— Кто там?
— Да я это, я! Открывай давай!
Грюкнул засов, дверь отворилась, показалось бледное лицо Ромки. В живот мне направлена катана. Однако…
— Чем докажешь, что ты — это ты?
Я кивнул на мышей.
— Думаешь, их можно обмануть?
На лице сына появилось облегчение, но меч убирать он не торопился.
— Отец должен прийти только утром.
— Светает, — заметил я и, мягко отведя меч в сторону, шагнул в дом.
Ромка прикрыл дверь и прошел за мной к столу, где в глубокой миске с растопленным жиром плясал небольшой огонек.
— Бать, ты вообще как? — спросил он. — Разобрался с русалкой?
Я только махнул рукой и принялся лечить свои раны Слезами Леса. Покончив с этим, устало опустился на лавку.
— Вообще, герой, драть тебя некому, — заметил ворчливо. Сил на воспитательный момент не было, но сказать все же надо. — Ты вообще с головой дружишь? Кто ж так сразу двери открывает? А если б это монстр какой оказался?
— И что опять не так? — обиделся сын. — Я ж с оружием…
— С ору-ужием… — протянул я. — Не каждого здесь оружием твоим возьмешь. Сначала точно удостоверься, кто пожаловал, потом открывай. Усек?
Ромка кивнул.
— Собирай вещи. Уходить надо, — скомандовал я и со скрипом поднялся с лавки.
— Сейчас? — удивился сын. — А как же лодка? Староста обещал…
— Не доверяю я старосте. Да и мыши беспокоятся.
— Ладно, сами лодку возьмем, — согласился парень, деловито выкладывая на стол сухую одежду. — Ты только переоденься, простудишься еще.
— Некогда.
— Пап, расслабься. Я с людьми говорил: до восхода солнца сегодня никто за порог не высунется.
Покинув дом, мы побежали к озеру. Светало, но до восхода еще оставалось немного времени.
— Где тут у них лодки — знаете, хвостатые? — поинтересовался я у мелких шпионов.
— Там, у моста, — сообщил Рем.
— Мост через озеро? — уточнил я, притормозив.
— Ну да, — подтвердил Ром.
Я снова перешел на бег. Мост — это даже лучше. И уж точно быстрее!
Мост оказался на другом конце поселка. Добротное сооружение из мореных бревен, выступающее над водой метра на полтора и шириной метра два.
— Класс! — обрадовался сын, оценив надежность сооружения. — Русалка и захочет утопить, так не допрыгнет!
— Нет больше русалки, Ром, — я первым шагнул на мост, — в озере теперь гадость похуже водится. С одним я разобрался, но где гарантия, что других нет? Где один, там и много. Пока Ундина не вернется, целая толпа набежит.
Мы торопливо шли по мосту, туман рассеивался, открывая поверхность озера, стремительно затягивавшуюся толстым слоем ряски. Водоросли шевелились, шли буграми. Где-то в воде раздавались всплески. Что-то мне подсказывало, что это совсем не рыба.
Лишь ступив на твердый берег по другую сторону озера, я вздохнул с облегчением.
ГЛАВА 29
Рома
Туман постепенно сошел на нет, солнце неспешно карабкалось в зенит. От берега озера сквозь заросли высокой травы шла утоптанная дорога. Шагах в двадцати от моста, по обе стороны от тропы в землю врыты каменные столбы, испещренные какими-то знаками. Отец притормозил возле одного и, задумчиво морщась, провел рукой по странным завитушкам символов. Там, где он их коснулся, по резьбе между знаками вверх и вниз пробежало серебристое свечение. Миг, и весь столб засиял, а следом за ним и второй.
— Что это?
— Охрана тропы от нежити. Это как граница, вдоль побережья должны быть такие же. Смотри, — он указал на резной кружок, — отсюда к другому столбу идет силовая линия. А от того — к третьему, ну и так далее, по всей границе.
Я присмотрелся. И правда, от столба куда-то вдаль тянулась прозрачная голубоватая нить толщиной в палец. Словно лазерный луч в навороченной охранной системе.
— Пап, ты разве тоже эти линии видишь?
— Конечно. Они и должны быть видимы. Это граница, а не ловушка.
— И что, никто через нее не пройдет?
— Мы с тобой пройдем. А вот озерной нечисти путь заказан.
Словно подтверждая его слова, откуда-то донесся громкий треск, а секундой позже — истошный вой, внезапно прервавшийся.
— Оно самое, — прокомментировал отец.
Арч шагнул вперед: на миг окутавшись бирюзовым сиянием, пересек границу. Я последовал за ним. Перед глазами полыхнуло, в кожу впились миллионы крохотных ледяных иголочек. Нечто коснулось сознания, и тут же отступило, словно признав во мне человека. Неприятные ощущения исчезли, только в глазах некоторое время плавали разноцветные круги. Я остановился, потряс головой.
— Ром, ты в порядке? — обеспокоился отец.
Я кивнул, и мы пошли дальше. Налетевший ветер поднял пыль, и прикатил здоровенный шар перекати-поля, густо усеянный мелкими колючками. Он промчался мимо, едва не зацепив меня колючим боком, и застрял в кустарнике.
— Шел я лесом темным, лесом шел дремучим… — пробормотал я, — кто-то в рожу зафигачил ежиком колючим…
— Вот и не зевай! — напутствовал отец.
— Бать, а куда мы вообще идем?
