала пейзаж, словно срисованный с голливудских фильмов про постапокалипсис. Судя по видневшемуся вдалеке Бруклинскому мосту и оплавленной, но все же вполне узнаваемой статуе Свободы, я нахожусь в Нью-Йорке. Вокруг — полуразрушенные скелеты некогда величественных небоскребов, улицы забиты обломками кирпичных стен, бетонных блоков, щетинившихся воинственно топорщившейся арматурой. Трубы, стекло, обломки полусгнивших досок… На покореженном, давно ослепшем фонаре поржавевшая, но еще читаемая табличка: «5th ave».
Бред какой-то! Если это — Амешт (а луна в небесах явно не земная), тогда почему надпись на английском? А если это — Земля, то как я здесь очутился и что вообще происходит? Ладно, хоть лабиринт в наличии имеется: разрушенный город по-другому и не назовешь.
Так, с этим все ясно, осталось выяснить, в какую сторону двигаться. Схему маршрута то ли вообще не повесили, либо сперли до меня. Ладно, колдовское отродье, посмотрим, как ты определишь направление на выход. Отец говорил, что пользовался этим фокусом задолго до того, как научился колдовать.
Пристроив на ладони раскрытую наваху, я проговорил формулу. Нож нервно дернулся и замер, указывая в темный зев почти непроходимого переулка. Конечно, прогулку по Диснейленду никто не обещал. Проверил, как выходит меч из ножен, — дурная привычка, подсмотренная в какой-то книжке; он всегда легко выходит! — поудобнее перехватил наваху и осторожно пошел вперед, стараясь держаться в тени зданий.
Красные угольки глаз — под ноги выскочила огромная крыса. Обнюхала ботинки, недовольно пошевелила усами и юркнула в зияющий провал канализации, откуда тут же вылезла длиннющая многоножка, переползла мой ботинок и деловито ушуршала в темноту. Уфф… дрянь какая!
Иду дальше — лунный свет и безмолвие. На перекрестке снова проверил направление — пока прямо. Где-то громко ухнула сова, зашелся жутким то ли воем, то ли плачем неведомый зверь. Да, не хотел бы я с ним сегодня встретиться. Да и вообще не хочу.
На следующем перекрестке «компас» потащил меня вправо — там раскинулась автомобильная свалка. Среди покореженных остовов некогда крутых тачек гуляет ветер, поднимая металлическую пыль и гоняя гигантские шары перекати-поля. Пробираться среди неустойчивых баррикад, то и дело грозивших свалиться на голову, приходилось крайне осторожно. Перспектива сломать ногу или шею не вдохновляла. Казалось, я иду через свалку уже несколько бесконечно долгих часов, а конца-края еще не видно. И лишь луна, такая же полная и серебристая, не подвластная законам времени, висела все в той же точке небосвода и насмешливо скалилась, наблюдая за возней глупого муравья.
Наваха исправно указывала направление, которому я и следовал, пока не уткнулся носом в очередную необъятную баррикаду. И хотя «маяк» указывал строго на кучу лома, я попытался ее обойти. Три шага вправо — сопротивление, будто идешь в воде. Еще несколько шагов — противодействие усилилось, но я не сдавался, пока дорогу не преградило нечто невидимое и пружинящее. Я попытался сдвинуть странный барьер, но меня, как волан ракеткой, откинуло назад, прямо на кучу металлолома. Приколисты недоделанные…
— Не смешно! — крикнул я, но никто не отозвался. Тогда попытался обойти чертову кучу слева — с тем же успехом, только теперь стена оказалась видимой и состояла из абсолютного мрака. Я слышал этот термин от отца, но даже представить не мог, как это жутко в реальности!
Обреченно вздохнув, принялся карабкаться на крайне неудобное сооружение, поминутно рискуя нарушить шаткое равновесие и ухнуть вниз вместе со всей этой дрянью. Вслух не матерился только потому, что боялся громким звуком обвалить всю гребаную конструкцию к едрене фене! В конце концов многотрудный подъем закончился, и я вздохнул с облегчением. Половина дела (та, что полегче) сделана. Теперь бы еще спуститься…
Устроившись на капоте некогда крутого «роллса», достал из бокового кармана рюкзака флягу, сделал несколько глотков. Хорошо! Милые все-таки создания — тролли. Душевные. Люди на их месте точно бы всё отобрали.
С высоты своего «насеста» я отлично видел всю свалку, дальний край которой упирался в опоры обрушенного железнодорожного моста. Небо в той стороне то и дело озаряли зарницы, отблески далекой грозы. Или еще чего-то, куда более опасного. Я попытался отыскать стену тьмы, загнавшую меня на эту кучу, но сколько ни крутил головой, не видел ничего, кроме машин, машин и еще раз машин. Дикое место! Еще раз проверил направление — строго на мост! — и начал спуск.
Какое-то время мне везло, но потом казавшаяся прочной опора под ногой зашаталась и со скрипом поползла вниз. Я попытался удержаться на руках, но цепляться было уже не за что. Вся конструкция разваливалась, и я вместе с обломком дверцы, с которой никак не хотел расставаться, стремительно несся вниз. Грохот стоял такой, что и собственного крика не услышишь. Надеяться на благополучный исход было как минимум глупо, но чудеса иногда все же случаются. Подпрыгнув на очередном ухабе, я вдруг обнаружил себя верхом все на той же дверце и дальше сплавился, как с горки на санках. В конце все же вспахал носом асфальт, но содранная кожа — сущие пустяки по ср