— Вперед, — пожал он плечами. — Раз дорога есть, да еще с охранными артефактами, значит, где-то поблизости люди живут. И не бедные. Грамотного специалиста нанять, чтоб создать эти столбы, запитать их от лежащего рядом узла Силы, соединить все это в сеть… Как бы тут не целая артель магов потрудилась!
— Ну да, — согласился я, — с таким соседством не то что на столбы, на Берлинскую стену раскошелишься. Жить-то хочется… Но, по-моему, мы с курса сбились. Западнее надо.
— Вот придем к людям, купим гаджей и возьмем западнее, — покивал отец и замолчал.
Тропа тем временем изменилась: раньше была просто утоптанная земля, а теперь появилась тележная колея. Глубокая и наезженная. Да и сама тропа стала вдвое шире, тут и там из земли выглядывали ровные гладкие булыжники правильной формы. Мощеная дорога? Однако…
Постепенно утонувшая в грязи брусчатка стала появляться все чаще, пока не вынырнула на поверхность окончательно. Идти стало легче.
— Пап…
Арчи слегка повернул голову.
— А на озере что было? — задал я давно мучивший меня вопрос. — Молчишь, как партизан.
— Ничего особенного, — буркнул он, — то есть ничего хорошего. Если бы не Алва, то… — Он выразительно чиркнул ребром ладони по горлу и снова замолчал.
— Па-ап… — не дождавшись продолжения, позвал я, — при чем здесь Алва?
— При том, что я — осел, — досадливо отозвался он. — Никогда не связывайся с русалками, Ром. Такая гадость!
Более вразумительных пояснений я так и не дождался. Впрочем, судя по батиному мрачному виду, ночка выдалась веселая.
Поросшая кустарником степь уступала место рощам, а потом и окраина леса появилась. Я уже как-то привык, что в лесу повсюду лежит толстенный ковер из опавших листьев, в который запросто можно провалиться по щиколотку. Он везде, где густо растут деревья… Но вопреки логике, дорога была чистой, будто ее к нашему приходу тщательно подмели, да и сохранилась куда лучше, чем раньше. Даже камни стали ровнее, зазоры между ними уже почти неразличимы. Ни веточки, ни листика и грязи не видно. Странно. Тут я заметил чуть в стороне от дороги торчащий из слоя листвы бугорок. Желудок заурчал, напомнив, что ели в последний раз вчера вечером.
— Пап!
— Чего? — отозвался, словно очнувшись, Артур.
— Ты в местных грибах разбираешься?
— Откуда, — удивился он, — я ж не местный.
— А как же память деда?
— Ром, наш предок — королевских кровей, в лес только на охоту ездил. Верхом и со свитой. За местными оленями, зайцами…
— Ташшарами, — ехидно подсказал я.
— И за ними тоже, — отмахнулся отец. — А вот грибы… Не царское это дело, грибы-ягоды собирать.
— А жрать — царское? — поддел я, срубил навахой пару длинных веток, вручил одну этому аристократу и решительно двинулся к заинтересовавшему меня горбику из листвы. Как и ожидалось, под ней оказался здоровенный гриб-крепыш. Я аккуратно срезал его и постучал по рюкзаку:
— Вылезайте, эксперты хвостатые! Работа для вас нашлась.
На ночевку мы остановились, когда стало понятно, что из леса до темноты не выберемся. Отойдя от дороги на приличное расстояние, устроили лагерь. Пока батя обустраивал стоянку, я вывалил прямо под куст собранные грибы и отправился за хворостом. Набрав приличную охапку, развернулся обратно и тут угодил ботинком в какую-то лужу. Вот черт! Сбросил хворост и, опустившись на одно колено, принялся раскапывать мокрую листву. Через минуту из небольшой ямки бил прозрачный фонтанчик ручейка. Я зачерпнул немного, осторожно попробовал. Вода холоднющая и удивительно вкусная. Надо же, какая находка! Я набрал флягу, подхватил хворост и отправился к лагерю.
Стемнело. Защитный круг под отцовским контролем я уже выставил и теперь сидел, с наслаждением вытянув гудящие за день ходьбы ноги. Весело потрескивали в огне сучья и сухие ветки, рядом, над жаркими углями жарились нанизанные на прутики грибы. Пахло аппетитно.
— Бать, о чем грустишь? — поинтересовался я, глядя на мрачного отца, ковырявшего в огне палочкой.
Отец задумчиво поглядел на меня, снова потыкал в костер палкой и неохотно заговорил:
— Понимаешь Ром, неправильно это все как-то.
— В смысле?
— В прямом. Вот смотри, что нам дано. Хитромудрый интриган постпенсионного возраста — одна штука; кровожадная родственница, рвущаяся заполучить Силу Хаоса — одна штука. Мы с тобой, два рыцаря печального образа, колбасящих Амешт не по-детски, но играющих на чужом поле и по чужим правилам.
— Ну и что не так?
— Да всё! — Арчи взмахнул руками, как бы охватывая все вокруг, совершенно забыв про зажатый в руке прут. — Зачем вся эта канитель, если надо просто убить меня? У Морганы все возможности для этого были. Те же чириги собрались бы толпой, каждый по разу пикой кольнул — и всё. А нам побегать дают. Зачем?
— Так сказали же: игра, — пожал я плечами. — Ну вспомни: Мерлин рассказывал. И палку положи, пока глаз не выколол.
Артур поглядел на ветку с пылающим в темноте алым кончиком и сунул ее обратно в огонь.